Видимо, кто-то устроил засаду: разъяренный муж, жертва карточного шулерства или другой обиженный. После случившегося ранчо купил Джон Брендон и через месяц женился на Фабиане, которой к тому времени едва исполнилось четырнадцать, но в ней мало что осталось от ребенка. Она стреляла глазами направо и налево, насмешливо улыбалась, как бы давая понять, что знает некую тайну. Дремавшая красота полностью раскрылась, когда ей стукнуло пятнадцать. Она была первой женщиной, которую Рамон полюбил. Сначала он проявил себя довольно неуклюже, однако Фабиана откликнулась на его попытку со всей страстью. И тогда, и сейчас от нее исходила неодолимая чувственность.

Тем не менее она вышла за Джона Брендона и через семь месяцев родила сына. Рамон снова выругался. Отец Джастика – он, Рамон Торрес, а не Брендон или Максимо. Обернувшись, он увидел, как Фабиана идет к дому, подумал о ее стройных ногах с красивыми икрами, о гладкой бархатистой коже и в тысячный раз пожалел, что рядом нет другой женщины, которая бы отвлекла его мысли от Фабианы, насытила алчущее тело. Он горько засмеялся, ибо знал, что все равно ничего не сумеет изменить.

Рамон приподнялся в стременах, чтобы поудобнее устроиться, и тут заметил под копытами лошади два пера – одно белое, другое голубое. Спрыгнув на землю, он поднял находку, испачканную то ли грязью и кровью, то ли охрой, которой пользуются индейцы, Торрес оглянулся вокруг, потом осторожно двинулся вперед, ведя коня под уздцы, и наконец нашел то, что искал: следы нескольких пар мокасин.

Рамон обвел мрачным взглядом окрестности. Ему и раньше попадались следы команчей, в последний раз совсем близко от ранчо. Немного подумав, он решил предупредить Брендона, но тут вспомнил, что в полночь у него свидание с Фабианой. Впрочем, это совсем рядом, бояться нечего, он не пропустит момент, когда она выйдет. Тем не менее Рамон нахмурился: все-таки граница – не место для женщины.

Максимо с облегчением увидел, что его брат уехал, а Фабиана вошла в дом. Торопливо соскочив на землю, он расседлал и наспех почистил лошадь, затем, снедаемый нетерпением, постучал в тяжелую дубовую дверь, рассеянно взглянул на переделанное крыльцо и подумал о своем доме, который начал строить. Три комнаты уже готовы, скоро к ним добавятся остальные.

Дверь открылась, прервав ход его мыслей, вышла Фабиана.

– Мне нужно с тобой поговорить, – сказал Максимо.

Один раз она ему уже отказала, испугавшись ярости мужа, но это было давно. Сейчас Фабиана улыбнулась и провела его в комнату, заставленную деревянной мебелью ручной работы, с клетчатыми льняными занавесками на окнах и довольно потертым ковром на полу.

Максимо закрыл дверь, невольно коснувшись руки женщины, потом, не отрывая от нее глаз, решительно задвинул засов.

– Какой ты бесцеремонный, Максимо. – Она вопросительно приподняла брови.

– Не хочу, чтобы нам помешали.

От одного ее вида у него закипела кровь. Фабиана – самая чувственная женщина из всех, кого он знал. Каждый брошенный ею взгляд, каждый шаг или легкое движение головы выражали обещание. Максимо глядел на нее, не решаясь заговорить.

Что молчишь, язык проглотил? – улыбнулась она. – Зачем ты хочешь со мной увидеться?

– Я хочу тебя поцеловать, – тихо сказал Максимо и шагнул вперед.

На миг Фабиана уступила, ответила на поцелуи, обвив рукой его шею. От желания вес поплыло у него перед глазами, но, сжав зубы, он сумел отстраниться.

– Фабиана, я купил землю к северу от ранчо Брендона. – Как долго он ждал этого момента, отказывал себе во всем, и только ради нее. – Я хочу, чтобы ты переехала ко мне вместе с нашим сыном. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Я уже замужем! – воскликнула Фабиана. – Я не могу оставить мужа, он все равно заберет меня обратно, а тебя наверняка убьет.

– Ничего такого он не сделает, – возразил Максимо. Отказ не тронул его, поскольку он твердо решил, что его женой будет только она. А он всегда добивался своего. – Брендон смирится: ему известно, что ты его не любишь и Джастин не его сын.

– Он его сын!

– Посмотри на Джастина – сама убедишься, – засмеялся Максимо и снова шагнул к ней. – Выходи за меня, Фабиана.

Та внимательно посмотрела на него.

– Тогда отвези меня в Сан-Антонио. Я не хочу оставаться здесь и дрожать от страха.

– На своем участке земли тебе нечего опасаться.

– Наоборот, – сердито ответила Фабиана. – Индейцы, всякие грабители, постоянная опасность. Не захочешь, да будешь настороже. Максимо, увези меня в Сан-Антонио или и Мехико. Если у тебя хватило золота, чтобы купить здесь участок, тебе хватит его и там, чтобы начать другую жизнь.

– Нет. Там я никто, мне придется до конца своих дней работать еще на какого-нибудь Джона Брендона, – нетерпеливо перебил он. – Здесь у меня собственный участок, надежная земля, на которой мы можем строиться и богатеть. В Техасе скота – что яблок на яблоне.

– Участок! Вы, мужчины, все помешаны на земле. Этого хотел Джон, а посмотри, что он имеет за свои деньги. Работа от зари до зари, сон в седле, езда вооруженным до зубов, жара, змеи, жажда, одиночество…

– Я дам тебе больше, чем он. Гораздо больше.

– Негодяй! – Черные глаза Фабианы яростно блеснули. – Я хочу только уехать в большой город.

– Раз в году мы будем туда ездить.

– И сколько же земли ты купил? – помолчав, спросила она.

– Девяносто участков, и все мои! Пятьдесят семь тысяч акров. На десять участков больше, чем у Джона Брендона. Я начал строить настоящий дом, не сравнить с этой хибарой. Фабиана, я дам тебе что пожелаешь. Я стану таким богатым, каким Брендом не станет даже в мечтах.

Фабиана изучающе посмотрела на него, потом улыбнулась:

– Не преувеличивай, дорогой. Я не хочу неприятностей.

– Да ты сама неприятность, – горько засмеялся Максимо. – Мегера!

– Ты предлагаешь выйти за тебя замуж и тут же обзываешь меня. Так вот мой ответ: нет! – воскликнула Фабиана, не сводя с него глаз.

Он всегда подозревал, что ей нравится видеть страдания мужчин.

– Выходи за меня, – снова сказал Торрес, обнимая ее за талию. – Будешь жить, как тебе и не снилось. Брак ты легко можешь расторгнуть: Брендон не отец твоего ребенка, в церкви вы не венчаны.

– А может, я не хочу, чтобы ты стал моим мужем. Уж больно ты несдержан.

Она глядела на его волевое, с острыми чертами лицо. Крючковатый нос придавал ему властный, угрожающий вид. Управлять Максимо будет труднее, чем Джоном. Если он ее захочет, то не отступится.

– Тебе правда нравятся такие, как Брендон? Что он может в постели? Я же тебя знаю, Фабиана, и что тебе нужно.

– Я тоже знаю.

– Так выйдешь за меня?

– Какой ты серьезный, – засмеялась она.

– Значит, ты за меня выходишь, – потеряв терпение, решительно заявил Максимо.

– Ты слишком много себе позволяешь. – Фабиана сердито вывернулась из его объятий. – Я отказываю тебе, если мы не уедем жить в город.

– Я не могу, ты сама знаешь. Ты же бросишь меня при первой возможности, потому что ты всегда будешь хотеть больше, чем имеешь.

– Тогда Рамон даст мне то, чего я хочу. Для него мои желания важнее.

Максимо зло рванул ее к себе.

– Нечего болтать о Рамоне. Все это я делаю ради тебя. Ради тебя все годы я ждал, копил, вкладывал. У тебя будет гораздо больше того, что есть сейчас. И у тебя будет любящий мужчина.

– Ты животное, признаешь только силу.

– Ах, только силу? – насмешливо переспросил Максимо. – Я тебе покажу, как пользуюсь этой силой.

Он закрыл ей рот страстным поцелуем, сунул руку под платье, нащупал тугую грудь и принялся теребить сосок до тех нор, пока у Фабианы не вырвался приглушенный стон. Задохнувшись, она резко оттолкнула его. – Нет!

– Выходи за меня.

– Не переступай границы, Максимо. Твой хозяин скоро вернется домой.

Торрес едва сдержался, чтобы не дать ей пощечину.

– Я ждал годы – слышишь, Фабиана, годы! Потому что знал: ты никогда не уйдешь, если я не предложу тебе больше, чем Брендон. – Он с трудом перевел дыхание и продолжил: – Ты пойдешь со мной, я это сделал ради тебя.