— Повторяю: мне наплевать. Мною подписано обязательство на выполнение конкретных обязанностей, о добыче сокровищ, мумий, тайных знаний и прочей дряни я ничего не знаю. Возвращаемся через пять минут – замечательно. Техника отказывает – я забираю одно из обусловленных договорным списком лиц и возвращаюсь. Договор выполнен, претензии направляйте через юристов.

— Мне кажется, вы слишком вольно трактуете договор, – намекнул Клоун. – Как бы мадам-заключенной не пожалеть о своей импульсивности.

— Угроза? Да я вам и без вилки глаз сейчас выну, – посулила Катрин. – Идите и обсудите мою трактовку договоров с уполномоченными лицами. Лично вы в договоре вообще никак не фигурируете. Проваливайте, надоели. И нечего на мои лодыжки коситься, извращенец сексистский.

— Хорошо, ухожу. Только еще один вопрос. С доктором и вообще это рискованное… выступление. Зачем?

— Развлеклась. Лежать и болеть – скучно. А так все взбодрились, пришли в тонус. Почему врач взбодрился чуть больше – объяснять нужно? Нет? Ну идите к черту.

Катрин вновь обратилась к карте. Сложновато тут все, еще и река эта…

В Каире, видимо, предстоит настоящее дело, это вам не по пирамидам бессознательно шляться. Так что хватит ерунды. Кто и зачем собрал эту команду клоунов и прочих циркачей, станет понятно позже. Акционерное общество, сокровища, тайны древнего мира… – прикрытие дешевое, стандартное, но достаточно действенное. В общем, чем раньше уберется из лагеря лишний балласт, тем лучше. Истинный заказчик, наверняка, тоже заинтересован в ускорении процесса. Но какова истинная цель предприятия?

Нет, об этом не думаем, рано…

…Квартал Ан-Насирийа, это у нас юго-западная часть города, привяжемся к местному ориентиру…, хм, карта наверняка неточна. Отсюда, к примеру, сворачиваем к югу

Пятый день месяца термидора

Луна висела желтая, пухлая, укутанная в кисейную дымку; вся насквозарабская, чуждая и бессмысленная. И надменная. Поскольку отягощала небо в полном одиночестве. Справедливости в столь суровом астрономическом суждении имелось немного – на самом деле вполне красивая луна, несмотря на нынешний встревоженный румянец на сытом луноликом лике. Просто Катрин отдавала себе отчет, что подсознательно ищет в небе Темную Сестру. Вот тогда было бы нормально: имеем полную свободу и очередные приключения на свою лунож… обратную сторону луны. А сейчас непонятно, кого и чего ждем.

Вечером, на закате, ждали лодку. С транспортом ныне у каирских окраин было тяжко: драпал город. Судя по слухам, исход имел массовый и панический характер. Бежали мубаширы и кади, убегали сборщики податей и прочие чиновничьи и должностные лица прежней администрации, поспешно отбывали гордые наследники халифов и визирей, уходили купцы и торговцы с семьями, наложницами, рабами, коврами, ценными и малоценными ценностями, тюками с товарами, спешно скрипели во тьме ломящиеся от добра повозки, проплывали не выспавшиеся тяжко навьюченные верблюды, клацали подковами понурые лошади, ослы и прочая живность. Бежали в страхе ремесленники со своим инструментом, водоносы с женами, горшечники с детьми, тряпичники-холостяки, нищие, курители греховных снадобий со своими кальянами и трубками; все, все спешили покинуть город.

Из разговоров «археологических» лиц, сведущих в текущей и «ближне-прогнозируемой» обстановке, Катрин знала, что паника и беготня продлится недолго: через сутки-двое горожане начнут возвращаться. Кто-то успеет одуматься, у кого-то расхвораются дети, кого-то успеют ограбить восхищенные открывшимися широчайшими перспективами кочевники-бедуины, и уходить на юг или восток у этих лишенных лошадей и верблюдов бедняг не будет никакой возможности. В общем, выяснится, что нашествие армии неверных – еще не самое страшное. Пока французы вели себя вменяемо и тактично: бегству перепуганных горожан не препятствовали, предпочитая пересчитывать боевые трофеи, разбираться с захваченными кораблями и вылавливать из реки ценности сожженного флота, обирать трупы героически павших на поле боя врагов – золота и драгоценностей на телах мамлюков имелось столько, что любая фараонова сокровищница позавидует. В город батальоны Наполеона войдут неспешно, дождавшись спокойствия и относительного безлюдья.

В отличие от армии гениального генерала, «археологические» изыскания ждать никак не могли. Катрин понимала, что руководство экспедиции пытается в полной мере воспользоваться безвластием и беспорядком в городе, но что именно предстоит делать в Каире, оставалось загадкой. Из намеков и оговорок следовало, что визит будет нанесен в самую старую и сложную часть города – практически в саму Цитадель. Что, конечно, отягощало задачу.

Приказано было готовиться к выходу полноценной туристско-боевой группой: силовой отдел экспедиции в полном составе, оба переводчика, и, для окончательного сгущения откровенно цирковой атмосферы, – Вдова-служанка. Подбор личного состава Катрин несколько удивил, а охранники (у коих ссадины на самолюбии после вчерашнего еще едко щипало) демонстрировали свое недовольство еще откровеннее. Возможно, мсье Спящий и снизошел бы до объяснения своего спорного решения, но начальник был занят возней с переводчиками – оба толмача как-то внезапно и враз занедужили. Пока начальник и доктор выясняли причины странного недомогания, головная группа сидела на берегу и ждала обещанную лодку. «Семь-Шесть» и «Девять» многозначительно переглядывались, но хранили молчание. Ночная свежесть еще не успела сменить дневное тепло, и парням было душновато: плотные европейские полувоенные костюмы плюс бронежилеты с разгрузками и оружием, а поверх этой цивилизованной «импортной» роскоши местные свободные дишдаши.

— Если хотите вволю пошептаться, могу отойти, – проявила милосердие и добрую волю сидящая налегке Катрин.

— Шептаться нам не о чем, – заявил Госслен-«Девять». – Но не сомневайся – мы за тобой присмотрим. Причем пристально. Так что лучше веди себя смирно. Мы тебе не доверяем.

— Как не доверяете?! – встревожилась девушка. – Но отчего же? Нет, за мной всегда приглядывают, тут спору нет. Но обычно я вызываю симпатию, полное доверие и желание пообщаться. А тут вдруг… Какие-то  вы странные.

«Девять» нервно глянул на своего старшего друга.

— Это она так шутит – пояснил «Семь-Шесть». – Находит чрезвычайно забавным издеваться и оскорблять.

— Где я вас оскорбляла? Еще даже и не начинала, – запротестовала Катрин. – А вот вы давеча в меня стрелять пытались.

— Не в тебя, а над плечом, – напомнил склонный к занудству «Девять».

— Допустим. Это, конечно, в корне меняет ситуацию, – проворчала Вдова. – Я вам как честная девушка стволы вернула, а он немедля «над плечом». И это нынче называется «галантность».

— Галантность? Нет, не слышали, – ухмыльнулся «Семь-Шесть».

— Ну да, я все время забываю, – кивнула Вдова. – Ладно, отринем лишние слова, оставим суть.

— Именно. Только попробуй нас подставить. Вейль, если хочет, может иметь на тебя какие угодно личные планы, а мы всего лишь собираемся вернуться домой живыми. Так что… – «Девять» поднял локоть – под рукой в распоротой галабее у него висел «хох» с куцым стволом.

Катрин поморщилась:

— Ах, оставьте свой шовинистический мужланский милитаризм. Еще раз вздумаете целиться в мою сторону – пеняйте на себя. «Над плечом», «в колено» или «в ушко» – мне без разницы. Покалечу. Я предупредила.

«Семь-Шесть» хмыкнул и согласился:

— Попробуй.

Тут «Девять» не выдержал и зашептал что-то другу. Спаянная парочка уставилась на девушку с усилившимися подозрениями.

— Что-то еще не так, а, родные? – поинтересовалась Вдова.

— У тебя под платьем что?

— Бестактный вопрос. Под платьем – я.

— Нет, с левой стороны. Вейль обещал, что не будет давать тебе оружие, – злобно заявил «Семь-Шесть».

— А, это, – Катрин тронула скрытую под абайей рукоять. – Не напрягайтесь. Ничего стреляющего и смертоносного мне ваш Вейль не выдавал. Это инструмент. Универсальный. Для вскрытия местных дверей, голов, калиток, заборов, хлевов и всяких верблюжьих конюшен. Вы сами-то давно хлева вскрывали? Руки-то помнят?