Даже с картой трудно было отыскать нужное место. Остин остановился у магазинчика при заправочной станции, и Базз пошел спросить у хозяина направление. Выходя из лавки, он чуть не светился.

—    Я встретил старожила; он говорит, что давненько знаком с Баки Мартином. Мол, славный парень, держится особняком. Нам надо проехать с полмили по этой дороге и свернуть на­лево. Через пять миль упремся в его ферму.

На узкой неровной дороге Остин с тоской вспоминал глад­кое асфальтовое покрытие. Фермы сменились рощами, и он чуть не пропустил поворот — хорошо еще вовремя попался алюминиевый почтовый ящик без имени и номера. От него в лес вела грунтовая дорога. Проехав по ней, Остин и Мартин оказались у фермы, скрытой от шоссе зарослями деревьев. На лугу паслись коровы, в полумиле от дороги стоял дом — боль­шой, двухэтажный, построенный еще в эпоху, когда под од­ной крышей жили три поколения семьи. Судя по декоратив­ный окнам и витражам, хозяин достаточно преуспел в своем деле, раз позволяет себе излишества. Спереди у дома имелась веранда, на заднем дворе — сарай и силосная башня. Рядом с сараем располагался загон с двумя лошадьми. Во дворе сто­ял новенький пикап.

Проехав по дугообразной подъездной дорожке, Остин оста­новился у дома. Встречать никто не вышел, не выглянул с лю­бопытством в окно.

—    Может, я первым пойду? — предложил Остин. — Подго­товлю почву, а там уж и вы вступите в дело.

—    Хорошо, — согласился Мартин. — Я могу струсить.

Курт крепко пожал ему руку.

—    Все у вас получится. — Он сам не знал, как поступил бы на месте Базза. Вряд ли сумел бы сохранить хладнокро­вие. — Начну издалека и постепенно подготовлю вашего от­ца к встрече.

—    Спасибо вам.

Покинув машину, Остин прошел к передней двери и по­стучался. Никто не открыл. Не ответили, и когда он повернул ручку старинного звонка. Тогда Курт, раскинув руки в сторо­ны — чтобы видел Мартин-старший, — пошел в обход дома к сараю. Слышно было только, как пищат цыплята в курятни­ке и похрюкивают свинки.

Из раскрытых дверей сарая пахло, как из любого сарая на свете: навозом, соломой и крупными животными. Фыркнула лошадь — решила, поди, что Остин принес сахарку. Мартина нигде не было видно. Остин окликнул его — ответа не после­довало, и тогда он вышел через заднюю дверь. Цыплята и по­росята по привычке ринулись к кормушкам. В небе заклеко­тал одинокий ястреб. Развернувшись, Остин вошел обратно в сарай — внутри, в проходе его ждали.

—    Помочь? — спросил незнакомец.

—    Мистер Мартин?

—    Да. А ты? Говори громче, сынок, слух у меня не тот, что прежде.

Мужчина подошел ближе. В отличие от сына, коренастого и плотно сбитого, Мартин-старший был высок и могуч, хоть сейчас фотографируй для рекламы какого-нибудь трактора. Рубашка и штаны защитного цвета, ботинки на толстой подо­шве и засаленная бейсболка «Катерпиллер», почти не скрыва­ющая седую шевелюру; загорелое лицо покрывали глубокие морщины; из-под седых бровей на Остина смотрели голубые глаза. Для своих семидесяти с гаком старик довольно хоро­шо сохранился. Пристально глядя на незваного гостя, он по­жевывал обрубок сигары.

—    Меня зовут Курт Остин, я из Агентства морских и под­водных исследований.

—    Так чем могу помочь, мистер Остин?

—    Я ищу Баки Мартина. В пятидесятых он служил летчи- ком-испытателем. Это не вы случайно?

Голубые глаза Мартина лукаво блеснули.

—    Ну, я.

Может, сказать старику, что здесь его сынок? Хочет пови­даться?

—    Ты один? — спросил Мартин.

Странный вопрос. Да и сам старик какой-то странный. Остин почуял неладное.

Не дожидаясь ответа, Мартин вышел из сарая и глянул на машину Остина. Удовлетворенный, он выплюнул окурок си­гары, притоптал его каблуком и вернулся.

Интересно, где Базз? Что с ним?

—    Кругом сухое сено, надо быть осторожным, — ухмыль­нулся Мартин-старший. — Как нашел меня?

—    Рылся в старых правительственных документах и нат­кнулся на ваш адрес. Давно вы на этой ферме?

Мартин вздохнул.

—    Ощущение, будто всю жизнь, сынок, а может, так оно и есть. Чего люди всегда с ферм бежали? А вот попаши зем­лю, поухаживай за скотиной, поймешь! Тяжелая, скажу я те­бе, работа... Но, похоже, дни мои здесь сочтены. Не думал, не думал, что ты прибудешь так скоро.

—    Вы меня ждали? — озадаченно произнес Остин.

Мартин подошел к одному из денников, достал из-за ка­литки двустволку и направил ее Остину в живот.

—    Как и положено по протоколу, мне позвонили и сказа­ли, что ты едешь. На твоем месте я бы не двигался. Глаза мои сдают, но вижу я тебя отлично.

Остин посмотрел в черные отверстия стволов.

—    Может, уберете ружье от греха подальше? Еще выстре­лит ненароком...

—    Прости, сынок, нельзя. И кстати, даже не думай хватать­ся за вилы в том стогу. Шагу сделать не успеешь, как я тебя дробинами нашпигую. Говорю же, во всем виноват чертов про­токол. Я не по своей воле тебя убиваю.

—    О чем вы? Я не понял...

—    Ну еще бы! Тебя и в проекте не было, а протокол уже существовал. Думаю, вреда не будет, если расскажу тебе, что да как. Все равно к дедам отправлю.

Сердце Остина бешено колотилось. Он оказался без­защитен перед старым убийцей и сейчас мог лишь тянуть время.

—    Вы ошибаетесь.

—    Никак нет, — возразил Мартин. — Потому и спрашивал, что ты здесь делаешь. Не хотел случайно пристрелить невин­ного туриста, которому вздумалось поживиться дармовыми яй­цами. Ты ищешь Мартина, а значит, пришел остановить меня.

—    Остановить? Зачем?

—    Я выполняю условия контракта.

— Какого еще контракта? Погодите, так вы не Мартин?

— Черт подери, нет. Мартина я убил давным-давно.

— Убили? Он служил пилотом-испытателем, только и всего.

— Ничего личного, как и в случае с тобой. Я работал на правительство Штатов, ходил под Диким Биллом Донованом. Сейчас людей моей профессии называют киллерами. Выпол­нив несколько заданий после войны, я подал в отставку. Шеф ответил, дескать, отпустить меня нереально, ведь я знаю че­ресчур много. Тогда мы заключили сделку: за мной оставалось последнее задание. Загвоздка была в том, что никто не знал, когда придет команда выполнить его. Может, через полгода, а может, и через пять лет. — Он хихикнул. — Уж я точно не предполагал, что ожидание затянется настолько.

Мартин сам не заметил, как потерял деревенский вы­говор.

— Правительство хотело сохранить этот большой секрет. Они разработали особую систему, и, если кто-то пытался раз­нюхать о тайне, активировался протокол. Вот в чем настоящая изюминка: потенциальная жертва сама приехала бы к убийце, сюда. Меня забросили в самое сердце небытия. Потом вы на­чали копаться в материалах, и сработала серия команд. Одна указала мое местоположение, другая велела мне выполнить заказ — устранить спикера палаты. Похоже, он прознал о ма­хинациях правительства и собирался придать их огласке.

— Этому протоколу лет пятьдесят. Конгрессмен — ваша цель — уже давно мертв.

— Неважно, — покачал головой Мартин. — Приказ есть приказ, и я не могу ослушаться. Как ни печально, у государ­ственных тайн нет срока давности. — Вернулся деревенский выговор. В глазах старика появились твердость и холод. — Рад, что ты заглянул, сынок. Теперь я официально могу вы­йти в отставку.

Киллер поднял ружье. Остин подобрался, напрягся, слов­но одним усилием воли мог остановить картечь. Будь у не­го время, он посмеялся бы над иронией: столько раз избегал смерти, и вот теперь готовится погибнуть от руки слабослы­шащего и полуслепого убийцы, разменявшего седьмой деся­ток лет.

За спиной у старика возникла фигура — Базз. Оказалось, «Мартин-старший» сохранил достаточно острое зрение — за­метил перемену во взгляде Остина. Он вихрем развернулся, и Базз вскричал:

—    Ты не мой отец!

Убийца вскинул ружье, но старость и замедленные реф­лексы не могли не сказаться. Остин, получив отсрочку, ре­шил кинуться на старика сзади. Нет, времени слишком мало. Тогда Курт выкрикнул: