Джоанна научила девочку рисовать и играть в мяч. Иногда они играли в прятки и пятнашки в оливковой роще. Джоанна обнаружила в доме небольшой трехколесный велосипед в магазинной упаковке, и под ее руководством Элени вскоре научились на нем ездить.

Каждое утро она встречала Джоанну с сияющими и жаждущими глазами.

В то же время из головы Джоанны не выходила мысль о том, что скоро вернется Вассос и узнает, как она проводила время в его отсутствие.

Было начало вечера следующего дня, когда Джоанна вышла из оливковой рощи и отправилась на виллу.

Почти сразу после ее прихода Соула куда-то испарилась и долго отсутствовала, и Джоанна уже начала беспокойно поглядывать на часы.

—    Где вы были? — резко спросила она, когда гречанка вновь появилась, держа сигарету в зубах. — Я думала, вы не вернетесь.

Соула пожала плечами, ничуть не смущаясь. Она выглядела спокойной и почти веселой:

—    Есть проблемы? Тогда чего вы не уходите? Оставили бы Элени в саду.

—    Я никогда бы этого не сделала, — холодно ответила Джоанна. — И вам так поступать не следует.

—    Тут безопасно, — возразила Соула. — Кто навредит ребенку Горданиса на острове Горданиса? — Она помолчала, оценивающе оглядывая Джоанну. — Завтра придете, англичанка?

Джоанна поборола гнев.

—    Да, — коротко сказала она. — Я приду. И я думаю, нам придется поговорить, госпожа.

Элени схватилась маленькими пальцами за складки юбки Джоанны и что-то прошептала.

—    Она ждет от вас обещания, — перевела Соула.

Джоанна погладила темноволосую головку ребенка.

—    Я завтра приду, — тихо сказала она. — Я обещаю.

На террасе виллы Джоанну ждали Ставрос, Хара и Андонис. Увидев их, она обо всем догадалась.

—    Господин Вассос? — спросила она, переводя взгляд то на одного, то на другого и чувствуя, как екает сердце.

Ставрос склонил голову набок в знак согласия:

—    Он ждет вас, мадемуазель.

Джоанна направилась прямиком в его кабинет.

Вассос стоял у окна, его высокая фигура казалась вырезанной из камня. Он не двигался, когда она вошла и мягко и нерешительно позвала по имени.

Повернувшись, он оглядел ее с головы до ног, поджав губы в тонкую линию. Она физически ощущала его гнев.

От страха у нее пересохло во рту, как в ту ночь, когда он выиграл ее в покер.

—    Итак, — сказал он, — ты вернулась.

—    Ты искал меня? — Она старалась говорить спокойно.

—    Я посылал за тобой, — резко уточнил он. — Мне сказали, вы вмешиваетесь не в свои дела, мадемуазель, и действуете вопреки моей воле. Но с этим покончено. Ты больше никогда не пойдешь в дом в оливковой роще, запомни.

Джоанна вздернула подбородок:

—    У меня иное мнение. Я считаю, что одинокий и брошенный ребенок должен быть объектом всеобщего внимания, господин Горданис.

—    Хватит! — рассвирепел он. — Это не обсуждается. Я тебе приказываю, Джоанна. Будет разумно, если ты мне подчинишься.

—    В данном случае я предпочту сострадание разуму, — ответила она. — Когда-то ты резко высказался о моем отце и о том, как он со мной обращался, какой опасности меня подвергал. Что ж, позволь сказать тебе, что твои собственные взгляды на отцовство не являются идеальными. На самом деле ты поступаешь гораздо хуже — ты полностью игнорируешь своего ребенка, потому что больше не желаешь видеть его мать!

Вассос обошел стол и свирепо уставился на Джоанну, но она выдержала его взгляд.

—    Когда Дэниса не было рядом, — продолжала она, — мной занималась любящая мать. Соула не только не умеет играть со своей дочерью, но и не в состоянии научить ее элементарным вещам. Более того, она исчезает из дома на долгое время, оставляя Элени в одиночестве. Для тебя это не важно, а для меня важно. — Она сглотнула: — Вы оба ужасные родители, из-за вас страдает прекрасная маленькая девочка. Я не собираюсь отказываться от нее, чтобы исполнять твои тиранические прихоти.

Вассос смотрел на нее и ждал, когда она закончит говорить. Он недоверчиво прищурился.

—    Соула? — сурово спросил он. — Ты думаешь, Соула мать Элени? Ты решила, что она моя любовница? Ты свихнулась?

Джоанна с трудом перевела дыхание:

—    Если не Соула мать девочки, тогда кто?

Наступило молчание, потом Вассос холодно и неохотно произнес:

—    Ребенок рожден от моей покойной жены, Ариадны Филипо. Он родился через несколько месяцев после нашей свадьбы. Имя настоящего отца Элени мне до сих пор неизвестно.

—    Но Соула утверждает, что отец ты, — запротестовала Джоанна. — Об этом она говорит Элени. Она убеждает ее, что ты ее папа, и в один прекрасный день придешь с ней повидаться.

—    Значит, она жестоко лжет, — непримиримо ответил он. — Она одурачила тебя, Джоанна, ради какой-то своей цели. Я с ней разберусь, — прибавил Вассос зловеще и отвернулся к окну. — Моя жена умерла от кровоизлияния в мозг вскоре после родов, — отчеканил он. — Я не мог признать ее ребенка и ее измену, поэтому всем говорил, что пережил двойную потерю. Я говорил, что ребенок тоже умер. Боже! — Его отрывистый смех был полон горечи. — Какая ирония судьбы!

Ошеломленная, Джоанна не могла произнести ни слова.

—    Я приказал привезти ребенка на Пеллас, — продолжал он после паузы. — И поселил его в доме в оливковой роще с женщиной, которая была горничной моей покойной жены и, вероятно, знала о ее любовной связи. Соула знает правду, какие бы небылицы она тебе ни рассказывала. — С каменным выражением лица он повернулся к Джоанне:

—    Теперь ты понимаешь, почему я не навещаю ребенка? Я содержу его, и только. Она — напоминание о предательстве моей жены.

—    Но ты ошибаешься, Вассос, — едва слышно прошептала Джоанна. — Элени твоя дочь. Она так на тебя похожа. Она даже улыбается так, как ты.

Воцарилось молчание. Наконец Вассос тихо сказал:

—    Как ты можешь быть уверена? Бог свидетель, я нечасто тебе улыбался.

—    Но улыбок было достаточно, чтобы я запомнила, — ответила она запинаясь.

Он поднял брови и щелкнул языком в знак несогласия:

—    Возможно, тебе показалось, что она на меня похожа, потому что ты этого хочешь. Я знаю — это невозможно.

—    Если ты пойдешь в тот дом, — умоляющим тоном произнесла она, — то сам все увидишь.

—    Не вижу смысла. — Вассос заговорил жестче. — Моя невеста сообщила мне о своей беременности в нашу первую брачную ночь, когда стало ясно, что она не девственница, как утверждал ее отец.

—    Она сказала тебе об этом? — в недоумении спросила Джоанна, обхватив себя руками. — Ох, как она могла?

Он пожал плечами:

—    Мы поженились не по любви, Джоанна. Нас свели по расчету, с выгодой для обеих семей. Отец прямо заявил мне, что я достаточно побыл холостяком, и я с ним согласился. Меня и Ариадну познакомили. Однако я намеревался относиться к ней бережно и уважал ее невинность. Но Ариадна ясно дала мне понять — она намерена наказать меня за то, что я оказался не тем, за кого она хотела выйти замуж. Ее признание возымело желаемый эффект. Я ушел из ее спальни после единственной близости и больше туда не возвращался. Мы провели вместе считаные часы. Но ни я, ни она не знали о том, что у нее серьезные проблемы со здоровьем, хотя время от времени она жаловалась на головную боль… — Он развел руками. — Теперь ты все знаешь. Но это ничего не меняет, — предостерегающе прибавил он. — Ты не должна общаться с этим ребенком.

Джоанна уставилась в пол:

—    Признаю, что была с тобой резка. И понимаю — ты не заслужил этого, поэтому прошу у тебя прошения. Я не знала…

—    Да, — сказал он с горечью. — По правде говоря, Джоанна, ты очень немногое знаешь. Я прикажу отдать ребенка в уважаемую семью на острове Талики, хотя придется хорошо заплатить за их молчание.

—    Но Элени не виновата в том, что сделала еемать! — Джоанна посмотрела на него с мольбой. — Ейнужна настоящая семья. Акак насчет ее деда, мистера Филипо? Онне захочет ее взять?