Я кивнула, у меня пересохло горло.

— Не важно, что я увижу?

Он повернул за угол, и мы попали на рынок. Длинные темные улицы, забитые светящимися лавками. Я увиде­ла, что продают одежду, ювелирные изделия и телефо­ны. Продавцы кричали по—испански покупателям, рас­хваливая свой товар. Себ посмотрел на все это и скри­вился с горечью, которую я у него никогда не видела.

— Здесь ты можешь купить все, — объяснил он. — Наркотики, оружие. Чью—нибудь жизнь. Просто не обращай внимания.

Войти в Тепито — это как нырнуть в длинный шур­шащий туннель, сделанный из пластиковых навесов лавок. Мы шли совсем близко с ними, отовсюду неслась рок—музыка. Здесь были лавки, торгующие статуями ан­гелов, цепочками для ключей с фигурками ангелов, фут­болками, дисками с популярными фильмами — многие названия были напечатаны с ошибками. Стойки были завалены дизайнерской одеждой, названия марок на которой тоже были написаны с ошибками. В стороне я увидела двух мужчин. Один сунул что—то за пазуху, второй забрал деньги. Белые сияющие улыбки.

Я отвернулась и попыталась представить, что я опять в Потакете, пробираюсь через вешалки единственного универмага в городе, и мне так скучно, что у меня осте­кленели глаза. Но даже так я не могла перестать глазеть, когда мы проходили мимо того, что выглядело как вход в маленькую часовню. На троне сидел скелет в тиаре и белом вычурном свадебном платье. Перед ним стоя­ли цветы и горящие свечи. У него даже был стакан вина, если захочется выпить.

— Santa Muerte, — ответил Себ на мой безмолвный вопрос. — Святая смерть. Многие здесь молятся ей. — Он легонько фыркнул. — По крайней мере, на ней нет ангельских крыльев.

Я знала, как Себ не хотел сюда возвращаться. Вспыш­ки его воспоминаний заставили меня съежиться. Он шел и равнодушно смотрел вокруг. Как будто он все еще жил на этих улицах и у него в кармане был нож. Его рука, обнимающая меня за плечи, казалась расслаблен­ной. Несколько человек оценивающе посмотрели на нас, но затем признали Себа и отвернулись.

И хотя это был всего лишь Себ, обнимавший меня десятки раз... мне было спокойно от близости с ним. Я вспомнила странную ревность, которая появилась во мне, когда Селин поцеловала его. Как я на секунду воз­ненавидела ее за очевидную симпатию в глазах. Я в за­мешательстве покачала головой. Боже, что со мной не так? Боль от ссоры с Алексом все еще лежала тяжким камнем у меня на сердце. Пока я не могла ничего с этим поделать. Мои чувства были уже достаточно истерзаны.

Себ, не дрогнув, провел меня через проход между лавками. Прошелестев пластиком, мы внезапно вышли на другую улицу, такую же людную и похожую на тун­нель. Неудивительно, что местные жители легко вы­числяли чужака. Только тот, кто вырос в Тепито, мог без колебаний бродить по нему. Пока мы плутали между киосками, Себ молчал. Насилие и смерть, которые мы видели в соборе, оживили его воспоминания. Он питал­ся из помойки, когда не ел по несколько дней. В страхе прятался под стол, надеясь, что мамин парень не найдет его. Я поежилась. Я уже видела эти картины, но никогда не чувствовала их настолько.

Внезапно у меня побежали мурашки по коже. Возникло чувство, что за мной кто—то наблюдает, такое, какое меня часто посещало раньше дома. Но на этот раз, когда я посмотрела, там на самом деле кто—то был. Коренастый парень лет двадцати стоял неподалеку и пялился на мою короткую юбку. Я обернулась. У меня было такое чувство, что он лапает меня липкими рука­ми.

Я встретилась с ним глазами и быстро отвернулась. Но было уже поздно. Он неторопливо подошел и пе­регородил нам дорогу. Он был пониже Себа, но шире, с крепкими мускулами. Он приторно улыбнулся мне и сказал что—то по—испански. Себ коротко ответил ему и попытался отступить. Тот улыбнулся и встал перед нами. У меня свело живот от запаха пота и одеколона. Он неотрывно смотрел на мою грудь. Затем он с ух­мылкой погладил меня по щеке и сказал что—то, что на любом языке прозвучало бы гадко.

Я дернулась, но Себ оказался быстрее. Он напрягся, уже когда парень заговорил. Теперь он схватил его за куртку и оттолкнул его от меня. Яростный испанский срывался с его губ. Парень подпрыгнул, оттолкнул Себа и подошел на несколько шагов. Они смотрели неот­рывно друг на друга.

— Себ, все в порядке. — Я схватила его за руку. У него напряглись мускулы, когда он посмотрел на парня. Я по­чувствовала жесткость его бицепса. — Не важно, что он сказал, забудь об этом.

Парень усмехнулся и сказал что—то еще. Не надо было знать испанский, чтобы понять: «Да, послушай свою девчонку. Она знает, что я одолею тебя».

Я не обратила на него внимания и взяла Себа за руку, сжав ее.

— Уходим! — Я попыталась рассмеяться. — Я даже не понимаю, что он сказал. Правда, забудь. Все в порядке.

Себ сжал мою руку, словно соломинку. Наконец он глубоко вздохнул.

— Да, ты права, — мягко сказал он.

Он молча обнял меня, и мы пошли дальше. Никто не обратил на нас внимания, суета на рынке продолжа­лась. Парень что—то сказал нам вслед и рассмеялся.

Себ все еще стискивал зубы. Я чувствовала, как тяже­ло ему держать себя в руках. Я знала, что на него свали­лось то, что произошло в соборе, и возвращение сюда. Моя рука сама скользнула ему на талию, и я прижалась к нему. У меня побежали мурашки по коже. Я никогда не испытывала ничего подобного. Я просто чувствовала, что хочу успокоить нас.

Себ быстро посмотрел на меня. Мы молчали. Я почти не чувствовала его, я сама была слишком потрясена. Происходящее казалось нереальным, как будто я сплю и могу проснуться в любую секунду — желто—голубые пластиковые палатки вокруг, тела на полу в соборе, ссора с Алексом.

Алекс. Мой разум отшатнулся, словно я ударила себя по больному месту.

«Не ходи туда, — подумала я, пока мы шли по шурша­щим туннелям Тепито. — Просто не надо».

Софи как—то удалось провести арендованный пол­ноприводный пикап через centro — квадратную милю беспорядков, горящих автомобилей и кричащих банд. Пока они ехали, Алекс непрерывно сканировал окрест­ности в поисках энергии Уиллоу. Но нигде не было ни намека. Ничего.

Наконец они выехали на улицу, где все было спокой­но, кроме одного тлеющего автомобиля. Софи свернула и заглушила двигатель.

— Что ты делаешь? — спросил Алекс, — Нам нужно доставить Уэсли домой.

— Нет, не хочу знать, где вы живете, — сказала Со­фи. — Так будет безопаснее, если меня поймают.

— Я в порядке, — отозвался сзади Уэсли. Он непод­вижно сидел. У него был напряженный голос. — Почти не болит. Только онемело.

— Пойдем выйдем, — сказала Софи и открыла дверь. — Алекс, это только для твоих ушей.

Он хотел возразить, но она уже стояла на темной улице. Он вздохнул и вылез следом за ней, хлопнув две­рью. Софи стояла неподалеку в дверном проеме. Она закурила. Кончик сигареты светился в темноте.

— Что происходит? — спросил он, подойдя к ней. — Как ты нашла нас?

Софи пустила струю дыма.

— Сразу после Второй волны я раскинула наши щу­пальца, чтобы найти тебя. Один ангел—отступник слы­шал, что вы здесь, и связался со мной.

Алекс прислонился к двери и посмотрел на нее.

— Отступник? Я не видел в городе и намека на них.

Софи покачала головой.

— Большинство из них убили ангелы. После Второй волны была массовая казнь. Но остался по крайней мере один, о котором они не знают. Она плотно сотруднича­ет с Советом Серафимов. Она предположила, что ты со­брал здесь новую команду, потому что участились слу­чаи смертей ангелов. — Она ухмыльнулась. — Хорошая работа.

— Да, спасибо. А почему этот отступник не вышел на меня?

— Она не могла найти тебя. Ей сложно уйти, не вы­звав подозрений. Но я почувствовала, что ты будешь сегодня вечером на Сокало, потому что там будет ми­тинг.

«Мы были там не поэтому», — хотел сказать он, но Софи настойчиво продолжила рассказ:

— Алекс, слушай, жизненно необходимо уничто­жить Совет. Если они...

— Ты за этим проехала несколько тысяч миль? — пе­ребил он. — Мы это знаем. Совет, прием и все осталь­ное. Вот почему мы в Мехико.