— Болит? Сильно болит? Может, скорую? Это же ожог!

— Нужно снять штаны, — Артур оказался с другой стороны кресла.

— А ты почему плачешь? Испугалась? — Ярослав нежно тронул меня за щёку, вытирая слезинку.

Я часто закивала и истерично рассмеялась, упираясь лбом ему в колено. А потом вскинула слезящиеся глаза на родное лицо и призналась:

— Не то слово, любимый!

— Не то слово, любимый!

Фраза сама слетела с губ. Вырвалась из глубины души. Такое вот неподготовленное, неотрепетированное признание. Искреннее. Спонтанное. Я даже не сразу осознала смысл сказанного мной.

Ярослав же напряжённо застыл на месте, всматриваясь в моё лицо. Взгляд его серых глаз был весьма выразительным. Он точно не ожидал от меня таких слов. Словно не поверил, что услышал их в реальности.  

— Ты… Я… Чёрт!

Мужчина здоровой рукой подхватил меня за локоть и потянул вверх, при этом тоже поднимаясь. Теперь мы стояли почти впритык друг к другу. Я растерянно смотрела снизу вверх, не совсем понимая, что не так. Почему он подскочил?

— Маленькая, — с какой-то щемящей нежностью Ярослав прикоснулся кончиками пальцев здоровой руки к моей щеке, губам, приоткрытым в незаданном вопросе. Ласкал неспешно. Смотрел пристально, вглядывался, словно хотел в чём-то убедиться. Его прикосновения вызывали нервную дрожь и панику. Я не понимала, что всё это значит. Ярослав не спешил что-то пояснять. Но вот он резко выдохнул, словно вернул контроль себе. И тихо произнёс:

— Это твоё «Да»?

— Да! — прошелестела, чувствуя, как сжатая от напряжения внутри пружина отпускает, и вместо неё закручивается ураган из сильных чувств, подаренных этим мужчиной, — нежности, принятия, доверия, радости, счастья. Светлых, солнечных, пьянящих эмоций. От этого коктейля голова закружилась и ноги подкосились. Я сама обняла мужа за шею и, поднимаясь на цыпочках, потянулась за поцелуем. Это был самый целомудренный из всех наших поцелуев. Лёгкое прикосновение губ. Нежнейшая ласка. Касание душ.

Ярослав забылся и в порыве эмоций крепко обнял меня за талию двумя руками, но уже через секунду волшебство момента разрушилось из-за прозы жизни. Ошпаренная рука острой болью напомнила о себе. Муж болезненно застонал, отпуская меня и встряхивая больную руку.

— Ой, рука! Ожог! Нам же в больницу нужно! — тут уже я пришла в себя. Способность здраво мыслить вернулась ко мне так же быстро, как и до этого исчезла. Оглянулась вокруг и поняла, что Артур корректно оставил нас наедине. А я и не заметила, когда он вышел.

— Ничего страшного. Не умру, — Ярослав широко улыбнулся, хотя я видела, что его лоб морщится от боли, и, подхватив подтаявшую планшетку, направился в личную комнату. Я посеменила за ним. — Сейчас грязные брюки сменю. Но вроде бы там не всё так страшно. Надя, не ходи за мной.

Он остановил меня рукой перед входом.

— Ты не можешь меня стесняться. Я тебя видела голым! — прищурившись, наступала на него. — Я должна собственными глазами увидеть, что там всё в порядке. Иначе не поверю.

— В порядке! Упрямица. Смотреть она будет, а мне потом мучайся, — пробурчал мужчина, скрываясь в комнате. Ждать приглашения не стала — юркнула за ним.

Здесь был личный санузел с гардеробной, мини-бар, диван и собственный кофейный аппарат. Всё функциональное, обеспечивающее при необходимости отдых или, как сейчас, смену чистой одежды.

Ярослав потянулся к кожаному ремню на брюках, но одной рукой не очень удобно было его расстёгивать, и я бросилась на помощь, стараясь сделать всё как можно быстрее. Ремень, пуговица на поясе, змейка на гульфике, и я проворно стянула брюки до колен, поспешно задирая рубашку, чтобы оценить ущерб, нанесённый Клариссой. Муж стоял, закусив нижнюю губу и подняв больную руку вверх, и сдерживал смех, наблюдая за мной.

Всё оказалось не так страшно. Розовая полоска ожога была на правом бедре, ближе к тазобедренному сгибу, и контуром напоминала растёкшуюся на две стороны кляксу. В своём стремлении всё быстрее проверить я ухватилась за резинку боксёров, одним движением их снимая. Член Ярослава задорно дёрнулся вверх, демонстрируя мне свою красоту и отсутствие ожога на причинном месте.

Только после осмотра я успокоилась и подняла смущённый взгляд на Ярослава. Теперь до меня дошёл смысл слов мужа о том, что «смотреть она будет, а мне потом мучайся».

— Убедилась? — прыснул от смеха мужчина и я вместе с ним.

— Угу, — закивала и отвернулась, забираясь в гардеробную, чтобы выбрать брюки.

— Вот вы где! — раздался голос Артура. — А чем это вы тут занимаетесь, братик? — язвительно спросил он и, взяв Ярослава за руку и ничего не объясняя, побрызгал на место ожога лечебным охлаждающим спреем. Пострадавший даже облегчённо вздохнул после этого. — Смотрю, там тебе брызгать не нужно, — Артур хохотнул, разглядывая брата в спешно натянутых оттопыренных трусах. Ярослав показал ему характерную фигуру со средним пальцем. Как мальчишка, право.

Ну а я, краснея щеками, ответила:

— Только бедро, пожалуйста, побрызгай. И спасибо тебе, Артур. За всё, — я благодарила не столько за лекарство, сколько за то, что он удержал меня и поддержал в тот момент, когда я неправильно оценила обстановку.

Мужчина белозубо улыбнулся, подмигнул мне и ответил, обводя нас взглядом:

— Не за что. Мы же теперь семья.

«Мы же теперь семья». Слова Артура на разные голоса повторялись в моём сознании. Из-за чего какое-то новое чувство зрело внутри. Правильности, что ли. Вроде бы так и должно быть.

Ярослав никак не прокомментировал эту фразу, но довольно ухмыльнулся, глядя на брата, и покачал головой, словно соглашаясь.

В больницу мы не поехали. Достаточно было консультации по телефону с доктором Арсентьевым. Он по скайпу рассмотрел ожог и назначил то же средство, что принёс расторопный Артур, который нашёл спрей в местной аптечке. Спасибо тому, кто его туда положил!  

Два дня мы провели дома. Руку нельзя было мочить, поэтому посещение бассейна мы пропустили. Ярослав оказался капризным больным, как и большинство мужчин. Он требовал внимания ежеминутно. Конечно, я поддалась его жалобному взгляду и голосу «умирающего лебедя». Обед нам готовил наш домоуправитель Вильгельм. А мы с Ярославом совместно проводили время — днём в гостиной под кондиционером перед большим экраном, а вечером поднимались на крышу дома.

Ярослав совершенно серьёзно приглашал меня на крышу, словно на свидание. Даже заказывал букеты цветов и брал с собой корзинку для пикника с вином и лёгкими закусками из сыра и фруктов.

Вечера и ночи в июле были очень тёплыми. На крыше была оборудована площадка для отдыха, где стояли удобные мягкие шезлонги. Мы ложились вдвоём на один шезлонг, тесно прижавшись друг к другу, и болтали обо всём, глядя на ночное небо, полное ярких звёзд, с тонким серпом растущей луны. Немного пили вино, перекусывали. А в субботу вообще заснули на крыше до утра.

Такое спокойное времяпровождение было в радость. Мы узнавали друг друга. Делились историями из жизни. Рассказывали о друзьях и родственниках. Собственно говоря, то, с чего пары начинают до свадьбы своё знакомство, сейчас стало доступным и нам.  

А ещё мы целовались, как подростки, у которых ещё не было секса. И это было так желанно. Я наконец-то чувствовала себя не подругой для секса по расписанию, а желанной женщиной и… любимой… Если я что-то понимаю в чувствах, то именно так ко мне относился Ярослав. Это окрыляло. Дарило ощущение, что мне всё по плечу. Ради него я готова была дракона победить. И это пугало. Потому что, если сравнивать мои теперешние чувства к мужчине, который лежал рядом и тихо посапывал мне на ухо, с теми, что были у меня раньше к бывшим партнёрам, — я никогда не любила. Раньше всё было лишь суррогатом любви. И я с внутренним трепетом думала о том, что так бы и прожила, не изведав это всеобъемлющее, яркое чувство, если бы не случайная встреча. Если бы Джулия не отказалась приехать на свадьбу. Если бы не Полина со своим предложением, и не Александр Андреевич с умением настоять на своём. Это ли не судьба?