Ярослав обнял меня за плечи и от нас двоих поблагодарил за искренние пожелания и родительское напутствие.

Ужин завершился. Мама отправила нас с кухни в мою комнату отдыхать. Поднимаясь по лестнице, Ярослава окликнул мой отец и подозвал рукой к себе.

— Надя, иди, я скоро, — муж быстро поцеловал меня в щёку и отправился с отцом в кабинет.

Мне ничего не оставалось, как идти спать одной. Я, наверное, всё-таки заснула, хотя долго крутилась на постели, выуживая из недр памяти всё, что со мной произошло за столь короткое время.

Разбудил меня шум. Ярослав не вписался в угол и запнулся о столик. Судя по тому, как его качало, набрался он здорово. Но всё ещё был в состоянии начать раздеваться, но дальше, чем расстегнуть пояс и стянуть с зада штаны, дело не шло. Мне было забавно наблюдать за таким, не контролирующим себя Ярославом. Я была больше чем уверена, что обычно он такого себе не позволял. Ни разу не видела его пьяным, хотя мы пили и на свадьбе, и на Сейшелах. Правда, тогда было вино. А сейчас они, по-видимому, продолжили разговор за виски. А это уже тяжёлая артиллерия.

Пока Ярослав боролся со штанинами безуспешно. Я сжалилась и подошла к супругу, присев у него в ногах, и начала стаскивать джинсы с длинных ног, заглядывая снизу вверх в лицо. Глаза Ярослава в свете ночника были почти чёрными. Смотрел он внимательно. Молча. Но от этого пристального взгляда становилась жарко и волнительно. Дело с раздеванием пошло значительно бодрее. Только я помогла ему избавиться от рубашки, как он дёрнул меня на себя и завалился вместе со мной на кровать.

Перекинув меня на постель, Ярослав подмял меня под себя. Нависнул надо мной и прошептал в губы, опаляя дыханием: — Хочу тебя! Охренеть как хочу.

И нагло завладел моим ртом, врываясь прохладным языком во влажную глубину. За ужином я пила вино, поэтому запах алкоголя не чувствовался так резко. От активных действий супруга я вспыхнула ответным желанием, как спичка. С упоением отвечая на жадные и настойчивые поцелуи, оплела его руками и ногами, чтобы чувствовать мужчину как можно полнее. Ближе.

Нежности в этот раз места не было. Мы оба спешили добраться друг до друга. Меня вело от его силы и страсти. Внутри всё дрожало от предвкушения. Мелкая дрожь пробегала и по его мышцам, стоило провести руками по широкой обнажённой спине, поцеловать шею, кадык, прикусить кожу на ключицах, оставляя отметинки.

Ярослав жадно целовал рот, по-животному вылизывал шею, затем опустился в ложбинку груди. Треск ткани моей шёлковой майки показался правильным. Так быстрее он добрался до моего жаждущего тела. Преграда распахнулась, открывая ему поле для новых действий.

Одной согнутой в локте рукой он упирался о кровать. А второй дарил торопливые ласки, оглаживая чувствительную грудь, бока, и с каждым движением спускаясь всё ниже, пока пальцы не подцепили резинку ночных шортиков. Внизу моего живота болезненно закручивалась спираль от неудовлетворённого желания и горячей пульсацией отдавалась между ног.

Мы столько раз доходили до грани, и вот сейчас настал момент, когда эта грань должна исчезнуть. Без отступления и возврата. Полностью.

— Да! — выстонала в тот момент, когда он отстранился, нависнув надо мной на локтях. — Я говорю «ДА»!

Быстрым движением Ярослав стянул с меня последнюю деталь одежды и развел мои ноги в стороны, походя лаская внутреннюю чувствительную кожу на бёдрах.

Он обхватил моё лицо руками и заглянул в глаза. Свет от ночника отражался на дне его зрачков и казалось, что на меня смотрит хищник. Большой и сильный. Жаждущий. Это длилось пару мгновений, и в следующую секунду я почувствовала, как плоть мужа напористо толкнулась в меня, срывая с моих губ первый из многих стон… Это непередаваемое чувство наполненности. Скользящие движения. Шлепки тела о тело, толкающееся навстречу. Сплетённые в замок руки, задранные высоко вверх над головой. Всё это было правильным. Желанным. Прекрасным. Мы подходили друг другу физиологически полностью, как ключ к замку. Я принимала его всего. Без остатка.

Сердце стучало где-то в ушах. С каждым новым толчком он словно выбивал из меня что-то тёмное, оставляя всё больше места для ярких эмоций.

— Ещё! Ещё…. — шептала, лишь бы он не останавливался, лишь бы довёл до конца. Меня корёжило под ним и выгибало. Я чувствовала себя с ним единым целым. Это ощущение пришло ко мне впервые в жизни. Словно и не было никого до него. До Ярослава.

— Кончи, для меня, малыш, — хриплый срывающийся шёпот на ухо стал той последней каплей, чтобы я сорвалась в оргазм. Горячее семя Ярослава брызнуло мне на живот почти сразу же. Он откатился, чтобы не придавить, но подгрёб меня ближе к себе, оплетая руками и ногами.

Несколько минут мы восстанавливали дыхание. Я возвращалась из мира грёз на грешную землю, но всё никак не могла выплыть из состояния эйфории. Дыхание Ярослава выровнялось. Получив разрядку, он засыпал.

— Яр, — тихо позвала его, выводя кончиками пальцев узор на безволосой груди. Мне хотелось услышать его голос.

Он дёрнулся, как бывает, когда засыпаешь, и крепче сжал руки, которые обнимали меня.

— Спи, Джулия… 

— Спи, Джулия…

Каких-то два коротких слова, а меня ими ударило. Больно. В самое нутро. Парализовало. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Несколько мгновений я лежала, чувствуя, как в середине всё затягивается ледяной коркой. Невидящим взглядом смотрела перед собой. Осознавала услышанное. Примеряла на себя.

— Это происходит не со мной, — настойчиво билось в сознании. С какой-то другой девушкой из непонятного дешёвого фильма или паршивенького романа. Такого в моей жизни быть не может!

Воздуха стало катастрофически не хватать. Нервный спазм, сдавивший горло, не проходил. В лёгких уже пекло от недостатка кислорода. Но эпицентр боли был не там, он был глубже.

Эта боль пульсировала, как чёрная дыра перед взрывом, чтобы засосать вовнутрь всё светлое, что несколькими минутами раньше родилось в душе по отношению к… нему — мужчине, к которому у меня возникли чувства. Неожиданные для меня. Яркие. Первые. Ненужные ему. Запретные. 

Тело отмерло, выходя из оцепенения. Я дёрнулась, вырываясь из оков мужских рук. Да так, что упала с кровати, весьма чувствительно приложившись копчиком об пол.

Цепляясь руками за кровать, встала и, шатаясь хуже, чем пьяная, побрела в ванную. Перед глазами почему-то всё двоилось и размывалось. Яркий свет в ванной ослепил, и я крепко зажмурилась, чувствуя, как по щекам скатились слёзы. Я с удивлением вытерла влагу на щеках. Не помню, когда я плакала в последний раз. Не было такой причины, чтобы заставить меня проливать слёзы. Любая ситуация, какой бы сложной она не была, заставляла, сцепив зубы, идти вперёд, действовать, а не разводить сырость. А сейчас эти солёные капельки катились сами собой из глаз, помимо моего желания.

В два шага оказалась перед зеркалом и словно впервые в жизни увидела себя и осознала. Абсолютно голая. С яркими пятнами засосов на шее. В подсохшей сперме, которая стягивала кожу на животе. Грязная. Словно пользованная шлюха, дыркой которой воспользовались и забыли. 

Истерика набирала обороты, не иначе. Потому что мне вдруг стало пиздец, как смешно. Я смотрела на своё отражение и хихикала, отскрёбывая ногтями с кожи засохшее семя.

— Ма-лыш, ма-лыш, — через всхлип повторяла дурацкое слово. — Действительно, безмозглое существо, — дала сама себе определение.

Мысли приобрели какое-то другое направление. Я тяжело оперлась о края умывальника и посмотрела на себя другим взглядом. Долгим. Изучающим.

Веки покраснели и припухли от плача. Блестящие дорожки от высохших слёз прочертили вертикальные линии на щеках. Губы саднило от недавних поцелуев. От воспоминания о том, как я с желанием отдавалась этому мужчине, стало до дрожи противно и омерзительно. Внутренности скрутил первый спазм, и я только и успела откинуть крышку на унитазе, как меня начало выворачивать. Долго. До желчи. До слабости во всём теле и трясущихся ног и рук. Резкий кислый запах заполнил пространство ванной комнаты. В висках пульсировала головная боль, простреливая в затылок.