Он резко зачесал волосы двумя руками. Почему он до сих пор не привык к чувству разочарования? Сколько городов он обыскал? Сколько школ и приютов? Сколько миль прошел и сколько улиц? Внезапно он почувство­вал, что устал, очень устал. Это поражение было послед­ней каплей.

«Этого никогда не случится, — подумал Себ. — Все эти годы я просто воображал ее, потому что очень хотел, чтобы это было правдой».

Повернувшись на спину, он увидел свою ангельскую сущность, которая парила в ночном небе на распро­стертых белоснежных крыльях. Но на этот раз ощуще­ние полета не успокоило его. Он так долго искал эту де­вушку—полуангела. Сначала годами на улицах Мехико, после того как сбежал из приюта, проверял каждую встречную ауру. В одиннадцать лет его бросили в ко­лонию для несовершеннолетних, в тринадцать он сбе­жал и начал усердные поиски, разъезжая взад—вперед по стране, обыскивая каждый город и каждую дерев­ню. Нигде за пять лет он не встретил ауры, похожей на свою. Нигде не уловил даже намека на ее энергию, кроме своих мыслей.

Себ чувствовал, как над головой вечерний ветер шеп­чет в сияющих крыльях ангела.

«Хватит», — сказал он себе. Казалось, мысли живут в его голове своей жизнью, но в тот момент он к ним прислушался.

Больше он не мог этим заниматься, не мог жить в не­скончаемом разочаровании. Если за все эти годы он не встретил никого, похожего на себя, в такой густона­селенной стране, как Мексика, значит, пришло время признать: других нет. Никакая девушка—полуангел не появится чудесным образом, чтобы скрасить его оди­ночество, как бы сильно он ни чувствовал ее. Ее не су­ществует. Все это время она была лишь плодом его во­ображения, прекрасным фантомом. Из—за жестокой шутки природы он был один — единственный в своем роде, — и пришло время принять это и попытаться жить с этим, что бы ни происходило.

Себ почувствовал, что принял правильное решение. А еще он почувствовал, что у него из груди вырвали кусок и осталась рваная рана, которая никогда не зарас­тет. Себ лежал на мягкой траве и смотрел на ангела, ко­торый легко летел навстречу звездам. Он знал, что его мысли были не вполне справедливы — пока у него есть другая часть, он никогда не будет одинок.

Он только будет чувствовать себя одиноким.

К моей шее прикоснулись холодные ножницы.

Я стояла с закрытыми глазами в ванной мотеля и ста­ралась не думать о том, как я ненавижу звук металличе­ского клацанья и невыносимое чувство легкости, кото­рое медленно разливалось по голове. Конечно, я знала, что это необходимо, и в первую очередь это была моя идея, но это не значит, что я должна была получать от этого удовольствие. Алекс тоже не выглядел счастли­вым. Возможно, именно эта часть плана была ему про­тивнее всего. Но когда я утром подкинула ему эту идею, он заявил, что думает о том же, — и теперь ножницы безропотно сносили все, что он с ними делал. Если бы я это не предложила, то предложил бы он.

Хотя это было странно... Мы оба делали то, чего никто из нас не хотел.

Я услышала, как Алекс положил ножницы на полку.

— Вроде закончил, — неуверенно сказал он.

Я со страхом открыла глаза и посмотрела в зеркало.

Моих длинных волос как не бывало. Очень коротко. Я даже не знаю, как это описать. Вроде обстриженного эльфа, если бы на эльфов напали берсерки с ножница­ми. Более того, я больше не была блондинкой — волосы приобрели глубокий золотисто—рыжий цвет, который наводил на мысли об осени и кострах. В других обстоя­тельствах я бы подумала, что такие волосы больше под­ходят к моей коже, чем каштановые, но сейчас... Я сглотнула. В зеркале отражались мои широко распахнутые неуверенные глаза.

Я была совершенно на себя не похожа.

Алекс тоже уставился на меня.

— Ух ты, — сказал он. — Это... совсем другое дело.

Я хотела было ляпнуть: «Ты все еще думаешь, что я красивая?» Но промолчала. Дело было не в этом — в конце концов, это Алекс считал меня красивой, а не я. Сейчас главным было остаться в живых. Из спальни все еще доносился голос диктора — выпуск новостей не прерывался с тех пор, как мы включили телевизор: «Полиция срочно разыскивает этих двоих для допро­са... Если вы увидели их, не подходите, позвоните на нашу специальную горячую линию... Они могут быть вооружены и очень опасны...»

Я и так знала, что они опять показывают мою школь­ную фотографию, можно было даже не смотреть в теле­визор. Она была уже на каждом сайте Церкви ангелов по всему миру. Так что, честно говоря, решение изме­нить мою самую заметную черту далось мне не так уж трудно. К тому же никто не знал, как выглядит Алекс. У полиции был фоторобот, но это было просто смеш­но: охранник в церкви запомнил Алекса человеком лет на десять старше и фунтов на пятьдесят тяжелее, чем он был на самом деле, да еще и с мускулами, как у футбо­листа.

Я не могла оторвать взгляд от девушки в зерка­ле. Как будто какой—то незнакомец украл мое лицо. Я потянулась за рыжим косметическим карандашом, который Алекс купил по моей просьбе, и провела по бровям. Эффект оказался еще более впечатляющим, чем можно было вообразить. Раньше, когда я смо­трела на себя, я едва замечала брови. Теперь каза­лось, что они вот—вот выпрыгнут из зеркала прямо на меня.

Теперь я выглядела так.

Потрясенная, я положила карандаш и провела паль­цами по остаткам моих волос. Одна половина вздыби­лась, другая упала. Возможно, кто—то где—то заплатил бы большие деньги за такую прическу. Это в духе моде­лей на подиуме, которые надевают платья из мусорных мешков, скрепленных булавками.

— Хорошо, что ты не собираешься становиться па­рикмахером, — сказала я Алексу. — Не думаю, что твой стиль будет очень популярен.

Он улыбнулся и прикоснулся к моей шее. Непри­вычное ощущение открытой кожи заставило меня по­чувствовать себя странно уязвимой.

— Самое главное, что тебя никто не узнает, — отве­тил он. — Боже, даже я тебя не узнаю.

— Ох, — сказала я. Я не хотела выглядеть совсем уж несчастной, но если Алекс не узнает меня, это... непра­вильно.

Поймав мой взгляд, он обнял меня сзади и прижал к груди. Моя макушка доставала ему до подбородка.

— Эй, — сказал он. Наши глаза встретились в зерка­ле. — Мы оба привыкнем. Ты знаешь, что по—прежнему прекрасна? Просто по—другому.

Я вздохнула, успокоенная тем, что он все еще так думает. Возможно, это мелко по сравнению со всем, что происходит в мире, но так много уже изменилось, а Алекс все еще смотрел на меня по—прежнему. Я хотела, чтобы так было вечно.

— Спасибо, — сказала я.

Алекс положил подбородок мне на голову. Он выгля­дел довольным.

— Это и ежу понятно. Ты была бы великолепна, даже если бы побрилась налысо.

— Давай не будем пробовать. Я думаю, на сегодня до­статочно, — рассмеялась я.

Я положила голову ему на грудь и увидела в зерка­ле его взъерошенные темные волосы и серо—голубые глаза. «Великолепный» — так я бы описала Алекса, а не себя. Я по—прежнему дрожала, как в предвкушении рож­дественского утра, осознавая, что парень, которого я так люблю, испытывает ко мне те же чувства.

Мои волосы по—прежнему были очень короткими. И очень рыжими. Я все еще удивлялась каждый раз, когда смотрела на себя, словно до сих пор не могла осознать, что произошло.

— Хотел бы я таких же красителей для нашей ауры, — сказал Алекс, помолчав.

— Знаю. Нам просто надо быть очень осторожны­ми, — кивнула я, погладив его крепкие предплечья.

Моя аура — энергетическая сила, которая окружает каждое живое существо, — была серебристо—сиреневой. Явная смесь ангела и человека. Любой ангел, который заметит ее, будет точно знать, кто я такая — единствен­ный полуангел в мире, который пытался их всех унич­тожить. Этого риска нельзя было избежать, если только мы не собирались жить в пещере.

— В любом случае, надеюсь, теперь в меня не будут стрелять так часто, — сказала я.

— Вот именно, — согласился Алекс. — Знаешь, я хочу, чтобы ты была рядом еще какое—то время.