Дядя Генри устремил взгляд за окошко.

— Думаю, для вас это уже не новость, — тихо сказал он. — Луи познакомился с вашей матерью на карнавале в Венеции. Я ведь вам рассказывал про карнавал. Там все ходят в масках…

— Да, об этом вы нам уже рассказывали, — прервал его Элиот. — Перестаньте уходить от темы. Все говорили, что наш отец умер. А он, оказывается, какой-то бездомный старик? Как это случилось?

Дядя Генри откинулся на спинку сиденья. Кожаная обивка скрипнула.

— Элиот, мальчик мой дорогой, — прошептал он, — ты знаешь, что со мной сделают ваша бабушка и тетя Лючия, если я стану говорить с вами об этом?

Элиот и Фиона, не сговариваясь, свирепо уставились на дядю Генри.

Он смущенно заморгал, тяжело вздохнул и сказал:

— Ладно, что поделаешь? Жизнь слишком коротка, чтобы хранить такие тайны. — Он наклонился вперед. — Ваша мать чувствовала, что Луи представляет для вас угрозу, но все же она любила его и поэтому не могла заставить себя убить его. Весьма глупая чувствительность, должен заметить. — Дядя Генри допил виски. — И она просто лишила его силы — вышвырнула его на более низкий уровень, в мир смертных.

— А почему нам никто такого не предложил вместо героических испытаний? — спросила Фиона. — Я предпочла бы стать нормальной смертной, но остаться в живых.

От слов сестры у Элиота неприятно засосало под ложечкой. Он так любил свою музыку. Но был ли его талант естественным? Или все же сверхъестественным? Стоило ли ради этого рисковать жизнью?

— Увы, — проговорил дядя Генри с каменным лицом, — это умела делать только ваша мать. А как она это делала — не известно никому из Лиги. И вообще никому.

— Значит, Луи теперь просто человек? — спросила Фиона.

— Человек, но далеко не «просто». Он наделен глубочайшими познаниями и связан со своими родственниками, что делает его опасным. Заклинаю вас, сторонитесь его. И уж конечно, не доверяйте ему.

— Почему? Потому что он не заботится о нашем благополучии? — язвительно осведомился Элиот. — Потому что не назначает нам смертельно опасных испытаний, чтобы узнать, к какому семейству мы принадлежим?

Дядя Генри опустил глаза. Вид у него был самый что ни на есть несчастный.

— Разве я не нарушил все правила, пытаясь вам помочь?

Язвительность Элиота отступила. Он был готов извиниться перед дядей Генри за то, что усомнился в нем, но вспомнил совет Луи: не просить прощения слишком часто. К тому же он не был уверен, действительно ли дядя Генри заботится о них с Фионой или просто манипулирует ими.

Роберт выключил фары лимузина, сбавил скорость и съехал с проселочной дороги.

— Приехали, — сказал он. — Ближайшая дорога до Пятьдесят первой территории — на юго-запад отсюда. Примерно шесть миль пешком. Простите, но ближе я вас подвезти не могу.

Роберт вышел из машины и подошел к дверце с той стороны, где сидела Фиона.

Элиот выскользнул из машины следом за сестрой.

Было холодно. Дядя Генри подал им обоим плащи с флисовой подкладкой.

— Спасибо, — поблагодарил Элиот и надел плащ.

Фиона обняла Роберта.

— Спасибо тебе за все, — шепнула она ему. — Если я тебя больше не увижу, я просто… я просто хотела сказать… — Она прижалась лбом к его лбу.

Роберт что-то прошептал в ответ. Элиот не расслышал что, но Фиона покачала головой.

Элиот смущенно отвернулся. Ему странно было видеть сестру такой сентиментальной, но он ее понимал. Если бы сейчас здесь была Джулия, он повел бы себя точно так же.

Элиот задумался о том, где сейчас может быть Джулия. Он устремил взгляд на юг, надеясь, что она добралась до Лос-Анджелеса и что с ней все в порядке.

— Не мешкайте, — сказал дядя Генри. — Помните о ваших предыдущих успехах. Я знаю, что у вас все получится.

Элиот кивнул и забросил за спину рюкзак, предварительно проверив, на месте ли Леди Заря и фонарик.

Фиона оторвалась от Роберта и зашагала вперед. Элиот растерялся. Он в последний раз посмотрел на дядю Генри и Роберта. Роберт поднял вверх оба больших пальца. Элиот отвернулся и поспешил за сестрой.

— Эй! — прошептал он. — Подожди.

Фиона и не подумала остановиться. Наоборот, зашагала быстрее. Преодолев полосу песка, они оказались на глинистом дне высохшего озера.

— Мне бы не пришлось тебя дожидаться, — буркнула Фиона, — если бы ты не был такой partula turgida.

Этот термин Элиот знал. Partula turgida — так называлась маленькая, невероятно медленно ползающая улитка. Очень красивая, но, судя по всему, уже вымершая, может быть, как раз из-за своей медлительности. Неплохой намек.

Он был не в настроении, чтобы ответить сестре достойной «дразнилкой», поэтому спросил Фиону о том, что у него на самом деле было на уме.

— Как ты себя чувствуешь?

Фиона некоторое время шла вперед молча, потом ответила:

— Нормально, пожалуй. Просто внутри у меня как-то… странно. Трудно объяснить. Просто злюсь.

— На кого?

— Сама не знаю. — Фиона вздохнула. — На всех. На бабушку — за то, что она даже не удосужилась хоть раз показать, что любит нас. На Генри, Лючию и на весь Сенат за то, что они заставляют нас пройти через все это. На Луи. Я даже не знаю, жалеть его или злиться на него за то, что он так и не сказал нам, кто он на самом деле.

Что-то зашуршало в кустах.

Элиот вытащил из кармана рюкзака фонарик и включил.

Из-за куста выбежал кролик и исчез в темноте.

Элиот облегченно вздохнул и выключил фонарик, надеясь, что никто не заметил свет.

— Как ты думаешь, — спросила Фиона, — Луи все это время торчал в подворотне только для того, чтобы следить за нами? Тебе не кажется, что это как-то… ненормально?

— Я думаю, он о нас заботился. И в этом ничего ненормального нет.

Ему хотелось рассказать сестре о том, каким он увидел Луи вечером — преобразившимся, могущественным, — но он не знал, с чего начать, и ему казалось, что у него и его предполагаемого отца появилась какая-то общая тайна.

— Если он падший ангел, я уверен: он тот, кого называют Люцифером, — сказал Элиот. — Это одно из имен, которые я нашел в «Mythica Improbiba».

— Луи Пайпер, — прошептала Фиона. — Люцифер… Да, в этом что-то есть.

— Это одно из тринадцати названий кланов инферналов. Есть и другие: Левиафан, Асмодей, Вельзевул и Мефистофель. Возможно, это наши кузены.

— Звучит дико, — призналась Фиона. — Ты… — Она пару секунд беззвучно шевелила губами и наконец выговорила: — Это звучит ужасно глупо.

— Что именно?

— Ты себя богом чувствуешь? Или ангелом?

Они какое-то время шли молча. Элиот задумался над вопросом сестры.

Взошла луна и залила пустыню серебристым светом. Окрестности выглядели вполне мирно. Даже не верилось, что где-то поблизости находится военная база, напичканная всякими секретами. Что-то похожее Элиот ощущал, думая о своей жизни. Еще несколько дней назад она выглядела такой обычной, такой банальной, но оказалось, что в ней существуют ограды, охранники и минные поля, на которые можно было в любой момент напороться.

А что было бы, если бы дядя Генри их не разыскал? Тогда они с Фионой и дальше жили бы с бабушкой? Получали бы образование на дому, подрабатывали где-нибудь. А что потом?

— Нет, — признался он наконец. — Ничего такого я не чувствую.

— Значит, ты чувствуешь себя самым обычным, заурядным Элиотом Постом и ничуть не изменился?

— «Обычный» — это сильно сказано, — вздохнул Элиот. — Я знаю много чего из книг, но это не имеет никакого отношения к реальности. У меня нет друзей. Я бы с такой радостью пошел в школу, чтобы почувствовать то, что чувствуют все мои ровесники.

Вероятность нормальной жизни сейчас казалась астрономически далекой. Элиот представил, что они с Фионой шагают по поверхности Луны. Пожалуй, этот образ вполне адекватно передавал их связь с реальным миром.

— А ты как — в этом смысле?

— Я не знаю, что я должна ощущать, когда все, о чем мне говорили раньше, сплошное вранье. Наша бабушка — вправду наша бабушка? А Генри — действительно наш дядя? Наш отец, оказывается, жив, и он падший ангел, воплощение зла. Может быть, наша мать тоже жива? А я? Та ли я, кем всю жизнь себя считала?