— Это всё, о чём ты переживаешь? — Спрашиваю его.

— Да, встреча с отцом была такой же, как и сотня других. Его требования, чтобы я вернулся в семейный бизнес. Его намёки, что пора бы уже жениться. Его попытки вытащить из меня информацию, с кем я встречаюсь. Всё, как обычно. Я даже не слушал его. Выпил воды и уехал, когда пришло время, но встал в пробку. Вот и всё. Паршивый день, — Слэйн трёт лоб и кривится.

Ненавижу его отца. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ублюдок. Ненавижу.

Я так же ненавидела своего отчима. Я всей душой желала ему сдохнуть в самых страшных муках. И теперь желаю это отцу Слэйна. Мудак.

— Хм, знаешь что? У меня есть идея, — я встаю со стула и беру Слэйна за руку.

— Какая? — Он поднимает на меня грустный взгляд, а я хочу стереть плохие эмоции оттуда. Он достоин счастья, чёрт возьми.

— Пойдём, — я тяну его на себя, и ему приходится встать. Я веду Слэйна на второй этаж и открываю первую дверь в комнату для гостей.

— Энрика, зачем мы здесь? — Удивляется он.

— Скажи, а тебе сильно нужна эта кровать? — Интересуюсь я.

— Мне плевать на неё.

— Отлично. Тогда, — я с визгом прыгаю на кровать и встаю на ноги.

Слэйн озадаченно смотрит на меня.

— Давай. Мы будем прыгать на кровати.

— Энрика, я уже не в том возрасте.

— К чёрту возраст, Слэйн. Давай. Детям всегда запрещают прыгать на кровати, поэтому мои родители купили мне батут. Он был небольшой и стоял во дворе. Однажды, я слышала, как мама плакала, а папа её успокаивал, а потом они ушли. Я испугалась, что осталась одна и побежала к двери. Я услышала смех папы. Выглянув в окно, я увидела, как они оба прыгали на батуте и смеялись. Так что это работает. Давай, Слэйн. К чёрту всех этих придурков. Ты дома. Здесь ты можешь делать, что угодно и смеяться вместе со мной, — протягиваю ему руку. Слэйн с сомнением смотрит на неё, потом на дверь, желая сбежать. Он думает довольно долго, у меня даже рука затекает, но он берётся за мою руку и встаёт на матрас.

— А теперь пошли всё к чёрту, Слэйн. Всё и всех. Только ты, матрас и свобода, — шепчу я, отпуская его руку.

Я начинаю прыгать, Слэйн от моих движений по инерции качается на кровати, а я сильнее давлю ногами, слыша, как стучит спинка кровати о стену. Он скептически смотрит на меня. Закрываю глаза и улыбаюсь, вспоминая то время, когда мы с папой прыгали и смеялись. Было холодно на улице, но мы были в футболках, а мама кричала нам, чтобы мы хотя бы оделись. Но папе было всё равно. Он держал меня за руки и прыгал со мной. Его карие глаза светились от веселья. Вокруг глаз залегли морщинки, и он смеялся, как и я. Я чувствовала себя маленькой преступницей. А потом я услышала смех мамы. Она смотрела на нас и подначивала папу, что он не может выше. Тогда он взял меня на руки, и мы словно стали птицами.

Открываю глаза, когда кровать сильнее прогибается. Слэйн прыгает, но немного неуклюже. Я беру его за руки, и мы вместе подпрыгиваем, а потом встаём на кровать. Снова отталкиваемся и появляется то же самое ощущение в моей груди, как и в детстве. Беззаботность, радость и тепло. Я вижу глаза Слэйна. Его улыбку. Слышу его смех. И я понимаю, что влюбилась в него. Я совершила грубейшую ошибку, но мне так хорошо сейчас. Я тону в его глазах, превратившихся в заснеженные вершины гор. Но на них падает солнце, и они тёплые. Они свободные, как и он сам.

Мы прыгаем всё сильнее и сильнее. Кровать с грохотом ударяется о стену, но наш смех ещё громче. Внезапно раздаётся оглушающий треск. Мы оба теряем равновесие и падаем на матрас, а днище кровати ломается. Я хохочу до слёз, лёжа рядом со Слэйном. И он смеётся. Какая глупость — мы сломали кровать. Глупость. Ничто. Вещь. Зато он смеётся. Он смеётся так, как никогда раньше.

Я смотрю в его глаза и мой смех обрывается. Я наслаждаюсь звуками, срывающими с его губ. Моё сердце трепещет и взволнованно бьётся в груди. Я касаюсь пальцами его щеки и пробегаюсь по ней, пока не останавливаюсь на губах. Слэйн замирает, продолжая улыбаться.

— Ты такой красивый, — шепчу я. — Невероятно красивый. От тебя словно свет исходит, и он похож на солнце. Оно согревает меня.

Господи, я влюбилась. Это точно. Абсолютно точно. Я влюбилась в Слэйна. В мужчину, который по определению для меня под запретом. Но меня это не сильно волнует. Я влюбилась и это так прекрасно. Я чувствую себя другой. Лёгкой. Бесстрашной.

— Энрика, всё совсем наоборот. Без тебя я бы никогда не решился на подобное. А сейчас… я не думаю ни о чём. Я вижу только тебя. Ты невероятно добрая девушка и я…

Не хочу слышать всего этого, потому что он неправ. Он не знает ничего обо мне. Он не понимает, сколько дерьма внутри меня. Я внезапно даже для себя накрываю его губы своими, только бы сохранить этот момент в памяти.

Слэйн на секунду шокирован тем, что я целую его и прижимаюсь к его телу, но потом он отвечает на мой поцелуй. Он переворачивает меня на спину и придавливает своим телом к матрасу. Мои ладони скользят по его спине, и я забираюсь под свитер, царапая его кожу. Мне мало его губ. Всё моё тело покрывается испариной. В голове шумит. Мы целуемся быстро и жадно. Губы двигаются, как безумные. Наши языки бьются друг о друга, вызывая внутри меня сильнейшее давление, с которым я не знаю, как бороться.

Слэйн отрывается от моих губ, и я возмущённо издаю стон, цепляясь за его шею. Он, тяжело дыша, смотрит на меня. Прямо в мои глаза и в его расширенных зрачках я вновь улавливаю своё отражение. Безумное. Возбуждённое. Голодное.

— Энрика, ты моя, — он дёргает бёдрами, ударяясь о меня своим пахом. Я всё понимаю.

— Да, — выдыхаю я.

Я не вру. Я принадлежу ему. Я хочу быть такой. Он нужен мне больше, чем я ему. Он нужен мне так сильно. С этой минуты и до конца последнего дня, пока мы вместе.

Слэйн несёт меня, держа на себе, в спальню, пока мы постоянно целуемся. Я прижимаюсь к нему грудью, обхватив его бёдра крепко ногами и ёрзаю по нему. Я не могу ничего поделать с собой. Жар внизу живота не даёт мне разумно мыслить. Я никогда такого не ощущала. Пустоты внутри и желания чего-то большого. Я стискиваю пальцами его волосы. Наши головы наклоняются в разные стороны, пока мы пожираем друг друга. Я сосу его язык так, словно умею это делать. Я повторяю то, что он творил со мной. У меня хорошая память, оказывается. Слэйн стискивает мои ягодицы пальцами.

Мы врываемся в личное пространство Слэйна, то есть его спальню. Он доносит меня до кровати и опускает туда. Я встаю на колени, не желая отрываться от его губ. Но Слэйн убирает мои руки с себя и отстраняется.

— Я включу торшер, — говорит он. Его голос странный и низкий, охрипший немного. Я быстро дышу, наблюдая в темноте, как он задёргивает шторы и включает лампу сбоку кровати. Комната озаряется тусклым и тёплым светом. Слэйн снимает свой свитер вместе с футболкой под ним. Он швыряет одежду на пол и одновременно снимает ботинки. Его грудь вздымается очень часто, и он не сводит с меня горячего взгляда. Я поняла. Боже мой, я поняла слова Дейзи. Взгляд, которым тебя трахают. Вот он. И это действительно очень возбуждающе.

Слэйн стягивает с себя джинсы и остаётся в нижнем белье. Моё дыхание обрывается, когда я вижу, как сильно он возбуждён и какой он большой. Головка его члена даже выпирает из-под резинки трусов. Матерь Божья… я видела вживую только один член, но он был тонким, как палка и от него было столько проблем и боли. Что же будет от такого?

— Ты крупный парень, — сглатывая, бормочу я, поднимая на него взгляд.

— Я не врал, — улыбается Слэйн. Он толкает меня в грудь, но легко. Хотя и этого достаточно, чтобы я упала на постель с писком. Он забирается на кровать и гладит мою щёку.

— Доверяешь мне, Энрика? — Шепчет он, внимательно следя за моей реакцией.

— Да, но всё равно немного боюсь и… стесняюсь. Мои шрамы…

— Прекрасны, — заканчивает он за меня. — Для меня прекрасны. Их не видно другим, но я буду целовать каждый. Я буду любить каждый.