Прием на Портланд-плейс начинался в девять, ходили слухи, что может прибыть сам принц-регент. Росс заказал карету к четверти десятого, это Демельза предложила явиться с опозданием, а он не стал возражать. Она начала собираться в восемь, а без четверти девять оказалась в новом платье.

Когда Росс обернулся и увидел его, он сказал:

— Выглядит прелестно. Но где же платье?

— Вот оно! Именно это я и купила!

— Это же ночная сорочка.

— Ох, Росс, ты издеваешься! Ты прекрасно знаешь, что это не так!

— Может, мне тоже пойти в сорочке и кальсонах?

— Нет, перестань надо мной подшучивать! Мне нужна уверенность, а не... не...

— В этом тебе поможет портвейн.

Демельза поморщилась.

— А это для прически, — сказала она, показывая перо.

— Что ж, даже не знаю, что бы сказал твой отец, если бы тебя увидел.

— Это же модно, Росс. Кэролайн настояла.

— Я знаю, как настойчивы женщины. А ты, конечно же, громко возмущалась и твердила: «нет, нет, нет!».

— Да, я возражала, это правда. И это самое респектабельное платье из всех, что мне показывали. Некоторые дамы, по словам Кэролайн, надевают мокрое платье, чтобы оно сильнее прилипало.

— Если ты наденешь мокрое платье, милая, я тебя отшлепаю.

Демельза помедлила, натягивая чулок.

— Но ведь тебе нравится, Росс, правда? У меня еще есть время переодеться.

— И чтобы угодить мне, ты наденешь старое платье?

— Разумеется.

— И весь вечер будешь иметь несчастный вид?

— Не буду. Я так счастлива.

— Да... Выглядишь ты счастливой, это уж точно. Но почему?

— Из-за тебя, разумеется. Из-за нас. Разве нужно это объяснять?

— Нет. Вероятно, нет.

Часы пробили девять.

— Какая досада, что привлекательные женщины выглядят тем лучше, чем меньше на них надето. То есть когда не надето почти ничего. Что ж... — Росс пристально посмотрел на Демельзу, — рассмотрев платье получше, я решил, что оно мне нравится. Оно элегантно. Мне просто не очень хочется, чтобы столько мужчин могли так хорошо тебя разглядеть.

— Им будет кого разглядывать — там ведь много дам. Женщины всю жизнь пытаются выглядеть привлекательными.

— Как и мужчины. Эти пуговицы чертовски трудно застегнуть.

— Позволь мне.

Демельза подошла ближе и занялась его манжетами.

— Наверное, — сказал Росс, глядя сверху на ее тщательно уложенные волосы, — я пойду в ночной сорочке. Это положит начало новой моде.

Портланд-плейс входила в число самых широких и хорошо освещенных улиц Лондона, и вереница карет и портшезов ожидала своей очереди у крыльца с колоннами, где под алым навесом лежал синий ковер. Разодетые и прекрасные создания поднимались по ступеням в сопровождении почти столь же блистательных мужчин. Когда пришла очередь Полдарков, два лакея в белых париках открыли дверцу кареты и помогли Демельзе выйти. В тот миг ей показалось, что она стоит в круге ослепительного света, и отовсюду на нее ревниво глядит море лиц, поскольку вокруг собрались сотни оборванных зевак.

Они прошли в дом, оставили плащи на попечение других лакеев и поднялись по короткому лестничному пролету, а затем лакей бархатным тенором провозгласил:

— Капитан и миссис Полдарк.

Их поприветствовала Кэролайн, такая ослепительная в бледно-зеленом платье и с драгоценностями, которые никогда не надевала в Корнуолле. Она представила их хозяйкам: своей тетушке миссис Пелэм в сопровождении высокого мужчины по имени достопочтенный Сент-Эндрю Сент-Джон (надо полагать, член парламента от Бедфордшира), а также миссис Трейси и лорду Онслоу. Еще там был Дуайт в новом фраке из черного бархата. Полдарки двинулись дальше, взяли по бокалу вина и оказались в огромном зале, уже наполовину заполненном — люди болтали, пили и обменивались приветствиями.

Дуайт отозвал Росса в сторонку и сказал:

— Должен предупредить. По всей видимости, здесь будут Уорлегганы. Их пригласила миссис Трейси. Но встречи можно легко избежать.

Росс мрачно усмехнулся и ответил:

— Не бойся. Мы не встретимся.

Джордж с Элизабет действительно вскоре прибыли вместе с Монком Эддерли и девушкой по имени Андромеда Пейдж — скучающей полуголой красоткой семнадцати лет, которую Монк в последнее время сопровождал в прогулках по городу. Они довольно быстро заметили Полдарков, но перешли в противоположный угол комнаты и вскоре затерялись.

Уорлегганы приехали в Лондон всего два дня назад и остановились в доме номер 14 по Кинг-стрит, неподалеку от Гросвенор-гейт. Валентина привезли с собой, поскольку в Труро разгулялась скарлатина, а в Лондоне, где совсем рядом свежесть Гайд-парка, риск куда меньше. Их поездка из Корнуолла чем-то напоминала королевский кортеж — они путешествовали в собственной карете, и заняло это двенадцать дней. В бытность членом парламента Джордж усердно коллекционировал нужные знакомства, и это сослужило ему хорошую службу. Он загодя написал кое-кому, сообщив, что желает их навестить, а очень немногие сельские джентльмены желали оскорбить отказом богача и его хорошенькую жену со связями. И в результате лишь две ночи во время пути они провели на постоялых дворах.

Нынче вечером Джордж пребывал в прекрасном настроении — Монк только что сообщил, что его приняли в «Уайтс», один из самых изысканных лондонских клубов. Утром Джордж также переговорил с Роджером Уилбрамом. Тот, в отличие от капитана Хоуэлла, не был из Корнуолла и не нуждался в деньгах, и его первым ответом на предложение отказаться от места в парламенте от Сент-Майкла был отказ. Он бы с радостью принял от Джорджа деньги за свою отставку, сказал он, громко смеясь, если бы ему предоставили другое место. А иначе получение нового места обойдется не дешевле, так какой же резон соглашаться?

Уилбрам вышел из затруднительного положения, добавив:

— Послушайте, старина, до сих пор я поддерживал Скауэна. У меня нет строгих предубеждений. Я могу с легкостью быть как его человеком, так и вашим. Можете на меня рассчитывать.

Это казалось удобным выходом, и Джордж принял предложение. Если Уилбрам начнет доставлять проблемы, всегда найдутся способы на него надавить. Важно то, что когда речь зайдет о сделке с правительством, у Джорджа будет два места.

Лицо у Элизабет округлилось, но не фигура, и этим вечером она выглядела прекрасной и аристократичной, потратив почти целый день на парикмахера, пока слегка потускневшие волосы не засияли, как корона. Как обычно, она надела белое, на сей раз в греческом стиле — свободные легкие драпировки поверх облегающего платья, украшенного золотыми цепочками. На ногах у нее были сандалии и чулки кроваво-красного цвета с пальцами, как у перчатки, на золотом поясе висел веер, а в руках — крошечная золотистая сумочка с нюхательной солью и платком.

— Дорогая, — сказал Монк Эддерли, — вы похожи на Елену Троянскую.

Элизабет тепло улыбнулась и оглядела растущую толпу.

— Когда-нибудь после окончания войны я надеюсь поехать в путешествие, если смогу убедить Джорджа. Мне хотелось бы посмотреть Грецию и острова. Хотелось бы увидеть Рим...

— Берегитесь, — произнес Эддерли, — не могу выносить, когда вы говорите, что интересуетесь только пейзажем.

— Почему же? — улыбнулась Элизабет. — А кто этот мужчина вон там?

— Тот толстяк? Здоровенный? Вы его не знаете? Это доктор Франц Ансельм, и он, моя дорогая, выкачивает из лондонских дам больше денег, чем любой другой лекарь. Хотите иметь ребенка? Вам следует обратиться к нему. Не хотите иметь ребенка или хотите от него избавиться? Вам следует обратиться к нему. Хотите остаться юной и обольщать вашего мужа (или чужого) — он пропишет вам дорогую микстуру. У вас отвратительные бородавки? Он вас от них избавит. Неужели вы не слышали об «Успокоительных каплях доктора Ансельма для дам в возрасте»?

— Он шарлатан?

— Боже, да кто из представителей этой профессии не шарлатан? Все продают какую-нибудь панацею. Но его средства, как я полагаю, действуют эффективней других.