Лит.: Невский А. Заповедные рощи Вологодского края // Сообщ. Гос. академии истории материальной культуры, 1931. Кн. 11–12; Агапкина Т.А., Топорков А.Л. Материалы по славянскому язычеству (древнерусские свидетельства о почитании деревьев) // Литература Древней Руси. Источниковедение. Л., 1988; Денисова И.М. Вопросы изучения культа священного дерева у русских. М., 1995. С. 12–56; Панченко А.А. Народное православие. СПб., 1998; Зеленин Д.К. Тотемический культ деревьев у русских и белорусов // Известия АН. Сер. 7, отделение обществ. наук. 1933. № 6. С. 591–629.
Т.А. Агапкина
ДЕТИ НЕКРЕЩЁНЫЕ — дети от рождения до крещения, считающиеся ритуально нечистыми, «не вполне людьми», принадлежащими еще «тому свету», из которого они пришли в мир живых. Ребенок до крещения мог отождествляться с иноверцем: у русских он назывался иродом, у болгар — «еврейчиком», «поганым», а также именами животных, у сербов — «турком», «цыганенком». Обращение с Д. н. определялось рядом запретов и предписаний: такого ребенка нельзя целовать, выносить за пределы дома, показывать посторонним. Восточные славяне, болгары и поляки считали, что в доме, где есть Д. н., должен ночью гореть свет, чтобы демоны (у русских — домовой, банник, леший, у западных украинцев — дикая баба, у поляков — богинка, карлики) не подменили ребенка и не подложили своего детеныша — безобразного и крикливого (см. Подменыш).
Дети, умершие некрещеными, наряду с мертворожденными и загубленными своими матерями причисляются к «заложным» покойникам и переходят в разряд нечистой силы. Их закапывали на краю кладбища, за его оградой, под порогом или под полом дома, в саду под плодовыми деревьями, на перекрестках дорог, у болгар — хоронили голыми, на «чужом» кладбище и т. д.
Души Д. н. не попадают на небо и не знают успокоения, они летают близ своих могил или носятся в воздухе в виде вихря или птиц, особенно перед непогодой, и кричат, требуя окрестить их. Услышавший крик Д. н. должен бросить платок или какую-нибудь часть одежды на то место, где раздается крик, перекрестить его и произнести: «Если ты пан, то будь Иван, а если ты панна, то будь Анна». Часто Д. н. нарекали Адамом или Евой. Проходя мимо места, где похоронен такой ребенок, говорили: «Крест на мне и крест на земле, и крест на том ребенке, что некрещеный в земле». После этого душа ребенка считалась окрещенной и принималась на небо.
Если в течение семи лет душа такого ребенка не будет окрещена, то она переходит в собственность дьяволу и превращается в нечистую силу. Согласно общеславянским поверьям, из Д. н. происходят многие мифологические существа: вампир, дух обогатитель, русалка, русские кикиморы, ичетики — мелкие демоны, живущие в омутах и на мельницах в виде маленьких мохнатеньких человечков; русский игоша — домашний демон в виде безрукого и безногого урода, который проказничает по ночам. На Украине демоны, происходящие из Д. н., называются потерчата, или стратчуки (от украинского глагола стратити — «утратить»). Западные славяне полагали, что души Д. н. становятся богинками, блуждающими огоньками, которые заводят человека в трясину и на бездорожье.
Души Д. н. опасны для живых людей, особенно для матерей, имеющих маленьких детей. Выйдя на крик летающего в воздухе некрещеного младенца, женщина могла заболеть или умереть. Согласно южнославянским поверьям, души Д. н. в виде птиц без перьев прилетают к дому, где есть новорожденный ребенок, и стараются навредить ему и родильнице: отнимают молоко, вызывают родильную горячку, бессонницу. Русские считали, что на святки Д. н. выходят из ада, забираются в те дома, где не перекрещивают двери, и забирают все, что хотят.
Спасти душу некрещеного ребенка или облегчить его участь можно поминовением на Троицкой неделе или в Семик — в четверг на седьмой неделе после Пасхи: в эти дни Д. н. можно «выкрестить». Женщина, у которой дети умирали до крещения, должна купить 12 крестиков и раздать их чужим детям. Верили, что за это 12 детских душ будет спасено по молитвам апостолов. Накануне Троицы красили яйца в красный и желтый цвет и раздавали их детям на помин некрещеных душ, а также угощали соседских детей варениками, пампушками и пр. Для этой же цели приносили на перекрестки дорог сотовый мед, веря, что ночью придут души Д. н. есть этот мед и что можно увидеть их следы на песке.
В народе полагали, что части тела Д. н. можно использовать в колдовстве: в России верили, что свеча из жира некрещеного младенца помогает ворам, на Украине и в Лужице для этой же цели использовали мизинец такого ребенка. Полагали также, что из тел Д. н. ведьмы готовят мазь для того, чтобы летать на шабаш.
Лит.: Кабакова Г.И. Дети, умершие до крещения // Проблеми сучасноï ареалогiï. Киïв, 1994.
Е.Е. Левкиевская
ДИВ, дива — в восточнославянской мифологии демонический персонаж. Упомянут в средневековых «Словах» — поучениях против язычества (в форме «дива») и дважды в «Слове о полку Игореве»: приурочен к верху дерева («Дивъ кличетъ връху древа») и спускается вниз («уже връжеся дивъ на землю»). Демон и женский мифологический персонаж со сходным именем известен у западных славян (обычно связывается с лесом), а также у южных славян (болг. самодива, синонимичное самовиле, см. Вилы). Слово первоначально было связано, с одной стороны, с русским «диво» и родственными славянскими обозначениями чуда, а с другой — со славянскими и балтийскими словами в значении «дикий», происходящими из «божий» (ср. укр. дивий — «дикий», старослав. «дивии», ср. др. — рус. люди дивия и т. п.). Развитие в славянской традиции отрицательных значений слов типа «дикий» иногда связывают с влиянием иранской мифологии; у иранцев родственное слово превратилось в обозначение отрицательного мифологического персонажа — дэва. В значении «бог» у иранцев выступало переосмысленное обозначение доли: ср. слав. Бог. Оба эти взаимосвязанных процесса объединяют славянские и иранские языки и мифологии. След древнего индоевропейского значения «бог ясного неба» можно видеть в мотиве падения Д. на землю.
Лит.: Иванов В.В., Топоров В.Н. К проблеме достоверности поздних вторичных источников в связи с исследованиями в области мифологии // Труды по знаковым системам. Тарту, 1973. Вып. 6.
В.В. Иванов, В.Н. Топоров
ДМИТРИЕВ ДЕНЬ — день памяти св. Димитрия Солунского, отмечаемый православными 26.X/8.XI.
Д. д. считался началом полугодия, называемого у сербов митровско и продолжающегося до Юрьева дня, который открывал второе, джурджевско (т. е. юрьевское), полугодие. Пограничный характер праздника отразился в поверье, согласно которому в ночь на Д. д. (как и на Юрьев день) ведьмы сбрасывают с неба луну, превращают ее в корову и доят.
Д. д. был началом зимы, ср. календарные приметы: «В Дмитриев день зима лезет на плетень» (рус.); «Пришел к нам святой Дмитрий на белом коне». По болгарскому поверью, в Дмитриев день «дядо Димитър» тряс своей белой бородой и из нее сыпался первый снег.
У южных славян Д. д. считался основной хозяйственной границей года, отделяющей летнюю его часть от зимней. День, следующий за Д. д., назывался во многих местах разпус. Тогда заканчивались сроки долговых обязательств и хозяйственных договоров, наниматели расплачивались за полгода работы со слугами, овчарами, пастухами, после чего заключались новые договоры на следующую половину года. В Македонии в Д. д. в селе устанавливали новый деревянный календарь, на котором обозначали размеры долгов, а также имена должников и заимодавцев. Д. д. обозначал также завершение скотоводческого года, начинающегося в день св. Георгия, а сами святые Юрий и Димитрий считались покровителями скота. В связи с этим овчары, чабаны и пастухи устраивали празднества в корчме, которые длились несколько дней, кололи курбан, посещали «сборы» в соседних селах.
