Петрос. Из школьных уроков, где рассказывали древнегреческие легенды, она помнила, что в переводе «петрос» означает «камень».

Внезапно она замерла, у нее болезненно сжалось сердце. «Ведь Петрос — это Питер».

Джоанна закрыла глаза, задрожав. Она знала только одного Питера — юношу, которого встретила в Австралии в прошлом году. Среднего роста, с волосами песочного цвета и темно-карими глазами. Симпатичный юноша, одержимый азартными играми.

Видимо, он был убежден в своей неотразимости, ибо стал преследовать Джоанну и искать ее расположения.

Но его звали Питер Манселл, а не Петрос Манассо. И был он родом не из Греции, а из Калифорнии. Во всяком случае, он так сказал, и его акцент был похож на калифорнийский.

Джоанна прилагала все усилия, чтобы забыть этого юношу.

«Вы погубили меня. Вы меня обманули. Вы все меня обманули».

Она вспомнила стук опрокинутого стула и хриплый от отчаяния голос Питера. Он пребывал в ужасе.

«Вы не можете так поступить. Вы должны позволить мне отыграться. Иначе мне крышка. Неужели вы не понимаете?»

Джоанна не смогла смотреть ему в лицо, зная, что спровоцировала его проигрыш.

Молодой и глупый юноша на самом деле звался Петрос Манассо и был не богатым американцем, а греком.

Джоанна поняла: она обязана расплатиться за то, что совершила. И на этот раз никто ей не поможет.

Автомобиль мчался сквозь темноту. Джоанна медленно и прерывисто вздохнула и заставила себя вспомнить, как все начиналось…

—    Ты красивая девушка. — Даймонд Ленни оценивающе разглядывал ее сквозь облако сигаретного дыма. — А он горячий малый с кучей денег, и он бредит тобой. Так займись им, малышка. Распали до такой степени, чтобы потерял рассудок, а потом приведи к нам.

—    Нет, я не стану этого делать, — запротестовала Джоанна и умоляюще посмотрела на отца. — Пожалуйста, Дэнис. Ты не хочешь, чтобы я так поступила. Скажи ему об этом.

—    Нет, Дэнис, приятель, это ты ей растолкуй! — Даймонд Ленни нетерпеливым жестом погасил окурок. — Преподай своей маленькой милашке уроки экономики. Скажи ей, что проживание в отеле, изысканная еда и сексуальная одежда стоят денег. И пора ей перестать ограничиваться демонстрацией ножек и хлопаньем ресниц. В конце концов, пусть займется настоящей работой. — Он одарил ее похотливой улыбкой. — Ты же женщина. Тебе ли не знать, как распалить парня, а потом прикинуться чопорной и пойти на попятную, когда он попытается залезть тебе под юбку? Но если придется позволить ему нечто большее… — Он пожал плечами. — Старина Дэнис простит тебя, не так ли, приятель? Главное, чтобы ты притащила парня вместе с его деньгами в заднюю комнату бара «Уолли» сегодня вечером.

—    Знаю, Ленни объяснился немного грубовато, — сказал Дэнис, когда они остались одни. — Но многое из сказанного им — правда.

—    Ты действительно хочешь, чтобы я привела Питера Манселла на ужин? — Джоанна вздрогнула. — Мне следует одурачить его и убедить в том, что я готова ему отдаться? А тем временем ты и те мошенники из бара «Уолли» вытащите из него все до последнего цента? — Она покачала головой. — Я… я не могу поверить, что ты на самом деле этого хочешь.

—    Он сам напрашивается. Зачем он сообщает всему городу о том, насколько богат? — начал защищаться Дэнис. — Если не мы его обчистим, это сделает кто-то другой. И Ленни прав — нам нужны деньги. — Дэнис похлопал ее по руке: — Можешь доверять мне, крошка моя. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Джоанна не смотрела на него. Ей хотелось плакать.

—    Очень хорошо, — глухо сказала она наконец. — Я постараюсь сделать, как вы хотите, но при условии, что это будет первый и последний раз. И после этого мы уедем и больше никогда не увидимся ни с Ленни, ни с его отвратительными друзьями, даже если нам придется перебраться, на другой континент. Папа, я не шучу.

И он уверил ее, что так будет в первый и последний раз.

И вот за ужином вызывающе одетая Джоанна позволяла Питеру Манселлу пожирать ее глазами и хватать за голое колено. Она вышла вместе с ним в заполненный ароматами сад и едва сдерживала тошноту, когда он стал жадно целовать ее в шею и ощупывать грудь.

А потом она заявила, что тоже его хочет, но не может ему уступить. Они должны остановиться, потому что Дэнис будет ее искать. Сегодня вечером он играет в карты, а она его счастливый талисман. Потом Джоанна прошептала:

—    Но ты можешь пойти вместе со мной. Если Дэнис переберет с выпивкой, мы найдем способ уединиться…

Она знала — ей некого винить за то, что она совершила. Черт побери, ей, как и героине греческой легенды, уготована дорога в Ад.

Джоанна подумала, что никогда не забудет, как впервые увидела остров Пеллас. Из иллюминатора реактивного самолета Вассоса Горданиса остров казался темным изумрудом в беспокойном лазурном море.

Самолет приземлился на соседний остров Талики, откуда Джоанна и Ставрос поплыли на Пеллос на старой рыбацкой лодке, покрытой облупившейся синей краской.

—    Смотрите, мадемуазель. — Ставрос встал рядом с ней в носовой части лодки и указал вперед:

—    Вот вилла «Кора».

Она посмотрела в указанном направлении и увидела покрытые густым лесом горы. Над зеленью возвышался большой белый дом с черепичной крышей терракотового оттенка.

Она сглотнула:

—    Кора? Это имя какого-то бога?

—    «Кора» означает «богиня», мадемуазель, — поправил ее Ставрос. — В переводе с греческого языка «вилла «Кора» означает «дом Богини».

—    Корой называли Персефону, — вдруг вспомнила Джоанна.

—    Вы знаете об этом? — Ставрос казался искренне удивленным.

—    Я училась в школе, — сказала она. — Как и все.

«И я не была рождена для того, чтобы стать отвлекающей штучкой для игроков в покер, что бы там ни думал твой босс».

Она снова посмотрела на остров. Они приближались к длинной, изогнутой полосе из светлого песка, плавно входившей в море. На деревянной пристани находилась небольшая группа мужчин с ружьями за плечами.

—    Салютная команда? — беспечно спросила она и задалась вопросом, уместно ли шутить по этому поводу.

—    Служба безопасности, — сказал Ставрос. — Несколько лет назад фотограф подобрался к острову Скорпиос и сфотографировал мадам Онассис, которая загорала без купальника. Господин Вассос позаботился о том, чтобы на остров не проник ни один злоумышленник.

У Джоанны сохранились смутные воспоминания о скандальной публикации фото обнаженной Жаклин Кеннеди-Онассис.

Она пожала плечами:

—    Ну, обо мне он не должен беспокоиться. Если я стану загорать, то не буду подражать прекрасной мадам Онассис.

—    Я думаю, вы забыли, что принадлежите господину Вассосу, и, следовательно, будете делать все, что требуется, мадемуазель, — размеренно произнес, он. — Но это не главное. У того человека, который пробрался на Скорпиос, мог быть в руках пистолет, а не фотоаппарат.

—    По-видимому, за мной будут следить, и мое передвижение будет ограничено. — Она пристально смотрела перед собой.

—    Ни в коем случае. Вы гость на острове Пеллас, мадемуазель, — сказал Ставрос с легким упреком. — Вы можете идти куда хотите.

—    Мне все равно негде будет спрятаться, и я не смогу зайти далеко. — Она помолчала, не желая озвучивать вопрос, который крутился в ее мозгу, но все-таки спросила: — Когда приедет мистер Горданис?

—    Когда сочтет нужным, — спокойно ответил Ставрос. — Через два-три дня. Через одну-две недели. Кто знает? Какое это имеет значение? В конце концов, мадемуазель, вы должны понять, что вы в тупике.

Он едва заметно, победоносно улыбнулся, давая ей понять, что управляет ситуацией.

Никто даже не взглянул в ее сторону, когда Ставрос повел Джоанну в сторону дома.