— А то что? Снимешь со мной видео, где я неправильно ем или слишком громко смеюсь, и покажешь его по телевидению? Ведь это твой способ разрушать чужие жизни, — от моих слов он немного бледнеет, а я обретаю уверенность. — Да, Слэйн мне рассказал многое про тебя и про твою суку сестру, которая меня подставила. Из-за неё Слэйн боится встречаться с людьми, общаться с ними. Он даже ест в одиночестве, чтобы никто не рассмеялся над тем, как он это делает. А делает он это потрясающе. А его улыбка? Ты хоть знаешь, как она красива? Нет. Потому что именно ты, ублюдок, разрушил его психику и убедил, что он урод. Ты.

Каван шумно вздыхает и жмурится.

— Я пытался ему помочь, Энрика. Я жалею о том, что сделал. Жалею, ясно? Я думал, что он хочет изнасиловать мою сестру. Я верил своей сестре.

— Или же тебе так выгодно говорить сейчас, ведь ты хорошо устроился. Якобы помогаешь ему, но именно твоя сестра втянула Слэйна в очередные проблемы, а ещё и меня. Ей было плевать: убьют меня или нет. Она такая же, как ты. И я не верю ни одному твоему слову. Я верю фактам. А они таковы: Слэйн боится проявлять эмоции, он обрёк себя на чёртов фиктивный брак и никогда не мог быть с нормальной женщиной. И всё это из-за вас с сестрой. Твари вы, вот вы кто. А я вот помогаю ему. Я видела, как он смеётся и улыбается. Я видела его страхи, и я рядом с ним только поэтому, а не потому, что мне важны его деньги. Припомни, что я сделала с той крупной суммой, которую вы заплатили мне за молчание? — Прищуриваюсь зло я.

— Подожди… ты сказала, что он смеялся. Это чушь. Слэйн не смеётся.

— С тобой нет, а со мной да. Съел, псих, — показываю ему язык и горжусь собой.

— И ты думаешь, что это поможет тебе его обмануть? Я не дам тебе причинить ему боль, поняла? Ты здесь не просто так. Ты узнала его слабые стороны и будешь манипулировать ими!

— Да что за хрень ты несёшь? Я никогда так с ним не поступлю! Он сделал столько для меня, ты даже понятия не имеешь! Я никому не расскажу про его слабые стороны. Никому. И я уйду. Я уйду через девятнадцать дней.

— Когда оберёшь его до трусов.

— Нет. Я ничего не брала от него. Всё, что я взяла это его пальто и крестик, который он мне вернул. Всё.

— Да ладно? — Он насмешливо оглядывает меня.

— Одежду я оставлю здесь. Мы так договорились. Это его была инициатива, а не моя. И, вообще, я не обязана перед тобой оправдываться. Пошёл вон, — указываю ножом за его спину.

— Я предупреждал тебя, чтобы ты спряталась, Энрика. Что ты наделала?

— Это ты наделал, а я исправляю это. Ты должен мне задницу целовать, если действительно печёшься о Слэйне, если ты ему друг, а не нахлебник. Но именно так я тебя вижу. Ты дерьмо, — выплёвываю последние слова.

— Но почище тебя буду. Я ни разу его не предал. А вот с тобой будут проблемы. И если ты думаешь, что я так всё оставлю, то нет. Я узнаю каждую твою тайну, Энрика. Я узнаю, кто ты такая на самом деле, и тогда я убью тебя, — шипя, он приближается ко мне. В его глазах плещется ненависть, и я сглатываю от его угроз.

— Ищи что угодно. Мне нечего скрывать. Я рассказала свои тайны Слэйну, потому что доверяю ему. И я уйду, Иисусе, я уйду. Я не буду его шантажировать. Я не посмею причинить ему боль, потому что я… — замолкаю, вовремя прикусывая язык.

— Потому что ты что, Энрика? — Прищуривается Каван.

— Потому что я знаю, какое у него хрупкое сердце. Слэйн открыл его мне, и я не плюну туда. Никогда. Люди ко мне относятся, как к дерьму. И я к этому привыкла. А он почему-то видит во мне хорошее. Он добр ко мне. Он ухаживает за мной. Он заставляет меня думать, что я какая-то принцесса, но я знаю своё место. Я знаю, что это временно. Я знаю, что уйду. Вероятно, это будет больно для меня, но я уйду. Клянусь. Я не ворую чужие деньги. Я не такое дерьмо, каким вы все видите меня. Я живая и у меня тоже есть совесть. Мне плевать, что ты думаешь обо мне. Мне важно, что подумает Слэйн. И если ты хочешь влезть в это всё, то вперёд. Я отговаривать не буду, но дай ему пожить. Он этого ждёт. Он столько лет запрещал себе улыбку, что это чудовищно.

— Я бы хотел тебе верить, но у меня есть прекрасный пример в лице моей сестры, что женщинам верить нельзя. Они пудрят мозги, и только. Вы привыкните друг к другу, Энрика. Вы уже привыкли и это зависимость. От неё можно вылечиться только через боль. Слэйн не сможет отпустить тебя, а ты уйти далеко. Вы ломаете друг другу жизни, потому что будущего у вас нет. Его отец, если узнает о тебе, убьёт тебя. Ты хочешь, чтобы Слэйн винил себя за это всю жизнь?

— Почему он убьёт меня? Я же не собираюсь за Слэйна замуж. Да и вряд ли я встречусь с его отцом, — фыркаю я.

— Он узнает.

— Конечно, он узнает, если ты ему скажешь. Давай докажи Слэйну, что ты как был мудаком, так и остался. Ты не друг ему.

— Я ничего не скажу, но помяни моё слово — ты совершила огромную ошибку и расплачиваться будет Слэйн. А если ему будет больно, то я убью тебя голыми руками. Это моё условие.

— Без проблем. Проваливай, — зло цежу я.

Каван кривится, смотря на меня, словно от меня плохо пахнет, а потом уходит.

Меня всю трясёт. Я оседаю на пол и кладу рядом нож. Вот же чёрт. Я действительно в полном дерьме. Меня убьют, если я не докажу своими поступками, что не причиню вред Слэйну. Да я просто не могу это сделать.

Но меня жутко пугает тот факт, что Каван теперь в курсе. Он настроит Слэйна против меня, и я потеряю его. А ведь ещё девятнадцать дней я могла бы жить рядом с ним. Чёрт.

Когда снова открывается входная дверь, то я не выбегаю, как послушная собачка хозяина, а спокойно выхожу из столовой. Лицо Слэйна непроницаемо. Никаких эмоций, но как только он видит меня, то его взгляд смягчается. Я, улыбаясь ему, подхожу и привстаю на носочки, чмокая его в губы.

— С возвращением домой, Слэйн, — шепчу я.

Его вздох полон облегчения. Его прохладные ладони скользят по моей спине, и он обнимает меня.

— Здравствуй, Энрика. Прости, я задержался. Я пытался уйти пораньше, но не получилось, — говорит он, отпустив меня.

— Ничего страшного. Я приготовила обед или ужин. Обеденный ужин для нас, — улыбаюсь я, помогая ему снять пальто. Слэйн резко реагирует на это и отшатывается от меня.

— Что ты делаешь? — Выдыхает он.

— Хм, снимаю с тебя пальто. Это плохо? Когда дедушка приходил домой с игры в «Бинго» или шахматной партии, или от приятелей, то я всегда встречала его и помогала ему раздеться. Привычка. Прости, я больше не буду, — смущённо и пристыженно опускаю взгляд.

— Я решил, что ты ко мне пристаёшь.

— Что? — Удивлённо смотрю на него.

— Мои фантазии выходят за пределы моего мозга и играют со мной в чертовски хреновую игру, — бубнит он, вешая пальто на крючок.

— Ты ругаешься, — прыскаю от смеха.

— Я дома.

— И это не по-джентльменски.

— Я дома. Я могу быть дома куском дерьма.

Хохочу от его слов, запрокидывая голову. И наконец-то на его губах появляется слабая улыбка.

— Пойдём. Я ждала тебя, — беру его за руку и веду на кухню.

— Сегодня я буду о тебе заботиться, — говорю я и указываю ему взглядом на стул.

— Обо всём моём теле? Оно тоже не против заботы, — Слэйн склоняет голову набок, пока я достаю из шкафа соки. Оборачиваюсь и подмигиваю ему.

— Может быть.

— Да ты жестока, Энрика, — улыбается Слэйн.

— Я всего лишь вежлива к вам, сэр.

— Мне нравится, когда ты так ко мне обращаешься. Ненавижу, когда делают так другие. Твой голос и это «сэр» делают меня похотливым подростком.

— Ну, говорят, что мужчины даже в пятьдесят всё ещё дети. Так что, думаю, что ты в полном порядке, Слэйн. Виски? — Интересуюсь я.

— Как ты догадалась? Я именно этого и хотел.

— Хм, когда ты вошёл, то выглядел очень уставшим. И ты упоминал, что виски для тебя что-то вроде расслабления. Так что, виски для вас, сэр, — я ставлю бокал перед ним. Слэйн тянется, чтобы схватить меня за талию, но я уворачиваюсь.