Февраль 1873 года

Дело шло к закату, а Сойер продолжал объезжать молодого норовистого мустанга, пока не увидел Джастина, неистово размахивавшего шляпой.

– Бандиты Кейна! Они зажали Чарли в каньоне, нужна помощь!

– Едем! – Сойер трижды выстрелил в воздух. Из барака и конюшни начали выскакивать люди. – Джеб с Хойтом охраняют дом. Остальные за мной к каньону! Надо разобраться с людьми Кейна!

Он распахнул ворота, прыгнул в седло и галопом ускакал со двора. С Кейном надо кончать. Зависть подталкивала ублюдка на всякие подлости. Если Максимо нужна просто земля, то Кейну – жизнь Сойера.

Продажа скота на севере принесла такую прибыль, на которую Сойер и не рассчитывал. На вырученные деньги он построил дом и уже несколько месяцев собирался в Натчез. Правда, ему мешали стычки с Кейном, а теперь, когда он был готов к поездке, возникли новые осложнения. В свое отсутствие Сойер хотел оставить за главного Люка, но, узнав, что тот опять побывал на ранчо Максимо, сильно разозлился, и они повздорили. А уж когда Сойер заметил на своем ранчо лошадь Фабианы, разговор закончился дракой. Люк обвинил его в ревности, но Сойер понимал, что, если Максимо станет известно про встречи его жены с Люком, он спалит ранчо и постарается убить их обоих.

С того времени Сойер больше не видел никаких следов присутствия Фабианы на ранчо, хотя не сомневался, что они продолжают встречаться.

Конечно, Люк ничего для Фабианы не значит, она использовала его так же, как всех остальных мужчин, и Сойер подозревал, что отнюдь не бескорыстно.

Близкая перестрелка отвлекла его от размышлений. Он выругался. Сколько времени уйдет на драку с людьми Хатфилда и кого из них, не приведи Господи, убьют, прежде чем все закончится?

Однажды за завтраком Сойер увидел что у Люка разбита губа, синяк под глазом и перевязана рука.

– В чем дело? – холодно спросил он, сразу подумав на людей Максимо.

– Подрался с Джастином.

– Где он?

– Не знаю, – ответил Люк.

– Моется на дворе, – сообщил Бафорд.

Сойер выскочил из комнаты и быстро нашел Джастина. Тот лежал на земле около колодца. Глаза у него заплыли, лицо в синяках и кровоподтеках, грудь, рука и ноги в порезах.

– Какого черта! Что случилось?

– Ничего.

– Ты мой работник, и у меня есть право знать, чем занимаются мои люди.

– Это Люк.

– Из-за Фабианы, полагаю?

Джастин со стоном приподнялся, держась за правый бок. Сойер намочил шейный платок и стал осторожно смывать кровь с руки юноши. Джастин превратился в мужчину, кожа у него задубела от ветра и солнца, плечи раздались, но он по-прежнему оставался для Сойера ребенком.

– Я ее ненавижу! – Джастин сжал кулаки.

– И позволил изрезать себя на из-за того, что ненавидишь свою мать, – констатировал Сойер. – Она же твоя мать, сынок. Плохая или хорошая, она тебя любит. Я не осуждаю твою драку с Люком, но тебе пора многое пересмотреть. У Фабианы, как и у всех, есть недостатки, с которыми ты должен смириться. Ты не должен драться с каждым мужчиной, появившимся в ее жизни. И постарайся больше не устраивать поножовщины на ранчо.

– Да, сэр.

– Ты дрался только с Люком?

– Да, сэр.

– Дай посмотреть, что у тебя с ребрами. Все в порядке, сэр. Я могу работать.

– Конечно, малыш. Пять минут, пока не умрешь. Иди к ручью, там прохладно, много тени. И будь с Люком повежливее. Я не хочу, чтобы мои работники передрались друг с другом, как Максимо с Кейном.

– Прости. – Юноша украдкой взглянул на Сойера. – А где твои родители? Я ни разу не слышал, чтобы ты говорил о них.

– Их много лет назад убили индейцы.

– Извини.

– Вот такие дела, – вздохнул Сойер.

Протянув Джастину платок, он пошел искать Люка, но разговора не начинал, пока они не остались в корале одни.

– Оставь мальчишку в покое.

– Я? Пусть лучше он уймет свой буйный нрав и прикусит язык.

– Сегодня ты его чуть не убил.

– Черт возьми, даже не собирался. У меня тоже хватает царапин. Парень умеет обращаться с ножом.

– Она же его мать, Люк, не забывай.

– Конечно, иначе я бы еще не так его отделал.

– Если отделаешь, будешь драться со мной. И никогда ее сюда не привози. – Сойер какое-то время расхаживал взад и вперед, потом резко повернулся к другу. – Ты сам знаешь, что напрашиваешься на пулю в лоб. Максимо драться с тобой не будет. Он просто тебя пристрелит. И Джастин тоже, если увидит с ней.

– А не гложет ли тебя ревность? Только не говори, что ты ее ни разу не хотел.

– Она красавица, – признался Сойер.

– Да. И она мне рассказала, как ты за ней ухлестывал, когда вы жили на ранчо Джона Брендона. Пока я не лезу в хозяйственные дела, мои отношения с Фабианой тебя не касаются.

Сойер ушел раздосадованный. Ведь Люк был хорошим другом. К тому же он злился, что тот заметил его ревность.

Прошел месяц. В середине марта они занялись прудом, чтобы устроить водопой для скота. Расчистили место, срубив несколько кедров, и Сойер оттаскивал чурбаны в одно место. Когда он наконец выпрямился и окинул взглядом работавших неподалеку людей, у него вырвалось проклятие. Люк так и не появился. Хотя он все меньше заслуживал доверия, однако не вышел на работу впервые.

– Хойт! – окликнул Сойер проходящего мимо рыжего детину с тачкой. – Где Люк?

Джастин поднял голову и посмотрел на них.

– Он приболел, – ответил работник.

– Почему никто не сказал мне?

– Я думал, вы знаете, – пожал плечами Хойт, уставившись в землю.

Сойер удивился: почему он избегает смотреть ему в глаза?

Нет, рыжий не из тех, кто врет.

Сойер принялся за работу и только раз сделал небольшой перерыв, чтобы посмотреть на результаты совместного труда.

– Бафорд, где Люк? – спросил он у копавшего рядом ковбоя.

– Дома, хозяин. Я слышал, он захворал.

– Слышал?

– Ну да. А пруд вышел что надо. Доделаем сейчас запруду – и все.

За три месяца Сойер еще не видел Бафорда столь разговорчивым. Нахмурившись, он вернулся к повозке, швырнул туда лопату, оседлал коня и уже пропустил ногу в стремя, когда его окликнул подбежавший Хойт.

– Хозяин, подождите, нам требуется ваша помощь. Надо передвинуть несколько валунов.

– У вас достаточно людей.

– Да, но куда их тащить?

Сойер подавил ярость. Никто на ранчо не нуждается в указаниях, где сваливать камни.

– Хойт, не надо его покрывать.

– Покрывать? Кого? Я просто…

– Люк наверняка рассчитывал, что я провожусь здесь весь день. Не вздумай предупредить его. Проследи, чтобы никто отсюда ни шагу. Особенно Джастин.

– Да, хозяин, – мрачно кивнул Хойт, на этот раз глядя на пего. – Люк – хороший человек, только у него слабость к женщинам. А эта совратит с пути истинного даже святого.

Сойер развернул коня и поскакал домой, проглотив готовые сорваться с языка упреки. Ни один мужчина не в силах устоять перед Фабианой, если та решила его завоевать. Сколько бы продержался он сам, займись она им тогда всерьез?

Он сжал зубы и пришпорил коня.

За четверть мили от дома Сойер увидел ее лошадь, привязанную к забору кораля, и в бешенстве направился прямо к бараку. Готовый ко всему, он широко распахнул дверь, ворвался внутрь, но в помещении было пусто. Не мог же он ошибиться, ведь у кораля именно ее лошадь. И вдруг Сойер понял, где они, и почему Хойт так старался задержать его.

Задыхаясь от ярости и вытаскивая на бегу “кольт”, он помчался к дому, пересек холл и с такой силой пнул ногой дверь в спальню, что она грохнула о стену.

На его кровати лежали голые Фабиана и Люк. Тот моментально скатился на пол, метнувшись к висевшей на стуле кобуре, но Сойер выстрелом перебил ремень. Люк застыл.

– Наконец я в твоей постели, Сойер, – улыбнулась Фабиана.

– Одевайся, получи деньги у Харпера и вон с ранчо, – обратился Сойер к Люку. – С меня довольно. Ее захвати с собой. – Где Елена?