— Думаю, мы вполне можем догадаться, что найдем в том тоннеле с огромными прутьями, — шепчу я. Он втрое выше и шире того прохода, по которому мы пришли, и весь покрыт тяжелыми железными решетками. За ними в клетках наверняка сидят какие-то чудовища. Снизу доносится их низкий и почти печальный вой. Сразу ясно одно: их там не несколько, а очень много.

— На это уйдут в буквальном смысле месяцы, — словно не веря себе, снова шепчет Сэм.

— Ну, а у нас меньше часа, — шепчу я в ответ. — Так что надо поспешить.

— Думаю, мы можем смело вычеркнуть все эти темные узкие тоннели, которые выглядят совсем заброшенными.

— Согласен. Нам надо начать с того тоннеля, что прямо напротив нас, — говорю я, глядя на этот коридор, который выглядит как главная артерия центрального зала. Он шире и лучше освещен, чем все другие, и по нему снует взад вперед больше всего могадорцев. К нему переброшен мост — каменная арка шириной от силы полметра. — Сможешь пройти по этой арке?

— Сейчас узнаем, — отвечает Сэм.

— Пойдешь впереди или следом? — спрашиваю я.

— Давай пойду первым.

Первые шаги Сэм делает неуверенно. Поскольку у нас сцеплены руки, то первые метров десять мы просто тащимся бочком. Получается страшно медленно. С таким темпом мы никак не успеем добраться на ту сторону и обратно.

— Не смотри вниз, — говорю я Сэму.

— Не надо прописных истин, — откликается Сэм, напрягаясь. Мы медленно двигаемся вперед, и мне все больше хочется увидеть свои ноги. Я так сосредоточен на том, чтобы не свалиться, что не чувствую, как Сэм останавливается. Я натыкаюсь на него, и мы оба едва не летим вниз.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я с колотящимся сердцем. Поднимая глаза, я вижу, почему он остановился. Навстречу нам по мосту движется могадорский солдат. Он бежит трусцой и уже так близко, что мы вряд ли успеем хоть что-то предпринять.

— Нам не пройти, — говорит Сэм. Солдат приближается, держа перед грудью какой-то сверток. Когда он уже совсем близко, я чувствую, как Сэм припадает к мосту. Секунду спустя солдат неожиданно для себя спотыкается и валится с моста. Его сверток летит вниз, а он одной рукой цепляется за край моста. Могадорец кричит от боли, когда моя невидимая нога топчет его пальцы, отпускает руку, падает и далеко внизу с болезненным стуком бьется о поверхность озера.

Сэм теперь мчит нас вперед, не дожидаясь какой-нибудь новой напасти. Все могадорцы в пределах видимости оставили свои дела и в недоумении смотрят друг на друга. Интересно, решат ли они, что это был просто несчастный случай, или у них объявят тревогу?

Когда мы сходим с моста, Сэм с облегчением пожимает мне руку. Он теперь идет вразвалку: убив этого солдата, он обрел просто таки необъятную уверенность в себе.

Следующий коридор очень широкий, и в нем полно могадорцев. Нам с Сэмом скоро становится ясно, что мы забрели не туда, куда надо. Помещения здесь явно предназначены для личного использования, и все это крыло, похоже, отведено под жилье: пещеры с кроватями, огромная, с сотнями столов, столовая, тир. Мы спешим в соседний коридор, но там все то же самое. Тогда мы переходим в третий.

Мы идем по извилистому тоннелю, который уходит в глубь горы. От главного тоннеля отходят несколько боковых, и мы с Сэмом иногда сворачиваем в них, руководствуясь исключительно инстинктом. Если не считать главного зала, который мы видели, вся остальная гора представляет собой сеть соединенных между собой сырых каменных коридоров. Между ними расположены исследовательские кабинеты с лабораторными столами, компьютерами и наборами острых блестящих инструментов. Мы проходим мимо нескольких научных лабораторий и при этом оба жалеем, что нет времени их обследовать. Мы уже пробежали километра два, может, три, и с каждым новым коридором, который ничего не дает, в мою кровь впрыскивается очередная доза стресса.

— У нас остается не больше пятнадцати минут, Джон.

— Знаю, — шепчу я раздраженно. Я быстро теряю надежду.

Мы делаем еще один поворот, быстро идем по наклонному коридору и попадаем в то самое место, которого я больше всего боялся: это зал с камерами для заключенных. Сэм останавливается на полушаге, крепко держа меня за руку, так что я тоже останавливаюсь. Двадцать — тридцать могадорцев охраняют больше сорока камер, которые выстроены в ряд и закрыты тяжелыми стальными дверями. Перед каждой дверью электрическими разрядами пульсирует голубое силовое поле.

— Посмотри на эти камеры, — говорит Сэм. Я знаю, что он думает о своем отце.

— Подожди-ка, — говорю я. Меня вдруг озаряет. Это так очевидно.

— Что? — спрашивает Сэм.

— Я знаю, где Ларец, — говорю я.

— Ты серьезно?

— Какой же я дурак, — шепчу я. — Сэм, если бы во всей этой чертовой дыре ты бы мог выбрать единственное место, куда бы при любых обстоятельствах отказался пойти, то что бы ты выбрал?

— Логово с воющими чудовищами, — без заминки отвечает он.

— Точно, — говорю я. — Пошли.

Я веду его назад по коридору, который идет к центру пещеры. Но мы еще рядом с камерами, когда лязгает дверь, и Сэм останавливает меня, дергая за руку.

— Смотри, — говорит он.

Дверь в ближнюю к нам камеру распахнута. В нее входят двое охранников. В течение десяти секунд они что-то злобно говорят на своем языке, а потом под руки выводят бледного изнуренного мужчину. Ему под тридцать, и он так слаб, что ему даже трудно идти. Рука Сэма напрягается, когда охранники толкают узника. Один из них открывает другую дверь, и все трое исчезают за ней.

— Кого они там держат? — спрашивает Сэм, когда я тяну его за собой.

— Нам надо идти, Сэм, — говорю я. — У нас нет времени.

— Они пытают людей, Джон, — говорит он, когда мы наконец добираемся до центрального улья. — Человеческие существа.

— Я знаю, — говорю я, оглядывая огромное помещение в поисках кратчайшего пути вниз. Повсюду могадорцы, но я уже так привык ходить мимо них, что они меня больше не тревожат. К тому же что-то мне говорит, что очень скоро я столкнусь с чем-то гораздо более страшным, чем скауты и солдаты.

— Людей, у которых остались семьи. И семьи даже не знают, куда они исчезли, — шепчет Сэм.

— Я знаю, знаю, — говорю я. — Идем. Поговорим об этом, когда выберемся отсюда. Может, Шестая что-нибудь придумает.

Мы бежим по спиральному карнизу и начинаем спускаться по высокой приставной лестнице, но сразу понимаем, что это практически невозможно, когда один внизу, а другой вверху, и при этом приходится держаться за руки. Я смотрю вниз. Еще высоко.

— Придется прыгать, — говорю я Сэму. — Иначе десять минут уйдут только на то, чтобы спуститься.

— Прыгать? — недоверчиво спрашивает он. — Это нас убьет.

— Не волнуйся, — уверяю я его. — Я тебя поймаю.

— Как это, черт возьми, ты меня поймаешь, если я все время держу тебя за руку?

Но спорить некогда. Я делаю глубокий вдох и прыгаю с уступа с тридцати метровой высоты. Сэм ревет, но производственный шум и гвалт все заглушают. Я приземляюсь ногами на твердый пол, и силой удара меня отбрасывает на спину, но Сэма я крепко держу, и он падает на меня.

— Больше никогда так не делай, — говорит он, вставая.

Здесь, на самом нижнем этаже, так жарко, что почти невозможно дышать, но мы бежим вокруг озера к массивным воротам, за которыми заперты чудовища. Через решетку вырывается холодный воздух, и я понимаю, что регулярные выбросы чистого воздуха не позволяют газу проникнуть в тоннель.

— Джон, думаю, у нас вышло время, — умоляюще говорит Сэм.

— Я знаю, — говорю я, пропуская группу из десятка могадорцев, выходящих из ворот.

Мы входим в темный тоннель. Кажется, что стены покрыты какой-то слизью. По обе стороны тянутся решетки. Под потолком в центре тоннеля установлены десять огромных промышленных вентиляторов. Все они направлены ко входу и гонят холодный и влажный воздух. Некоторые из зарешеченных клеток маленькие, другие гораздо больше, и из всех доносятся дикие или просто ужасные звуки. В одной из клеток слева от нас двадцать — тридцать краулов наскакивают друг на друга, испуская пронзительный визг. Справа за решеткой — целая стая дьявольского вида собак: они размером с волка, с желтыми глазами и совсем без шерсти. Рядом с ними стоит существо, похожее на тролля, да еще и с мерзким наплывом на носу. В большой клетке напротив, шумно нюхая воздух, взад-вперед переваливается массивный пайкен, очень похожий на того, что минувшим утром взломал стену тюрьмы.