— Меня затошнило от отвращения к тебе, ведь ты сказал, что мне не идет это платье… Господи! — запричитала Джиана. — И все из-за одного чертового раза! — Она подняла на него сердитое лицо. — И у тебя еще хватает наглости смеяться надо мной! Это вовсе не смешно, уверяю тебя! Ах, с каким бы удовольствием я ударила тебя!

— Что ж, ударь, — холодно произнес Сакстон, расстегивая жилет и рубашку.

Джиана бросилась на него и замолотила своими маленькими кулачками по его обнаженной груди.

— Ну что, легче стало? — участливо спросил Алекс. — Как только ребенок родится, я позволю тебе еще раз поколотить меня. Наверняка ты будешь сильнее.

— Я стану сильнее через несколько минут, — яростно проговорила она. Американец улыбнулся.

— Теперь все будет хорошо, Джиана. Обещаю. — Он уже принял твердое решение. Эта умная, упрямая англичанка станет его женой. Он сделает все, как она хочет, выполнит все ее капризы, но поведет к алтарю.

— Ничего не будет хорошего, — сокрушенно проговорила она. — И все из-за единственного раза, — твердила она.

— Я знаю, — произнес Алекс. — И тоже считаю, что это несправедливо. Прошло уже месяца два, так что мы должны поскорее пожениться, пока еще ничего не заметно.

— Нет, — сказала она. — Я не выйду за тебя замуж.

— Когда ты узнала, что беременна?

— Уже больше недели.

— Ага. Значит, все это время ты думала о том, как поступить. Ты что, решила родить незаконного ребенка? Или отправиться на континент и укрыть младенца там? А потом выдавать собственного малыша за племянника или племянницу?

— Я подумала о том, что его можно будет выдать за ребенка моей мамы. Она еще может иметь детей.

— Не думаю, что твоя мать придет в восторг от такого решения. Ты уже сказала ей?

— Нет, и не скажу, пока не решу точно, как поступить.

— Но это и мой ребенок, и я хочу принять участие в решении его участи. Я не допущу, чтобы мой ребенок оказался незаконнорожденным. Выходи за меня замуж.

— Не могу! Ты американец!

— И не имею титула, так? А ты рассказала бы мне про ребенка?

— Сначала хотела, потом передумала.

— Почему?

— Потому что я вообще не хочу замуж.

Алекс даже не удивился. Еще бы, после того, что ему рассказала Аврора, после того, что девушка видела в римских борделях!.. Естественно, у нее изменился взгляд на семью.

— Мне известно, что ты видела, как мужья обращаются с женами. Но замужество может быть и другим — посмотри только на свою мать! Не думаешь же ты, что герцог будет изменять ей? Я просто уверен: он не станет обманывать ее.

— Он может это сделать, если захочет, — произнесла девушка. — Все брачные контракты составляются так, как выгодно мужчинам.

— Стало быть, ты боишься замужества. Ты что, опасаешься, что я запру тебя дома и стану заводить любовниц?

— У тебя будет на это право. Ведь это же будет ваш дом, мистер Сакстон! — Джиана поднялась со скамьи. Ей так хотелось забыть все, что она видела в Риме. — По крайней мере между нами не осталось недомолвок. Я ношу твоего ребенка, но о его судьбе позабочусь сама. Ты можешь уехать, я этого хочу. О своем решении сообщу.

— Нет, Джиана думаю, тебя пугает не замужество, — поднимаясь вслед за ней, произнес Алекс. — Скорее всего, ты боишься себя самой, боишься той страсти, которая влечет тебя ко мне. В Фолстоне ты хотела меня, хотела испытать то наслаждение, которое дарит женщинам любовь.

— Мистер Сакстон, вы опять демонстрируете свое невежество. Молю Бога, чтобы у меня родилась дочь, а не сын.

— Докажи это.

— Что доказать? — спросила она, отворачиваясь от Сакстона.

— Докажи, что равнодушна ко мне. Если это так, я уйду из твоей жизни, поступлю, как тебе угодно. А ты не боишься, что твое тело не согласится с твоими нелепыми словами?

Джиана испугалась.

— И тогда ты меня оставишь? — прошептала она. «Помоги мне, Господь», — подумал Алекс.

— Да, — твердо произнес он.

Алекс нежно посмотрел на нее своими бархатными глазами, и Джиана почувствовала, что не в силах отвернуться от него. Она думала, что он набросится на нее с грубыми ласками.

— Ну так что, я могу начинать? — тихо спросил он, словно читая ее мысли.

Девушка промолчала. Тогда Алекс прижал ее к себе, взяв за левую руку, словно они танцевали вальс, и наклонился к самому ее уху.

— Когда мы в следующий раз будем заниматься с тобой любовью, — прошептал он ей, — ты не почувствуешь боли. А я буду лежать рядом и ласкать тебя — вот так. — Алекс провел губами по ее глазам, щекам, вокруг рта, не задевая губ. Она почувствовала, как его руки гладят ее грудь. — Я помню, какая у тебя нежная и мягкая кожа, Джиана, помню, как твои груди трепещут в моих руках. Ты выгнешься, чтобы крепче прижаться ко мне, и мы станем единой плотью, и ты закричишь от радости в моих объятиях…

Джиана таяла от его прикосновений, ее соски напряглись, кровь тяжело застучала в висках.

— Нет! — выкрикнула она, упираясь кулаками в его грудь. — Ты не соблазнишь меня словами, черт бы тебя побрал!

— Хорошо, я буду молчать, любимая. — Его горячее дыхание согревало ей кожу, руки нежно ласкали ее тело. Потом Алекс поцеловал ее, гладя длинными пальцами шею девушки. Даже сквозь одежду она почувствовала, как горяча его возбужденная плоть. Девушка задрожала.

Когда поцелуй прервался, Сакстон выпрямился и заглянул Джиане в глаза, светящиеся в лунном свете.

— Прости меня, любимая, — прошептал он, поцеловав ее волосы.

Девушка уткнулась в его плечо и разразилась горькими рыданиями. Алекс стал тихонько укачивать ее, приговаривая:

— Тише, тише, Джиана, успокойся.

— Я ненавижу тебя! — воскликнула девушка, вырываясь из его объятий.

— Но как же так: ты только что явно хотела меня и тут же говоришь, что ненавидишь.

Джиана сердито посмотрела на него.

— Вот герцог действительно любит маму, — промолвила она. — А ты меня нет, да и я тебя тоже не люблю. Но тело мое не повинуется разуму, и я испытываю к тебе лишь физическое влечение. А ты хочешь, чтобы я разинув рот слушала тебя и смотрела бы взглядом овечки.

— Об этом остается только мечтать, Джиана, — с улыбкой промолвил Алекс, — ведь я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы предположить, что ты будешь кого-нибудь слушать, разинув рот! Впрочем, я уже сказал тебе: довольно нам спорить. Я не проходимец, как, например, Рендал Беннет. Я даже готов сквозь пальць смотреть на то, что твой новый отчим — герцог, черт его возьми!

— Я не стану целыми днями вышивать! И не собираюсь рожать кучу детей! Не хочу сидеть в обществ кумушек, которые глаз с часов не сводят в ожидани муженьков! Эти женщины говорят только о еде, детях и прислуге!

— Джиана, — пряча улыбку, произнес Алекс, — матерью ты станешь, от этого никуда, не деться. Но ведь ты не сможешь еще раз забеременеть без моей участия. У меня нет ни малейшего желания иметь пять-шесть детей и лет до тридцати видеть свою жену беременной. Мы можем пользоваться противозачаточными средствами.

— Да, я знаю. Но жены вечно ходят с животом, мужья тем временем развлекаются с любовницами! Я не хочу жить такой жизнью!

— А откуда тебе известно о противозачаточных средствах?

— Я узнала о них в Риме. Мне было интересно как предохраняются девушки мадам Люсьен.

— Ага, опять плоды твоего странного образования. Ну вот, видишь, все можно уладить. А если ты не будешь все время беременной, то и у меня не будет желания ходить по девкам.

Джиана покраснела.

— Я вообще не об этом говорила, — тихо промолвила она. — Мистер Сакстон, я не выйду за вас замуж. У меня есть свои планы на жизнь, и в них не входит замужество. Я не буду такой, какими обычно бывают жены, я хочу быть самостоятельной!

— Значит, ты мне не веришь?

— Власть, даже если это власть мужа — вещь страшная, и она затягивает, мистер Сакстон. Вы будете таким же, как все мужья, а я не хочу становиться вашей жертвой.

— Неужели мы не сможем договориться, Джиана? Скажи мне, что ты собираешься делать, и прекрати называть меня на «вы».