Впервые мама провалялась в обмороке полдня, когда узнала об измене отца. И даже не сам факт предательства повлиял на её здоровье, а то, как он это сделал. Открыто привел молоденькую девочку на ежегодное городское торжество. Жену с ребенком оставил дома, но не рассчитал, что на праздновании будут присутствовать её родители. Скандал поднялся знатный, долетел отголосками аж до другой галактики, наверное. Бабушка с дедом поставили тогда жесткий ультиматум — либо их дочь бросает нечестивца и возвращается в родительский дом, либо они разрывают семейные связи и больше ни кредитки не выделят на их существование.
Мать выбрала второе. Не сразу, она еще долго сомневалась, прежде чем окончательно решиться. Конечно, отец долго извинялся, даже стоял на коленях, готовый целовать ноги. Он шантажировал Кларой, угрожая отсудить ребенка, призывал к жалости, задаривал дешевыми безделушками, взывал к прошлому и возносил свою жену на пьедестал мученицы. Кто не поверит такому спектаклю? Кто не захочет удержать призрак ускользающего счастья? Так и мать не устояла и простила. А через год всё повторилось.
Со временем, отец перестал скрывать свое пристрастие к молодым. Как он сам говорил, это поднимает его статус среди остальных «великих деятелей», помогает справиться с потерей сына и последующей бездетностью, наполняет жизнь смыслом. А матери больше некуда было идти. Родители и слышать не хотели о дочери, по крайней мере, в этом убеждал её муж.
С каждой новой встречей Клара замечала, как отец расцветает. Всегда подчеркнуто опрятный, дорого одетый, с напомаженными черными волосами, он выглядел даже моложе своих лет. В семейном кругу, принимая вечерний чай — а именно так было принято именовать обычный ужин, обед и завтрак в их доме, он требовал полной сервировки стола, соблюдения этикета и обслуживания. Всегда чопорный и дотошный, отец высматривал недостатки в образах жены и дочери, и даже случайно выбившийся из прически волосок мог послужить отлучению от стола.
В этот приезд Клара заметила постоянный татуаж век, подчеркивающий небольшую раскосость глаз отца. Первым делом, когда только Дорн ступила на порог, он проверил её ногти, и устроил нудную лекцию на полчаса об обязательном маникюре, хвастаясь своими холеными длинными ногтями. И если в предыдущий отпуск такая встреча вызвала в Дорн теплые чувства и ощущение комфорта, то придя в дом обновленной, Клара вдруг ощутила некоторое недоумение и даже хотела эмоционально возразить, но не отважилась. И чем дольше она находилась с отцом в одной квартире, тем большее отторжение он вызывал в ней. Как Клара могла раньше не замечать всех его пороков, которые он так старательно приписывает им с матерью? Вот и сейчас, когда жена с раннего утра ушла на работу, отец проснулся только к обеду! На носу вечер, а он еще даже не переодел халат и не снял с головы дурацкую сеточку для волос.
— Выпрями спину! — будто прочитав мысли дочери, заглянул на кухню отец. — Прохлаждаешься? Нет, чтобы делом занялась. Дожили, белоручку воспитали! Всё мать, я всегда говорил, что она слишком тебе потакает.
— У меня отпуск. Я читала, — спокойно отреагировала Клара. — Это очень полезное упражнение для мозгов.
— Смотря что читать! Ты же наверняка в свои низкопробные книженции уткнулась. Так только зрение испортишь. Почитала бы лучше теорию о государственном устройстве! Эх, послушали бы меня, ты бы стала политиком, а не санитаркой! — забрюзжал отец. В тоне его всегда проскальзывала своеобразная брезгливость, будто кто силой заставляет обращаться к собеседнику. Если только он не вел разговор с каким-нибудь высокопоставленным чиновником. В таких случаях отец использовал богатый арсенал ужимок и заискиваний. — Вот я в твои годы уже имел должность замдиректора.
— Замдиректора библиотеки, — язвительно напомнила Клара.
— Зато самой крупной в секторе! Туда не берут всех подряд. По крайней мере, тебя бы не взяли. Жаль, не в меня ты пошла интеллектом, не в меня, — покачал головой отец.
Он прикрикнул на сервисного дроида, чтобы тот подал ему воды. Даже такое простое действие, как открыть холодильник и взять бутылку, отец всегда кому-нибудь поручал. Клара помнила, с каким маниакальным пристрастием он продавливал мать на идею завести живого раба, ну или лакея на крайней случай. Чтобы командовать из своего кабинета, не вставая из удобного кресла. Хорошо, что денег на это всё равно у семьи не доставало.
Робот достал чашку из сервиза. Обыкновенную, в желтый горошек, но не успел налить воды.
— Глупая машина! — рявкнул отец, запустив в дроида пульт от холовизора. — Воду подают в стаканах! В стекле! Основа основ. Когда уже исправят этот баг? Клара, передай канцлерам, пусть они займутся расследованием в компании «Шериф индастриз», их робототехника совсем ни в бездну.
— Передам, — хмыкнула Клара. — Как только следующий Военный Совет соберется, так сразу укажу на главного врага СШГ.
— Не смей смеяться! — обозлился отец. — Ты думаешь, не с таких мелочей строится нормальное гражданское общество? Знаешь, почему Империя выиграет в войне? Знаешь, почему они намного богаче, чем мы все? Потому что Лорды никогда не позволят рабу подавать воду в кружке! Техника — это путь регресса. Если бы в СШГ разрешили рабство, то мы бы сейчас стояли на вершине развития государственности. Наши предки использовали живых невольников в каменоломнях, для строительства, в обслуживании сельхозугодий. Мы жили так испокон веков и процветали. А потом пришли дроиды и потянули нас в бездну. Помяни мое слово, «Шериф индастриз» еще устроит нам робототехническую революцию!
— Какая чушь! — фыркнула Клара. — Использовать труд рабов экономически невыгодно. Это даже я знаю.
— Ничего ты не знаешь, — сердито подытожил отец и вышел из кухни, так и не испив воды, заботливо поставленной ничего не соображающим роботом на стол.
Обычно, Клара бы тут же забыла о таком разговоре. Слишком привычным были и наставления отца, и его рассуждения о том, что раньше было лучше, и страх за цивилизацию, оказавшуюся на краю гибели. Но в этот раз что-то пошло не так. Зацепило и вызвало запоздалое негодование совсем не отношение отца к рабству, а его пренебрежительный тон, обращенный к Кларе, к её важной и нужной работе. Безусловно, директором крупной библиотеки работать почетно, но ведь и спасать жизни на войне тоже не спорить с роботами и писать кляузы на компанию их произведшую.
И насколько припоминала теперь Клара, отца уволили со скандалом! Он подпольно продавал редкие книги, подменяя фонд библиотеки собственноручными сочинениями. Да, писать отец любил! Клара даже пробовала ознакомиться с его сочинения. Но всегда считала, что не доросла до них, потому как предложения выглядели слишком громоздкими, иногда занимали целый абзац, а в своих мыслях отец блуждал, словно по космосу. Нырял в одной точке входа, выходил в другом секторе, проваливался в черную дыру, выныривал в параллельной реальности и по фотону опять возвращался к изначальной планетарной системе. Звучало здорово, но абсолютно не понятно. Набор слов. К тому же, отец позиционировал свои сочинения ни больше, ни меньше, а как откровение, истина последней инстанции. Потому и подменял их в библиотеке. Считал, что человечество обязано прикоснуться к его открытиям.
Яркой вспышкой среди прочего отчего-то вспомнился опус на тему геологического развития планеты. По теории отца кратеры на поверхности образовывались не от падения космического объекта, а наоборот. То есть, недра планеты как бы извергали метеоры и метеориты. Книга с этой теорией была плотно напичкана графиками и схожей занудной статистикой. Маленькая Клара посчитала себя слишком глупой, чтобы вникать в подробности, и поверила на слово заглавному тезису работы. Сейчас вспоминать даже смешно! Не мог же отец и в самом деле писать о такой несуразице? Наверное, у Клары в голове перемешались далекие воспоминания с сюжетами «глупых книженций».
Когда отца уволили, он не смог найти другой работы, хотя теперь Дорн подозревала, что и не пытался. Он открыл видео-канал в спейснете, где принялся проповедовать свои инновационные идеи и свежие взгляды на науку. Клара порылась в сети и без труда нашла контент отца. Какой только дичи там ни водилось! Планета, выплевывающая из нутра кометы, смотрелась сущим пустяком.
