И тут она встречает Федота (Федя оказался не Федором, а Федотом). Федот — молод, красив, горяч, у него собственная строительная корпорация, несмотря на то что ему всего двадцать девять («ух ты!» — подумала я). Глаза их встретились, и они тут же полюбили друг друга. Но Наталья забыла, что значит совместная жизнь не с олигархом и не с содержанцем — именно поэтому они расстались, — потому что она не сумела так построить отношения, чтобы не жертвовать ради семьи работой и наоборот.

А потом Наталья заявила, что хочет поговорить с Федей о возобновлении романа (Федя очень страдал, когда они расставались, но ей, Наталье, надо было всё хорошенько обдумать), я чего-то аж вздрогнула. Значит, меня отсюда могут запросто выпереть, и случилось это в первый же день приезда. Засранец Федя!

— Вы понимаете, отчего я так разволновалась, когда обнаружила здесь вас, — извинилась Наталья.

Зазвонил телефон.

— Да! — мрачно ответила я.

— Ну что ты не звонишь? — набросился на меня засранец.

— Да все хорошо, пьем с Натальей кофе, — сдержанно объяснила я.

— О-о!!! Я не знал, что это надолго! — наверное, так он извинился.

— Наталья, вас Федя, — сказала я в трубку.

Она бросилась к телефону, старательно делая вид, что совсем не волнуется. Говорили они минут десять, она вышла из комнаты, поэтому я не слышала о чем. После переговоров Наталья вернулась удовлетворенная. Я в это время обреченно сидела на кухне и готовила обвинительную речь типа: «Нечего выпускать меня, как наживку для твоих пассий».

— Сейчас приедет, — пропела она.

«Ага, — ответила я про себя. — Хорошо, что я вещи не успела разобрать».

С полчаса мы поддерживали светскую беседу о всякой ерунде, в которой Наталья разбиралась лучше всех: если она начинала говорить, то остановить ее мог только автомат Калашникова. Несмотря на то, что излагала она красиво и рассказывала об интересных событиях, я слушала ее без всякого внимания, нервно пила кофе и курила одну сигарету за одной.

Наконец хлопнула дверь, и в кухню влетел Федя. Он небрежно поздоровался с Натальей и вручил мне коробку в праздничной упаковке. Обрадовавшись, я быстро содрала обертку и увидела мобильный телефон — маленький и пурпурно-красный.

— Ух ты! — Я подпрыгнула и бросилась Феде на шею. — Как здорово! Спасибо!

Наталья смотрела на нас без удовольствия: она презрительно кривила губы и подергивала головой.

— Он подключен, — тыкал в телефон Федя. Обернувшись к Наташе, вздохнул — как-то с упреком — и сказал:

— Ну что, пойдем… поговорим.

Пока они беседовали в гостиной, я читала инструкцию к телефону и, полностью счастливая, думала: «Даже если это прощальный подарок со стороны Феди, это все равно очень мило». Скоро хлопнула одна дверь, потом другая, и показался взмыленный Федя.

— Что, — не отрываясь от телефона, спросила я, — натравливаешь на меня своих дам?

Федя покрутил у виска пальцем и сел за стол.

— Мне собираться? — я отложила новую игрушку.

— Куда? — не понял Федя.

— Домой…

— Та-аак… — Он закатил глаза. — Что она тебе наговорила?

— Да ну, — махнула я, поняв, что остаюсь. — Ерунда.

— Ее переклинило, что мы должны вернуться друг к другу, — пояснил Федя то, что и так было ясно. — Извини, я и предположить не мог, что она вот так завалится. Если бы тебя не было, я бы, наверное, обкакался, здесь ее обнаружив.

— Поедем к Саше на вечеринку? А, ты же Сашу не видел… Это моя хорошая подруга. Весело будет.

— Ну, поехали, — обрадовался он тому, что можно забыть о бешеных Наташах.

Это был самый бурный и внезапный секс в моей жизни!

Да-да.

Ура!

Оооо…

Саша пригласила нас в развлекательный комплекс, где мы часа три пили шампанское, пели караоке и рубились в дурацкие игровые автоматы. Когда закончились деньги, все поехали к какому-то Сашиному знакомому, у которого караоке было дома, но по дороге мы с Федей передумали. Так как компания была большая, нам пришлось взять отдельное такси, и мы попросили водителя развернуться и отвезти нас домой.

А в коридоре с нами что-то случилось: мы бросились друг на друга как маньяки и, не успев толком раздеться, кое-как доползли до гостиной…

Но на диван забираться не стали — устроились прямо на ковре и вцепились друг в друга без всяких прелюдий. Закончилось все быстро, но последствия были ужасные — Федя в кровь протер коленки, а у меня на каждом позвонке были ссадины. Пока мы отмывали от себя все… я — в ванной, Федя — в душевой кабине… я думала о том, что мужчина с хорошей фигурой — это что-то. Чемпионы мира по боксу в среднем весе бередили мою чувственность только до девятого класса, потом их сменили рокеры вроде Билли Айдола, но все-таки, если у мужчины на животе есть квадратики… не кубы, как у культуристов, а такие легкие впадинки, а ниже — как у мраморного Апполона, по бокам… ну, такие штуки, обозначающие границу между торсом и ногами… ммм… С таким мужчиной, даже если это на один раз — а чаще всего почему-то с такими мужчинами так и получается — чувствуешь себя сверхженщиной, обладающей невероятными достоинствами.

Апполон вышел из душа и заглянул ко мне. Настроение тут же испортилось, если он и похож на греческую статую, то это вовсе не значит, что я за секунду превратилась в Синди Кроуфорд. Я, будто нечаянно, заплескала Федю водой, чтобы он побыстрее убрался, и в темпе закончила омовение.

Замотавшись полотенцем, я выползла из ванной, но, едва появилась в спальне, Федя его с меня содрал. Он заявил, что у меня самая красивая грудь на свете, что моя попка — образец совершенства, а плечи — загляденье.

Я легла на кровать рядом с ним и, облокотившись на одну руку, другую положила ему на талию. Изо рта у него пахло корицей, от кожи — медом с молоком — это гель такой, а волосы были влажные и пахли как-то совсем невероятно. Наверное, каким-нибудь жутко дорогим шампунем на травах. Он обнял и прижал меня к себе, одна его рука была на моей образцовой попке, другой он придерживал меня за голову. Он был прохладным, но только кожей, а изнутри шел жар, и, казалось, капли воды испарялись. Мы сначала долго целовались — он не хватал меня за грудь и вообще вел себя как школьник — трепетно и целомудренно. Но в конце концов от этих поцелуев я пришла в неистовство — мне не хотелось никаких этих дурацких предварительных ласк, я хотела прямо сейчас, но Федя играл со мной в игру. Вообще-то я готова была его убить. «Лучше потом еще раз, чем сейчас — долго», — злилась я, но как бы женщины не задирались, что они равны с мужчинами, секс ставит все на свои места. Если он не хочет, хоть ты тресни — ничего не выйдет.

От полного отчаяния я все-таки бросилась на него, надеясь взять нахрапом, но Федя меня вовремя скрутил и так и продолжал целовать — держа мне руки за спиной. Осознав, что я сейчас разрыдаюсь, он перевернул меня на бок и прижал к себе — видимо, он уже не вспоминал, как русские проигрывают японцам чемпионат мира по футболу, потому что был готов. Потом он положил меня на спину, а сам устроился сверху. Я осторожно раздвинула ноги, и это наконец-то случилось, только он все равно лежал и ничего не делал. Федя так прикасался ко мне — к груди, к плечам, шее… он не хватался, как пассажир трамвая за поручень, и не сжимал, как эспандер, он просто клал руку — уверенно, по-взрослому, и от этого я готова была плакать. Так было приятно. Он очень-очень медленно, едва ощутимо, двигался во мне — только я сосчитала, сколько времени нужно так качаться, чтобы мужчина, недавно занимавшийся сексом, достиг оргазма, Федя вдруг стал таким… Он держал меня нежно и не больно, но казалось — дай ему волю, он порвет меня на части, потом схватил мои руки, поднял вверх, сжал запястья ладонями — это оказалось ужасно здорово, потом перевернул, но мне не понравилось — на скользких Фединых простынях колени все время уезжали назад, и я падала на живот… Мы свалились на ковер — только на другой, и он был мягче, и все Федины старания быть идеальным партнером скомкались — я оказалась сверху, прижала его запястья, и мы сошли с ума.