Роберт кивнул и отошел назад.

— Я должна уйти, меня ждут дела, — сказала бабушка. — Дети, я хочу, чтобы вы были готовы к отъезду через тридцать минут.

— Хорошо, бабушка, — ответили Фиона и Элиот в унисон.

Фиона недовольно сдвинула брови. Ею по-прежнему командовали. Она проводила бабушку сердитым взглядом. Та вышла из палаты.

— Мы будем умирать, а она нам даже не попытается помочь, верно? — проговорила Фиона. — Никто из вас не поможет.

— Существуют правила, дорогая, — сказал дядя Генри и посмотрел на Лючию. — И все мы их придерживаемся.

Лючия вздохнула.

— Ты можешь подвезти их до периметра базы, — сказала она, не глядя на Генри. — О большем не проси.

Фиона понимала Лючию и дядю Генри, немного понимала. Сенат хотел доказать что-то, касающееся ее и Элиота, используя жестокие традиции. Но почему бабушка вела себя с ними так холодно и язвительно?

— Я ее ненавижу, — сказала Фиона.

Си села на кровать рядом с ней.

— Милая моя, ты не должна так говорить.

— Но это правда.

— Другие тоже чем-то жертвовали и совершали ужасные поступки, — дрожащими губами прошептала Си. — Ты не единственная, кому пришлось что-то отсечь от себя. — Глаза Си наполнились слезами. — Быть может, ты никогда до конца не поймешь свою бабушку, но ты должна верить: она делала так, как лучше для тебя. Всегда.

Фиона кивнула. Но как можно доверять бабушке после пятнадцати лет лжи? Хотя, конечно, не стоит спорить с бедной, любящей старушкой Си.

Кроме того, теперь Фионе было о чем задуматься. Бабушка, оказывается, тоже что-то отсекла от себя.

Чего же она лишилась? Чувства юмора? Сострадания?

— Вам следовало бы рассказать им о других, — сказал Роберт дяде Генри. — Они близко. Один из них стоял рядом с Элиотом, когда я подъехал, чтобы его забрать.

Лючия шагнула к Роберту.

— Ступай к машине, водитель, пока у тебя еще есть такая возможность.

— Да, мэм, — прошептал Роберт, облизнув пересохшие губы.

Он бросил последний взгляд на Фиону и поспешно вышел из палаты.

— Какие еще «другие»? — спросила Фиона. — Другое семейство?

Тетя Лючия вытаращила глаза.

— Кто был с тобой? — спросила Фиона у брата.

Элиот насупился.

— Луи. И возможно, Роберт прав. Луи может иметь какое-то отношение к другому семейству.

Фиона расхохоталась, хотя смеяться ей было больно.

— Не может быть! Луи! Этот бродяга? Грязный, вонючий псих, ворующий объедки пиццы?

— Тсс, детка, — проговорил дядя Генри и покачал головой. — Даже если все это правда… не стоит так говорить о своем родном отце.

Элиот, Фиона и дядя Генри сидели на заднем сиденье лимузина. Роберт провез их по побережью Калифорнии, и теперь они мчались по пустыне Мохава.

В больничной палате Элиот хотел расспросить дядю Генри насчет Луи, но его опередила тетя Лючия. Она быстро заговорила с Генри по-итальянски. Элиот итальянского не знал, но смысл все же уловил: больше никаких разговоров о семействе отца.

Как же это было типично…

Снова от него и Фионы скрыли то, о чем ему больше всего хотелось узнать. Словно знания об отце и его родне могли как-то ранить их, в то время как им предстояло уже в третий раз за неделю лицом к лицу столкнуться со смертью.

Элиот выглянул в окошко. Вдалеке мерцали огни Лас-Вегаса. Это было похоже на парк аттракционов, и у мальчика по спине побежали мурашки. Еще и суток не прошло с той ночи, когда они с Фионой находились на объятой пожаром свалке металлолома. Там он спас Аманду Лейн, а Фиона убила мистера Миллхауса.

Неужели это было прошлой ночью? Элиот чувствовал себя другим человеком.

Рев мотора лимузина сменился урчанием.

— Я немного сбросил скорость, сэр, — сообщил Роберт. — Мы уже недалеко от базы, и я боюсь, как бы нас не засек тамошний радар.

— Правильно, — отозвался дядя Генри, ненадолго задумался и спросил: — На чем я остановился?

— Вы рассказывали нам о системе безопасности базы, — напомнила ему Фиона.

Сестра Элиота сидела неестественно прямо. Она была бледна и явно слаба, но в глазах ее светилась решимость.

— Начну сначала, — сказал дядя Генри и покачал стакан с толстым дном, наполненный льдом и какой-то пахучей жидкостью, запах которой заставил Элиота поморщиться. — Во-первых, весь периметр базы патрулируется. Охранники снабжены приборами ночного видения. Следующим препятствием на вашем пути являются датчики, регистрирующие движение и тепло человеческого тела. Они установлены на небольшом расстоянии от земли, и изображение с них передается на мониторы. Обойти их очень сложно.

Элиот гадал, не пришлось ли дяде Генри лично познакомиться с устройством системы безопасности базы. Уж слишком много он о ней знал.

— Если вас обнаружат, — продолжал Генри, — реакция будет массированная. В ход пустят все наземные транспортные средства, а если понадобится, и воздушные.

— А мы не могли бы спрятаться в каком-нибудь грузовике, который будет въезжать на территорию базы? — спросил Элиот.

Дядя Генри взглянул на него с искренним сожалением.

— Все машины взвешивают. А в районах, где уровень безопасности еще выше — именно туда вам предстоит пробраться, — машины просвечивают рентгеновскими лучами. Кроме того, есть еще служебные собаки, которых обмануть труднее, чем аппаратуру.

— Да, еще там стоят несколько высоких заборов, — небрежно махнул рукой дядя Генри. — Некоторые участки заминированы. Еще есть камеры наружного наблюдения. Ах да, чуть не забыл. У них имеется отряд быстрого реагирования на случай проникновения диверсантов. Они стреляют на поражение.

Элиота на миг охватила паника, но это чувство быстро растаяло. Он осознавал потенциально смертельную опасность всего того, что перечислял дядя Генри, но почему-то подобные вещи больше не вызывали у него парализующего страха.

Бесстрашие и спокойствие наполняли его душу — а всего несколько дней назад такие чувства рождались только в его фантазиях. Теперь же они стали реальными.

— А где находятся яблоки? — спросил Элиот.

— Как это глупо с моей стороны. Конечно, это ведь самая главная деталь. — Дядя Генри задумчиво посмотрел на свой стакан и поставил его на столик. — Здание номер двести одиннадцать. Выглядит как самое обычное офисное здание, но на самом деле это бункер. Подземное хранилище.

Он сунул руку в карман и вытащил небольшой листок бумаги с чертежом. На чертеже был изображен предмет, похожий на яйцо Фаберже. По всей поверхности «яйца» располагались «украшения», на самом деле являвшиеся сложными электронными устройствами.

— Это спутник, — пояснил дядя Генри.

Фиона указала на толстую наружную оболочку.

— Из чего она сделана?

— Из прочного керамического сплава, который невозможно разрезать лазером, взорвать бомбой или рассечь каким бы то ни было лезвием.

— А я смогу разрезать эту оболочку? — спросила Фиона.

— Честно говоря, не знаю. Но придется попытаться, поскольку спутник довольно тяжелый и вы вдвоем просто не сможете вынести его с базы.

— Осталось пять минут, — сообщил Роберт.

Огни Лас-Вегаса давно остались позади. Они ехали по проселочной дороге, и свет фар выхватывал из темноты колючие кусты и облака пыли.

— Думаю, о базе мы поговорили достаточно, — сказал Элиот. — А теперь мне хотелось бы побольше узнать о нашем отце.

Дядя Генри нашел в кармане носовой платок и вытер рот.

— О, это у меня так… сорвалось. Не стоило вообще заводить речь об этом. Честное слово, рассказывать вам о нем имеет право только ваша бабушка.

— А где она сейчас? — спросила Фиона.

— Занята кое-какими делами, — ответил Генри. — За вами следили… нехорошие люди, и мы не можем этого позволить.

— Они не «нехорошие люди», — процедил сквозь зубы Элиот, с трудом сдерживая гнев. — Хватит говорить с нами как с маленькими. Мы знаем, что это наши родственники со стороны отца. И я хочу, чтобы вы больше рассказали мне о Луи Пайпере.