— Я-йонгей, у меня нет совести! — напыщенно произнесла Мурси и тут же смехом разбила весь серьезный образ. — Полная противоположность катарам.

— Лучше бы я родился йонгеем, а не катаром! Знаете, всегда представлял себя частью прайда. Гордился происхождением. Да, вы правы, я — расист. Не такой, который направо и налево кричит о ничтожности других. Наоборот, я с подчеркнутой уверенностью утверждал о превосходстве катар над всеми в Галактике. Но я много сам не видел. Мои соплеменники неблагодарные, жестокие, помешенные на глупых обычаях прошлого. Вы спасли наши «пушистые задницы», а в ответ Катарина бросила вызов на смертный бой. А если бы вы были обычной женщиной?

— Морган, ты че такое говоришь! — подалась вперед капитан, испугавшись, что неправильно расслышала Морика. — Будь катаром! Я только решила на тебя скинуть все проблемы, зачем ты так со мной? Что я тебе сделала?

— Что? — опешил Морик.

— О, я тогда тоже расистка! Ко всем вам отношусь как к банде обыкновенных котов. Разве что ты да дед не такой, да Бусинка может быть. Еще Шпуня и твоя мама. Ладно, Катарина тоже имеет какой-то более очеловеченный вид. А остальные — пушистая кобла мурлык. Я даже не слышу, что они мне говорят. Это ведь расизм? Но у твоего народа полно разных красивых ритуалов, национальная одежда, еда, цветочное вино, танцы и самое главное — следование правде и справедливости. Знаешь, как я наслаждалась пиром! Так что тут мы квиты. Давай оставим всё как есть, а? Не перевоспитывайся.

— Ладно, — обескураженно улыбнулся Морик. — Кстати о ритуалах. Не хотите лично поучаствовать в одном из них?

— Шутишь? Конечно, хочу! Обряд посвящения в Палачи я проходила, мне очень понравилось, хотя было странно. Давай и ты удиви меня.

— Это красивый обычай. Вам должно понравиться, я надеюсь, — Морик долго рылся в рюкзаке, пытаясь справиться с волнением, пока, наконец, нащупал выбранный накануне плод. — Орех Бонко. Очень редкий, — он пальцами расколол скорлупу, достал ядро и пристально оглядел. — Спелый и без единой червоточины, идеален.

Капрал придвинулся ближе к Мурси и протянул орех.

— А-а-а-а, — заулыбалась Мурси, подозревая, что капрал с дедом всё же обговорил её план по спасению от нежеланной свадьбы. — Кажется, я поняла, что за обряд. Круто!

Без дальнейших расспросов капитан попыталась перехватить своими руками предложенное угощение, но Морган легонько по ним стукнул.

— Нужно, чтобы вы приняли его из моих рук.

— Морган, ты меня смущаешь, — вдруг покраснела Мурси. — Как-то даже эротично выходит. Он точно не отравлен? А ладно, пофиг.

— Не думал, что вас можно чем-нибудь смутить, — ухмыльнулся Морган, когда Мурси зубами вытянула из пальцев орех.

— Я тоже, — покатывая во рту ядро, прошамкала капитан.

Раскусила. Вначале он показался ей острым, потом приторно сладким, шибанул в голову цитрусовой свежестью, и завершилась феерия вкуса приятным молочно-кофейным вкусом, который растекся по рту горячим острым привкусом. Морган не отрывал взволнованного взора от капитана.

— Вкус? Каков вкус?

— Охрененный! Странный, но охрененный! — восторженно промурчала Мурси, от удовольствия прикрывая глаза. — Есть еще?

— Нет, положено только один, — пробормотал Морган, пытаясь идентифицировать название вкуса по шкале привлекательности партнера. — У катар таким образом проходит обряд начала.

— И что мы только что начали? Что символизирует кормление из рук?

— Ну… — замялся Морик. — Заинтересованное лицо предлагает избраннику орех и если тот, пробуя, говорит, что ему понравилось, то это означает согласие на ухаживание, если же выплевывает орех или выдает неприятный комментарии, это означает отказ. По поверию, каждый катар чувствует вкус по-своему.

— Забавно, — усмехнулась Мурси. — Но, один и тот же плод не может иметь разные вкусы.

— Ну да. И уж точно ни один известный мне вкус не соответствует слову «охрененный».

— Главное, что не хреновый! Если бы я родилась красивой катаркой, — мечтательно проурчала Мурси, ложась на спину, — я бы только и делала, что ела бы эти орехи, а домогателей бы посылала.

— Не хочу вас разочаровывать, но Бонко едят в основном молодые парни.

— Точно, у вас же матриархат в этом плане. Значит, ты знал, какая это вкуснятина и принес только один?

— В своё время я наелся их достаточно, — принялся оправдываться Морган, — но мне они никогда не казались вкусными. Слишком сухие и постоянно першили, застревая в горле.

— Морик Морган, покоритель сердец и любимец катарок! И что ни один орех тебе не был по вкусу? Даже от Катарины?

— Катарине орех предлагал я, — Морган недовольно поморщился от воспоминаний. Удивительно, но тогда, будучи молодым и неопытным, даря Бонко первой красавице в школе, он не испытывал никакого стеснения или даже волнения. — Не знаю, какой он был на вкус. Она сказала, что приятный. Наверное, «охрененный» всё же лучше, да? Если бы вы предложили мне этот орех сейчас, я бы тоже сказал вам, что он «охрененный».

— А потом бы поперхнулся и помер, — залилась Мурси смехом, неожиданно переросшим в затяжной зевок. Она с нажимом потерла глаза. — Чистый воздух, сытый обед, немного вина. Вот чего мне давненько не хватало. Спасибо.

— Вам спасибо, — подражая капитану, Морган тоже прилег рядом. — Вам нужно было мне просто сказать, я бы всё бросил и отвез бы вас сюда. Знаете, иногда трудно расширить горизонт своих мыслей. Вот на пиру. Я так волновался, чтобы всё прошло гладко, и совсем не заметил, как вы напились вместе со старейшиной. Причем совершенно непонятно, кого в этом винить. Еще эта Катарина! Признаться, я от неё не ожидал ничего подобного.

— Так получается, тебя за один вечер звали уединиться сразу две женчины? Представляю, что в военном лагере творилось. Поэтому Флинт постарался от тебя так быстро избавиться?

— Что?

— Всегда думала, что либо ты прошаренный шпион за маской тупого солдафона, либо тупой солдафон, корчащий из себя эстета, — Мурси закинула ногу на ногу и принялась ею болтать в воздухе. — Всё же первое. Да еще и знойный обольститель. Сколько же в тебе граней?

— Я не шпион, — возразил Морган. Эта фраза вылетела больше по привычке, буднично, и капрал никак не окрасил её эмоционально. Стало всё равно. Не гонит же прочь, орех не выплюнула, значит волноваться не о чем. — Лучше считайте меня солдафоном. Но мне кажется, вы вполне довольны мной, как помощником и правой рукой.

— А то! Даже не представляешь, насколько я рада, что именно ты прикрываешь мою жопу, — капитан приподняла голову и потянулась к стакану. — За это я даже выпью.

— Кстати, раз уж заговорили о службе. Это прозвучит очень непрофессионально сейчас, но мне действительно часто приходится наблюдать вашу эту, ну, «жопу», как вы выразились, через прицел.

— Вот, я так и знала, что ты плохой катар! — засмеялась Мурси. — Ты из тех, кто любит глазами, да?

— Что? — приподнялся на локте Морик. — Я люблю всеми частями тела!

— Ой, в погоде, Морган. Хоть ты и проповедуешь мне теорию «нитаких», ты всё равно мужчина. Это нормально заглядываться на булки своего капитана. Не зря же Клара так нервничала, думаешь, я не заметила ничего?

— Ну, дело же не только в булках, — смутился Морган. — Я в целом!

— Слушай! — Мурси оживилась и, перевернувшись на бок, уставилась на Моргана. — А чего ты тогда мне мозги компостировал, что тебя не интересуют женщины? Имел в виду переносный смысл? Я просто восприняла буквально. Подумала, что ты асексуален или как-то так.

— Асексуален? — озадаченно переспросил Морик. — А, вроде как фригиден? Ну, мне тоже так казалось. Возможно, мне повстречалась на пути такая женщина, которая показала, насколько я могу не знать самого себя.

Мурси непонимающе часто заморгала.

— Че? — приподняла она брови. — Милый катар, а вы точно не брат-близнец Морика Моргана, капрала под моим командованием? Или я сплю, и вы сейчас превратитесь в чудовище, чтобы поглотить меня?

— Я думаю, что это вы мой персональный кошмар. Красивая женщина, которая прекрасно об этом осведомлена. Мучаете меня и остальных мужчин вокруг.