Театр, как всякое зрелище, знал времена подъема и упадка. Может быть временем особого подъема был древнегреческий театр, там на сцене кипели страсти, жены травили мужей ядом, а герои гонялись друг за другом с мечами. Больших высот достигла тогда комедия. Таланту было позволено все. На вопрос:

— А что ты на это скажешь?

Артист мог поднять ногу и издать непристойный звук.

Римляне комедию не усовершенствовали, но зато трагическое подняли до больших высот. Любимым их зрелищем стали бои гладиаторов. Они скромно назывались «играми», убитых уносили, кровавые лужи тут же посыпали песком.

Прошли века и суровое искусство подзахирело. На сцене драматурги и актеры скатились до: «Быть или не быть?», «Я покажу тебе небо в алмазах» и даже «Ах, Боже мой, как вы меня напугали!».

В нашем веке театр стал выравниваться. У нас это началось с Мейерхольда. «Что это за „Горе от ума“?. „Горе уму!“. При чем тут автор? Кто он такой? Подумаешь, был каким-то послом в Персии, а я — Начальник ТЭО Наркомпроса!». Он же придумал: артистам по ходу действия делать шпагат и еще — на сцене как можно больше лестниц. Чтобы все бегали — вверх вниз, вверх вниз... Недурно было бы плакатики каждому на грудь: «кулак», «бедняк», «рабочий». Ах, у кого-то уже было? Жаль.

В наши дни театр решил приблизиться к античному. Ногу еще не поднимают, но матерные слова употреблять позволили. Что касается игр с убиением, то в Москве один режиссер съел пол труппы.

И чтобы наглядно показать до каких высот может подняться современное искусство, небольшой случай, который произошел в одном сибирском городе. Из столицы туда приехал новый главный режиссер. С женой-актрисой на первые роли и пьесой, которая никогда-нигде...

Как водится — сбор труппы, главный знакомит артистов с сияющими высотами, которые откроются под его личным руководством.

И тогда в самом последнем ряду встает пожилой трагик, самый старший по возрасту и говорит:

— Мы вот тут с товарищами посоветовались. Вам лучше уехать.

Режиссер, понятное дело, на дыбы: да вы, да я, меня сам Ролан Быков за руку, а Эла Памфилова... Взялся круто, навел порядок на вешалке, распределил роли, стал гнать пьесу.

Подошла генеральная. Кого пригласить? Всех кто теперь в силе. Мэрия нужна? Нужна. Воры в законе, критики-интеллигенты, все кто определяет общественную жизнь города — ОМОН, торговля...

Зал был полон. Медленно погас свет, жена режиссера вышла и открыв рот, произнесла первую фразу. И тогда вся декорация, все доски, весь картон, все тряпки, все что наполняло сцену, все светильники со шнурами — все покачнулось и с грохотом рухнуло на нее.

Скорая помощь, милиция...

На утро режиссер забрал жену, чемодан, пьесу и уехал.

В древнем Риме, когда на арене валился окровавленный гладиатор вопрос решали публично — добивать или не добивать.

Нынче все решается за кулисами.

Скажем: «Мадам Батерфляй — мужчина или женщина?»

А пес ее знает. Как решат. Как за это заплатят.

Вопросы пола всегда глубоко интересовали человечество.

— С животом ее лепи, с животом! — настаивал первобытный человек, наблюдая, как его приятель мастерит из глины женскую фигурку. — Живот побольше, чтобы сразу было видно, кому продолжать род. Ты подчеркивай, подчеркивай!

Если на небе есть боги, то и они с давних пор интересовались этой проблемой.

— Ну что это они без выдумки, без разнообразия! — возмущались небожители, наблюдая сквозь щелочки в облаках ночные забавы людей. — Надо их посветить.

В Мифах и легендах к людям просочилось много поучительного о том, как следует соединяться мужчине с женщиной.

— Художники, нужны, скульпторы!

От долины Ганга до склонов вулкана Везувия терпеливые каменных и фресочных дел мастера начали украшать стены храмов и общественных бань смелыми сценами и композициями.

— Ведь надо же! — ахали непосвященные первый раз попав в такую комнату. — Он так, а она — так. Удавиться можно!

Шло время и человечество, избаловавшись, решило, что пора к делу интима подключить науки и технику. Появились разного рода приспособления и пилюли. В газетах замелькали объявления: «Доцено Шапиро вставляет зонтики по понедельникам». В порно-шоп стали продавать предметы похожие на пластмассовые свечи.

Молодежь, как всегда побежала впереди прогресса. Возник групповой секс. В Латинском квартале в Париже студенты потребовали чтобы не только мужчин пускали ночью в женские общежития, но и женщин — в мужские. Дело дошло до стрельбы, до полиции и зажигательных бомб.

Вероятно, это и был момент, когда боги (если они конечно есть) возмутились:

— Ай, ай, ай, что творится, — сокрушались они, продолжая наблюдать в облачные щелки. — Свальный грех. Мы тут стараемся, легенду о Нарциссе выдумали, сказку о Филемоне и Бавкиде, Пушкину образ Татьяны Лариной подсказали, а они там...

Помогла, как всегда высокая наука. Ученые обнаружили СПИД. Группки, занимавшиеся сексом разбежались. «А ведь, пожалуй, надежнее с одним всю жизнь», — спохватились студентки. «Семья священна!» — провозгласил в Америке летчик Буш и был избран президентом.

Остался неясен только вопрос, как быть с индийскими статуями и инструктивными фресками в Помпеях. Но это уже мелочи. Пускай смотрят.

На Землю несколько раз прилетали пришельцы из космоса.

Первый раз они прилетели, когда на планете рос тропический лес и бродили зеленые бронтозавры.

— А где же люди? — удивились пришельцы. — Ах, да! Еще рано — мезозой!

Во время второго прилета они увидели, что повсюду расстилаются саванны, а по ним прыгают антилопы и кочуют полуобезьяны.

— Опять рано, — пригорюнились гости, которым очень хотелось поболтать с людьми. — Подождем еще малость.

И они прилетели в третий раз. Теперь на планете уже повсюду были города. Но дома стояли пустые, на дорогах ржавели остатки автомашин, пахло химией, ветер шелестел продырявленными прозрачными пакетами.

— Опоздали! — поняли пришельцы. — Вон белая косточка, вон еще одна. Однако быстро они вымерли!

И братья по разуму улетели, захватив с собой чертеж автомата Калашникова, пробу воздуха с фреоном и целлофановый пакет.

Решили организовать их производство у себя. Томило любопытство и желание не отставать от прогресса.

Когда их корабль скрылся из вида, из океана вылезла на сушу кистеперая рыба. Она поднялась на кривые плавнички-ручки и оглядела опустошенную истерзанную землю.

Все надо было начинать сначала.