Нас учат любить друг друга… нам говорят: будьте добрыми, будьте кротки… и садятся верхом на шеи нам и едут на нас…

Настоящая мудрость всегда выражается очень просто.

Настоящая народная песня за внешней красотой, за формой не гонится, а умеет говорить от души самыми простыми, и, потому, красивыми словами.

Начиная с Пушкина, наши классики отобрали из речевого хаоса наиболее точные, яркие, веские слова и создали «великий, прекрасный язык»…

Наша революция дала полный простор всем дурным и зверским инстинктам, накопившимся под свинцовой крышей монархии, и, в то же время, она отбросила в сторону от себя все интеллектуальные силы демократии, всю моральную энергию страны.

Наша речь преимущественно афористична, отличается своей сжатостью, крепостью.

Наша страна прежде всего нуждается в людях, благожелательно настроенных. Благожелательный человек — эволюционист, он не торопится…

Не всегда правдой душу вылечишь…

Не знать — это равносильно не развиваться, не двигаться.

Не подобает жить без оправдания, это значило бы — живете бессмысленно. Так что — привыкайте заглядывать во все щели и ямы, может, там где-то и затискана потребная вам истина. Живите безбоязненно, не бегая от неприятного и страшного, — неприятно и страшно, потому что непонятно.

Не стоит быть умным человеком для того, чтобы только рассуждать…

Не судить, как не есть, невозможно для человека…

Нельзя ссылаться на то, что в «нашей области так говорят», — книги пишутся не для одной какой-то области.

Нельзя уважать себя, если не умеешь жить… если всю жизнь нужно, чтобы кто-то помогал тебе, кто-то поддерживал тебя…

Ненависть очень легко дается…

Несчастье большинства людей в том, что они считают себя способными на большее, чем могут.

Нет любви — нет жизни у человека…

Нет никаких причин заменять слово «есть» блатным словом «шамать» и вообще вводить в литературу блатной язык. Нет смысла писать «бубенчик звеникает», когда имеются более точные звукоподражательные определения: брякает, звякает, бренчит.

Нет ничего такого, что нельзя было бы уложить в простые ясные слова.

Нечестно, некрасиво причинять страдания другим.

Никто не видит тех драм, которые терзают душу человека, стоящего между «хочу» и «должен».

Ничего нельзя сказать человеку, которому улыбается смерть, ничего не скажешь ему такого, что возвратило бы в душу его любовь к жизни.

Но вы не изображаете, а все только рассказываете. Надо понять различие изображения и рассказа.

Но не нужно забывать: для того, чтобы писать стихи, нужно очень хорошо знать язык.

Но сказки помогли бы сильно развить фантазию писателю, заставить его оценить значение выдумки для искусства, а главное — обогатить его скудный язык, его бедный лексикон, который он часто безуспешно и почти всегда уродливо пытается обогащать «провинциализмами», «местными речениями» или придуманными «на скорую руку» мертворожденными словечками.

Но, видите ли, учиться литератору у литератора — это одно дело, а учиться литератору у первоисточника — это другое дело.

Нужно возражать не словами, а фактами человеку, который верит в то, что жизнь, какова она есть, вполне законна и справедлива.

Нужно учиться писать о людях и жизни так, чтобы каждое слово пело, светилось, чтобы лишних слов во фразе не было, чтобы каждая фраза совершенно точно и живо изображала читателю именно то, что вы хотите показать.

Нужно, чтоб в искусстве отражалось вечное стремление человека в даль, к высоте… Когда это стремление есть в художнике и когда он верует в солнечную силу красоты, его картина, книга, его соната — будут <…> понятны, дороги… Они вызовут в душе <…> созвучный аккорд.

Нужно, чтоб от человека польза была… чтобы он работал…

Нужно, чтобы все люди понимали и любили красоту, тогда они построят на ней мораль… Они будут ценить свои поступки как красивые и безобразные… И тогда-то жизнь будет прекрасна!

Ныть и плакать не стоит — ни к чему не поведет. Живи и ожидай, когда тебя изломает, а если изломало — жди смерти! Только и есть на земле всех умных слов.

Образование — чепуха, главное — талант.

Образование и построение языка — процесс коллективный, это неопровержимо установлено, и лингвистикой, и историей культуры.

Одно дело — «окрашивать» словами людей и вещи, другое — изобразить их так «пластично», живо, что изображенное хочется тронуть рукой, как часто хочется потрогать героев «Войны и мира» у Толстого.

Он <Пушкин> собирал песни и в Одессе, и в Кишиневе, и в Псковской губернии — для чего переодевался в платье мещанина, и, изучая народную жизнь, народную речь, ругает свое воспитание «поганым и проклятым». Он учится русскому языку у Крылова, еще больше у своей няньки и всегда у ямщиков, торговок, в трактирах, на постоялых дворах, у солдат.

Он был изумительный мастер эпистолярного стиля, письма Пушкина до сего дня не утратили значения лучших образцов этого стиля.

Он <Пушкин> был по-русски красноречив, и особенно подкупало меня блестящее умение, с которым он владел афоризмом, этой характерной особенностью подлинной русской речи.

Органичность произведения явится сама собой, явится язык сильный своей красочностью, потому что наш русский язык в высшей степени благодарен в этом отношении, ярок, удивительно четок и компактен.

Основным материалом литературы является слово, оформляющее все наши впечатления, чувства, мысли. Литература — это искусство пластического изображения посредством слова. Классики учат нас, что чем более просто, ясно, четко смысловое и образное наполнение слова, — тем более крепко, правдиво и устойчиво изображение пейзажа и его влияния на человека, изображение характера человека, его отношения к людям.

От любви к женщине родилось всё прекрасное на земле.

Очень мало людей жизнью пользуются … множеству их жить-то и некогда совсем … они только работают, куска хлеба ради…

Очистить язык совершенно необходимо потому, что язык этот есть тот материал, с которым мы работаем, переходим в новую действительность, отражая в словах старое и новое в их непримиримом противоречии.