— Не надо благодарностей, Уилл. Я делаю это, потому что вы оба мне дороги. Как бы мне хотелось, чтобы все вышло иначе…

Когда дверь захлопнулась, он еще некоторое время прижимал к себе папку с черновиками Алекс, едва не опоздав в аудиторию к началу лекции, потрясенный, неожиданно для себя раздавленный новостью о ее скороспелой свадьбе и отъезде.

Он едва дождался окончания занятий, чтобы, наконец рассмотреть «прощальный подарок». Но вернувшись домой, долго сидел за своим рабочим столом, рисуя пальцем на серой обложке невидимые узоры, почему-то не решаясь заглянуть внутрь. Словно вся его боль и горечь могла вырваться наружу, при взгляде на выведенные ею, пусть и не имеющие к нему самому никакого отношения, торопливые, неровные строки.

-----------------------------------

Внутри папки, которую Уильям открыл, была дюжина довольно неплохих снимков с текстами усыпальницы, черновики переводов, выполненные Александрой, как от руки так и на печатной машинке, краткие записи по дням раскопок…Он перекладывал их так бережно и нежно, словно хотел почувствовать ее присутствие в этих листках бумаги.

Он прочел почти все, отмечая с какой необыкновенной тщательностью и вниманием к деталям, Алекс работала над переводом текстов. Но помимо записей, кое где на полях мелькали быстрые зарисовки понравившихся ей элементов росписи, незнакомых иероглифов и символов, сделанных очень профессионально. Он и не представлял, что она так хорошо рисует. Иногда, на небольших черновиках, встречался и его собственный профиль, намеченный несколькими уверенными штрихами…

«Какая же ты все таки умница» — думалось ему в полумраке освещенного лишь настольной лампой кабинета — «Из тебя бы вышел куда более талантливый ученый, чем я..»- при этой мысли ему становилось невыносимо больно. Известия от Дейзи, о решении Алекс бросить науку, окончательно подорвали его уверенность в том, что после их объяснения здесь в Мелборне все встало на свои места, что он все сделал правильно…

"Ну вот же! Сбылось, случилось! Ошибка исправлена, девочка образумилась и поняла, что для нее лучше. Ты должен быть доволен!" — с горечью думал он, но его совесть едкой ржавчиной захватывала сознание, не отпуская ни на минуту. Он в отчаянии ударил кулаком по столу, будто саднящие теперь костяшки пальцев могли избавить его от душевных мук.

Уильям посмотрел на последний листок, вложенный в папку. Это был рисунок скарабея, наверное один из тех, что украшали стены гробницы. Рисунок был очень простым и схематичным — круглое тельце, изящные росчерки пластинок-крыльев, традиционно сложенные под панцирем короткие лапки. Но приглядевшись внимательнее можно было различить на спинке жука ключ бессмертия — анх, который очень хитрым способом складывался из других линий рисунка.

Несколько раз Уилл закрывал и вновь открывал набросок Алекс, не в силах объяснить, почему он не дает ему покоя, пытаясь понять, откуда именно это изображение и где раньше могло ему встретиться. Но на фотографиях, сделанных в усыпальнице, подобных версий скарабея не обнаружилось.

Наконец, достав собственные архивы, он несколько минут разыскивал нужный снимок одного из переведенных им папирусов. После ровных рядов иероглифов, в которых скрывалось древнее пророчество, зачем-то вписанное Иситнофрет в сакральное обращение к одной из сущностей души — Ка, вместе с указанием истинного места нахождения своего тела, стоял знак Священного скарабея. Узор крыльев на его спинке образовывал хорошо различимый ключ бессмертия…

Уилл почувствовал, как кровь бросилась в лицо, еще никогда с ним не было подобного. Он невольно потянулся к шее и снял шнурок с маленькой фигуркой, которая сопровождала его везде и всюду, долгие годы. Ему раньше не приходило в голову скрупулезно ее разглядывать. Это был всего лишь талисман, не представляющий никакой материальной или художественной ценности. Фигурка была сделана из двух половинок, наподобие медальона. Он открывал его лишь один раз — внутри не было ничего интересного, лишь очередной схематичный рисунок того же скарабея, выполненный в немного другой технике…

В следующую секунду Уильяму показалось, что он теряет связь с рациональной стороной сознания, так же как и в тот момент, когда текст на стене усыпальницы показался ему удивительно знакомым, словно он сам составил его когда-то. Его скептицизм не мог, но должен был принять вызов того, что он видел сейчас собственными глазами. Рисунок Алекс, изображение из зашифрованного папируса и скарабей в амулете, лежащем сейчас на его ладони, были не просто отдаленно похожи друг на друга. Любой дилетант, ничего не смыслящий в древнеегипетском каноне, сказал бы, что они выполнены по одному образу и подобию. Чем бы это ни было — ловкой мистификацией, плодом чьего-то изощренного ума или простым совпадением, Уильям снова ощутил дыхание тех таинственных миров, которые всегда считал не более чем сказкой и вымыслом древних.

"Возможно мы не в первый раз живем на этой земле…", — тут же вспыхнули в памяти недавнее слова Алекс. Он понял, что все расплывается перед глазами, устыдившись своей слабости.

«… если однажды, носящий печать скарабея, в северных землях, где с неба падает пепел…"- пробормотал Уильям, словно в каком-то опьянении, с трудом уняв дрожь в руках, закрыв наконец записи Алекс.

Он, даже не взглянув на часы, которые уже отсчитали полночь, снял трубку и набрал знакомый номер.

Его вопрос, был запредельно лаконичен:

— Где?

— Что? Уилл, это ты? — ответил полусонный голос Дейзи.

— Где венчание? — его тон был непреклонен.

— Святой Джеймс на Пикадилли, — машинально ответила Дейзи и только потом окончательно проснулась,

— Уилл, ты же не думаешь…, - в ответ она услышала лишь короткие гудки.

Повесив на рычаг трубку, он накинул куртку и вышел на задний двор. Подсвечивая себе тропинку садовым фонарем, быстро дошёл до сарая и распахнул заржавевшие ворота. В дальнем темном углу он нащупал край брезента и решительно стал снимать громоздкий чехол. Это было давним и самым сумасшедшим приобретением Уильяма сразу же после возвращения из той долгой экспедиции в Фаюмский оазис и получения очень крупного гонорара. Поблескивая хромированными деталями и обвесами на него взирал мощный американский чудо-зверь.

Нужно всего лишь уснуть и попытаться выспаться перед завтрашним напряженным днём. Это Алекс знала так же хорошо, как и то, что в ближайшие часы ей не удастся сомкнуть глаз. Завтра она пройдет рука об руку с отцом к алтарю собора Святого Джеймса, чтобы стать женой Альберта Эрнеста Кобурга. Это случится в полдень. Неумолимое завтра было уже в пути.

Почему же накануне тщательно спланированной свадьбы ее донимают сомнения и страхи? Их уже давно не должно быть в ее голове. Не должно… Альберт — он правильный, он надежный и заботливый, он красив в конце концов! Идеал любой девушки, как любит повторять ее лучшая подруга Гарри. А ведь Алекс, обычно делившаяся с ней всем, ни словом не обмолвилась о своем египетском романе. Эта история была все еще слишком сокровенной, слишком личной…

Александра зажгла ночник на прикроватной тумбочке и посмотрела на будильник. Осталось не больше трех с половиной часов на сон. Утром начнутся хлопоты со сбором в церковь, примчатся шумной галдящей стайкой подружки невесты, потом ей сделают прическу и макияж, оденут в платье, которое Алекс совершенно разонравилось после переделки…

Она почувствовала, как сдавило виски от напряжения. Нет. Сейчас же выбросить все из головы и попробовать вздремнуть хотя бы в эти жалкие оставшиеся три часа! Где-то в тумбочке лежала упаковка легкого снотворного, что иногда выручало её после возвращения из экспедиции. Слишком много было тогда тревожных мыслей и кропотливой изматывающей работы над переводами текстов, которые не давали ей покоя.

Алекс пошарила рукой в глубине ящика и неожиданно нащупала гладкую металлическую поверхность. Она безошибочно узнала небольшой походный фонарик, что был ее верным спутником в экспедиции, и замерла, почему-то не решаясь извлечь его на свет. Подумав всего лишь пару минут, она все таки осторожно вынула его. Безобидная на первый взгляд вещь пробудила в ней невыносимо нежные и одновременно болезненные воспоминания. Именно с ним в руках она спускалась в раскоп вместе с Уильямом, именно с ним пробиралась в темных сумерках египетской ночи к его палатке и покидала ее на рассвете…. Она привычно нажала на кнопку, но он не загорелся. Должно быть, просто сели батарейки. Забыв про таблетки, Алекс совершенно по-детски прижала его к сердцу — маленький, никому теперь не нужный предмет, и сдаваясь внезапно навалившейся усталости, наконец уснула.