Поежившись от мнимого холода, Клара выглянула в окно. Поскорей бы пришла мать с работы и тогда, за обыденными разговорами, хоть немного уляжется тоска и развеется мрачное настроение. На улице стояла чудесная погода, ярко светило солнце, переливаясь радужными лучами в каплях на стекле. Недавно прошел дождь, прибивший пыль, и воздух наполнился ароматом свежей зелени, который врывался в открытое окно и обволакивал умиротворением, даря надежду на возрождение. Что за возрождение и зачем нужна на него надежда, Клара не понимала, однако чувствовала это всё там же, в сердце, рядом с темной кляксой. Дав на корабле обещание себе стать другой, Дорн всё больше сил отдавала собственному обновлению. Возможно, все эти мысли о Джеймисоне тоже касались подобной тематики, а пятно на совести — всего лишь чувство вины, которое нужно принять и простить.
Район, куда совсем недавно переехала семья Клары, самый густо засаженный деревьями во всем городе. Конечно, жилье тут стоило гораздо дороже, чем в других зонах, но с прибавкой к зарплате позабылись страхи не справиться и не покрыть аренду в срок. К тому же вроде бы и мать нашла денежную подработку и, если отряду грозит роспуск, то родители справятся первое время, за тот промежуток, в котором сама Клара вернется к работе.
Можно было бы сходить в центр и погулять по нескончаемым торговым центрам в одиночестве, рассматривая последние коллекции моды, но такое времяпрепровождение уже порядком надоело. Друзья, оставшиеся у Дорн после школы либо разъехались, либо обзавелись семьями, а поэтому не могли развлекать заезжего гостя по первому требованию. Поначалу, подруги встречались каждый день, хвастались детьми, достижениями и обустроенностью, но через пару часов нескончаемой болтовни, когда только сама Клара пыталась начать рассказывать о своих приключениях, у них неожиданно находилась тысяча дел — приготовить ужин, накормить ребенка, выгулять питомца. И каждый раз, выложив подноготную своей скучной, по мнению Дорн, и ничем не примечательной жизни, одноклассницы стремглав мчались домой.
Примерно тоже самое происходило, когда Клара звала подруг в клуб или на вечеринку. Нет, в таких случаях становилось даже хуже. В разгар веселья парни или мужья непременно разбавляли девичью компанию, внося сумбур и разлад. Вначале устраивали допрос, сцену ревности, потом, как будто бы в отместку, принимались сально шутить насчет груди Клары или других достоинств, стараясь как можно больней уколоть свою «вторую половинку». После долгих лет, проведенных бок о бок с катаром, подобное поведение казалось неуместным и изрядно шокировало Дорн. Но попытки объяснить подругам неприемлемость таких отношений приводили, как правило, только к ссорам. Клару обвиняли в зависти, обязательно проезжаясь по её одиночеству, выискивали недостатки и зачастую звучал резонный вопрос: «Что с тобой не так?». По мнению общественности, двадцать девять лет — тот возраст, когда каждая порядочная девушка обязана иметь хотя бы постоянного партнера.
Что с ней не так Клара и сама не знала. Может, она и вправду всё еще ждет некого «принца» на скоростном звездолете, который отвезет её к богатству и процветанию? Кто из девчонок не мечтал об этом в школе? Красивый, обеспеченный, взрослый мужчина со связями. И чтобы любил до разжижения мозгов. Чтобы страсть и накал, ревность и громкие сцены, а потом не менее фееричное примирение в постели.
Но чем старше становилась Клара, тем сильней менялись её предпочтения. Не нужны уже были дорогие знаки внимания и скандалы во всеуслышание. Всё больше Клара склонялась к простым человеческим радостям — душевная теплота, забота, поддержка. Чтобы был такой человек, кто утрет тебе слезы, пусть ты и плачешь из-за сломанного ногтя или прохудившейся блузки. Чтобы с ним можно было обсудить сериал или книгу, пусть бы ему изначально и не интересно, но он хотел бы вникнуть в твою жизнь, хотел бы понять тебя, старался. И чтобы сам имел интересы, увлекал за собой, наполнял приходящую изредка пустоту бытия. Умный защитник. Такой как Морган, но только человек.
Жаль, но объяснить окружающим видение своей судьбы хотя бы приблизительно, Кларе не удавалось. Прекратить такие разговоры с каждым днем становилось всё затруднительней. И если отец ясно давал понять, что замужество поможет справиться с накопившимися долгами их семьи, а его голову можно было легко запудрить туманными россказнями о знакомствах с канцлерами, генералами и йонгеями, то вот подруг аналогичные откровения мало интересовали. Они просто хотели для приятельницы пресловутого «женского счастья», не представляя, как можно чувствовать себя полноценной без мужчины и ребенка.
И раньше на Клару обрушивались схожие рассуждения от всех мимо проходящих доброжелателей, но благодаря кратковременности отпуска они не успевали толком отяготить голову. Теперь же, когда пошла третья неделя праздности, Дорн раздражалась буквально на всё. Тревога множилась с катастрофической скоростью, когда разговоры заходили за будущее, вызывая в Кларе отвращение и злость. Как можно загадывать, что будет завтра, если ты еще не до конца разобрался, что было вчера? Окружение сдавливало со всех сторон, наседало и теснило, требовало решительных действий, когда сама Клара хотела просто отдохнуть. Отпуск и работа поменялись местами. На корабле дышалось куда свободнее, чем в родном доме.
Отец, с необузданным аппетитом йонгея. Подруги, с кругозором Алехандро из сериала. Их парни и мужья, совершенно не знающие правил хорошего тона. То, что интересовало саму Клару, близкие попросту игнорировали. Их не увлекали рассказы об удивительных метаморфозах личности, проходящих из-за прикосновения держателя Силы, о хитросплетенных ловушках Канцлеров и Императорских войск, о космических пиратах. Да даже описание столицы СШГ и Военного Совета не вызвало никаких эмоций ни у одноклассниц, ни у отца! А ведь Клара столько фотографий привезла. И только мама всё выслушивала и даже изображала участие. Она кивала головой, улыбалась и с тихой кротостью готова была проводить всё свое свободное время с единственной дочерью.
Мама Клары когда-то слыла первой красавицей в городе. Из семьи крупных политических деятелей, она получила хорошее образование и имела немало талантов, среди которых выделялась тяга к живописи. Среди высшего света за ней закрепилась слава как об умной, но чрезвычайно скромной персоне. Яркая блондинка с огромными голубыми глазами, с шикарной фигурой, которую не потеряла и после родов. Как такой невзрачный с виду человек — отец Клары, смог добиться её руки, оставалось загадкой. Худой, раздражительный, с длинным носом, он даже на голову ниже своей жены! Но чего у него не отнять, так это умения пускать пыль в глаза. Отец умел говорить так, что даже совершенно привычные вещи, казались божьим замыслом. Его хотелось слушать бесконечно, хотелось верить ему, идти за ним. Он умел заставить согласиться с любой правдой, в которую верил сам. Но только до тех пор, пока не закрадывались сомнения на его счет.
Первое время местные журналы назвали их не иначе как «самая счастливая пара планеты». И сейчас мать любит полистать фотографии тех дней — начала замужней жизни. В такие минуты она словно впадает в транс, ныряя глубоко в воспоминания о минувшем. На тех снимках все выглядят счастливыми, сияющими, полными сил. Стоило Кларе уточнить какую-нибудь деталь, как мать взахлеб принималась повествовать о былом, будто пыталась оправдаться, лично уверовать в правдоподобность ускользнувшего счастья, убедить дочь в непогрешимости семейных уз. Рассказывала много, с лишними деталями, уходя от основного вопроса и затрагивая сразу все аспекты. О первом переезде, о беременности, о надеждах, которые отец возлагал на наследника.
Сейчас мама больше походила на тень. Молодая, в расцвете сил — ей только перевалило за пятьдесят — она сделалась блеклой, выцветшей, обескровленной. Ослабленная загадочной болезнью, которую не могли уже с десяток лет выявить ни сканеры, ни медицинские исследования, мать постоянно получала упреки от мужа за симуляцию. Он то считал обмороки, судороги и носовые кровотечения обычными проявлениями лени. Но сама Клара точно помнила момент, когда появились первые симптомы, ведь именно из-за них она решила стать врачом.
