Наступила зловещая тишина. Хара что-то коротко сказала по-гречески, и горничные стали снимать одежду и перешептываться.

Когда горничные ушли, Хара тихо сказала:

—    Вы поступаете неумно, мадемуазель.

—    Правда? — Джоанна с вызовом встретила ее взгляд. — Ну, мне теперь все равно.

Хара продолжал глядеть на нее, но не враждебно, а с недоумением и почти с жалостью.

—    Хотите, я принесу вам обезболивающее лекарство?

—    Нет, — ответила Джоанна. — Я просто хочу остаться одна.

Помолчав, Хара пожала плечами и ушла, тихо закрыв за собой дверь.

Джоанна села на край кровати и устало потерла рукой затылок. Ей было жарко. Решив принять прохладный душ, она взяла свой старый белый хлопчатобумажный халат, вошла в ванную комнату и включила душ, затем закрепила волосы на затылке.

Нежные струи воды касались ее кожи, словно бальзам. Джоанна намылилась, ополоснулась, затем снова намылилась.

Вытершись полотенцем, она удовлетворенно вздохнула, а затем надела халат и свободно завязала пояс на талии.

Распустив волосы и потряхивая головой, она отправилась в спальню… и замерла на пороге.

—    Тебя долго не было, дорогая, — сказал Вассос Горданис. В малиновом шелковом халате он полулежал на кровати. — Я уже хотел идти за тобой. — Он улыбнулся ей: — Но вот ты пришла, поэтому мое ожидание наконец закончилось. А теперь иди ко мне.

Мгновение Джоанна молча смотрела на него, не в состоянии пошевелиться. Предоставленное ей драгоценное время свободы подошло к концу.

—    Я… я не понимаю. Ведь ты сказал, что должен работать, — хрипло сказала она наконец.

Он пожал плечами, халат соскользнул, обнажая загорелое, мускулистое плечо.

—    Мне было трудно сосредоточиться, дорогая. Во время нашей разлуки я обнаружил, что хочу тебя сильнее, чем следовало. Поэтому я решил, что работа подождет. А я ждать не могу. — Он протянул ей руку и тихо приказал: — Иди сюда.

У нее пересохло во рту.

—    Сейчас? Посреди белого дня?

—    Сейчас время сиесты, — сказал он. — Я так понимаю, ты привыкла отдыхать в это время. Сегодня ты будешь отдыхать не одна, а со мной.

—    Но у меня болит голова. — Джоанна презирала себя за то, что говорит почти умоляющим тоном.

—    Я тоже страдаю, — произнес он немного насмешливо, — но иначе. Возможно, нам удастся исцелить друг друга. — Горданис прибавил решительнее: — А теперь, Джоанна, перестань докучать мне своими оправданиями. Ты знаешь, зачем ты здесь.

Она заставила себя подойти к кровати.

Горданис взял ее за руку и довольно резко потянул к себе. Не улыбаясь, он медленно развязал пояс ее халата и распахнул его. Джоанна отвернулась, закрыв глаза, чтобы не видеть его горящего взгляда, скользящего по ее обнаженному телу.

«Если я не стану на него смотреть, — подумала она, — то смогу притвориться, будто на самом деле ничего не происходит».

Джоанна лежала на кровати неподвижно, когда он полностью ее раздел. Горданис погладил ее нежную кожу. Она сжала кулаки, ибо ее тело непроизвольно реагировало на его прикосновения.

Он тихо сказал:

—    Ты очень мила. Но разве твоя красота стоит того, чтобы разрушить будущее человека? Я в этом сомневаюсь.

Горданис принялся ласкать ее лицо и тело, касаясь ее настойчиво и собственнически. Когда он припал к ее губам, она приложила все усилия, чтобы не разомкнуть губы под его страстным поцелуем.

Со вздохом она отстранилась от него и, схватив его за запястье, отвела его руку от своей груди.

—    Посмотри на меня, — тихо сказал он.

Она неохотно повиновалась и неуверенно на него взглянула.

—    Итак, что ты хочешь мне сказать, дорогая? — опершись на локоть, он изучал ее; выражение его лица было загадочным. — Все мои попытки возбудить тебя для нашего взаимного удовольствия окажутся напрасными?

«Нет. От твоих прикосновений я тону в море удовольствия. Ты заставляешь меня чувствовать то, чего я не испытывала ранее. Но я не могу позволить себе откликаться на твои ласки».

—    Думай что хочешь, — промолвила она и уставилась мимо него. — Мне все равно. Я ненавижу и презираю тебя, Вассос Горданис, и ты этого не изменишь ни словами, ни действиями. Не сейчас, ни когда-либо.

Наступило напряженное молчание, потом Вассос тихо сказал:

—    Если ты думаешь, что я оценю такую откровенность, то ошибаешься. Мои собственные желания сильно отличаются от твоих желаний. — Он обхватил ладонью ее подбородок, пристально и задумчиво глядя в ее глаза. — Но я реалист, поэтому ожидаю, что ты дашь мне столько же, сколько предлагала в прошлом другим мужчинам.

Она сглотнула:

—    Я никому ничего не предлагала, господин Горданис. Поэтому берите все, что вам нужно, и оставьте меня в покое.

—    Если бы я встретил тебя при других обстоятельствах, ты сказала бы мне то же самое? — Он передвинулся, крепче прижимая ее к себе. — Если бы в тот день я сошел на берег с «Персефоны», нашел тебя и попросил быть со мной, ты бы сопротивлялась?

—    Да, — ответила она, ощущая, как сердце вдруг сильно сжалось в груди. — Потому что, как только бы ты узнал, кто я, вспомнил бы о мести.

—    Может быть, — сказал он. — Но мне интересно. — Он наклонил голову и нежно поцеловал ее в губы, а потом прибавил: — Мне интересно, как губы, говорящие такие колкости, могут быть такими сладкими?

Джоанна едва сдержала стон, когда он начал неторопливо ласкать ее грудь и бедра. Вассос поднял голову и посмотрел на нее.

—    Я предупреждал, что хочу, чтобы удовольствие было взаимным, Джоанна. Поэтому обними меня и поцелуй.

—    Ты слишком о многом просишь, — хрипло сказала она.

Он повел мощным плечом:

—    Запомни, дорогая, ты сама сделала свой выбор.

Горданис опустился на нее, и она, почувствовав прикосновение его возбужденной плоти, закрыла глаза. Он стремительно вошел в нее, и она оказалась ошеломлена резкой болью. Несмотря на намерение никак не реагировать на действия Горданиса, Джоанна испуганно закричала.

Она услышала, как он ахнул. Отстранившись от нее, Вассос улегся на спину рядом с ней, прерывисто дыша. Когда он снова передвинулся, она невольно вздрогнула. Но он лишь потянулся за халатом, надев который, подошел к двери и повелительно крикнул.

Через мгновение появилась Хара. Горданис опустил голову и стал тихо и быстро говорить по-гречески. Джоанна увидела, как пожилая женщина в ужасе прижала руку к щеке, слушая своего хозяина. Она начала что-то говорить, но он заставил ее замолчать, опустив руку на плечо. Развернув Хару лицом к кровати, он вышел и тихо закрыл за собой дверь.

Разрыдавшись, Джоанна уткнулась лицом в подушку. И вдруг почувствовала, как Хара с удивительной нежностью подняла ее голову и прижала к своей пышной груди. Женщина гладила Джоанну по голове и что-то тихо говорила по-гречески.

В конце концов Джоанна отстранилась от Хары и вытерла лицо мокрыми пальцами. Проследив за взглядом Хары, она в отчаянии и смущении увидела кровь у себя между ног и на простыне.

—    О боже, извините, — сказала она дрожащим голосом.

—    Не надо печалиться, — по-доброму, но твердо произнесла Хара. — Иногда в первый раз бывает не очень приятно. — Она коснулась рукой разгоряченной щеки Джоанны. — Но теперь господин Вассос знает, что вы честная девушка, и будет с вами добр в постели. Он будет дарить вам только наслаждение. — Хара улыбнулась: — Я приготовлю для вас ванну.

—    Нет, — ответила Джоанна. — Этого я хочу меньше всего.

—    Не хотите принимать ванну? — Хара казалась сбитой с толку.

—    Я не хочу, чтобы мистер Горданис был со мной добр. — Она села. — Он никогда больше не прикоснется ко мне.

—    Ой-ой-ой. Какая глупость, — упрекнула ее Хара. — Но ведь он ни о чем не знал. — Она посмотрела на Джоанну заговорщически. — Вы будете близки. Вы красивая девушка, госпожа Джоанна. Рядом с вами должен быть красивый мужчина, который будет дарить вам радость в постели. Он подарит вам… — она вдруг остановилась, на ее лице появилось выражение неловкости, — много счастья.