— Скоро ты перестанешь сомневаться в моем мастерстве маневрирования, — заверил Беал Ури, надеясь, что тот понял двусмысленность высказывания.

— Да, сэр, — отозвался Ури и расправил складки на черном плаще.

Беал обернулся и заглянул внутрь грузового отсека. Там лежали холщовые мешки, упакованные в пластик.

— Пригляди за бобами, — распорядился он. — Позаботься, чтобы к ним не прикасалась рука человека.

Ури ответил легким поклоном, и Беал заметил, что вместо изумрудного черепа на его галстучной заколке сверкает голубой сапфир в виде звездочки. Ничего страшного, что знак такой крошечный. Со временем Ури научится любить его так же сильно, как прежнюю госпожу.

Беал снял темные очки и осмотрел себя с головы до ног. Черная кожаная куртка, небесно-голубая рубашка, начищенные до блеска ботинки. При общении с подчиненными внешний вид был крайне важен.

Он спрыгнул на площадку.

Главный кондитер ждал его. Худой, как скелет, лысый, со сбритыми бровями — чтобы в творения его рук не попало ни единого волоска. Одет кондитер был в черную сутану католического монаха, но у него не было ни распятия на груди, ни четок в руке. Только на шее висел на серебряной цепочке прозрачный камень цвета морской волны.

— Милорд, мистер Буан.

Главный кондитер опустился на колени и поцеловал перстень Беала.

Беал вытерпел это проявление поклонения, но в следующее мгновение несколько раздраженно отдернул руку.

— Все готово?

Главный кондитер вздрогнул, словно его ударили.

— Да, милорд. Кроме бобов. У нас нет такого количества плодов серебряной пальмы.

— Я их привез.

Главный кондитер поднялся и тихо пробормотал что-то вроде благодарственной молитвы. Он широко раскрыл глаза, глядя на Ури, вытаскивающего упаковки из грузового отсека вертолета. В каждой из них содержалось сто мешков с двадцатью галлонами бобов какао. [34]

— Они подготовлены?

— Ферментированы и высушены под экваториальным солнцем, — кивнул Беал.

Главный кондитер повернул к замку. Беал с Ури последовали за ним и, миновав подъемную решетку, оказались в вестибюле. Здесь голову кружили ароматы густого сливочного масла и ванили с примесью имбиря, миндаля и перечной мяты. От этого обонятельного соблазна кожа покрывалась пупырышками. Беал усмехнулся, поняв, что все готово к запуску полномасштабного производства.

В мельничном цехе из стальных бункеров какао-бобы вываливались на вертящиеся дробильные валки. Рабочие в розовых комбинезонах вскрывали мешки и осторожно выкладывали их содержимое в бункер.

Сначала машина сняла с бобов кожуру, затем они поступили в дробильные камеры. С другой стороны из машины вытекла коричневая жижа, пахнувшая дымком и лимоном, — сок какао. Его собрали в серебряный сосуд. Главный кондитер взял этот сосуд и унес в следующий цех.

Этот цех разместился в бывшей часовне. Здесь было жарковато, и Беал снял куртку. Сквозь витражные окна проникал красноватый солнечный свет. Со стропил свисали десятки шелковых трубок; все они внизу были крепко перевязаны.

Два помощника наполнили одну из трубок соком какао и подвесили. Из коридора в цех вошел хор мальчиков и спел две песни в честь длинных какао-колбасок. Песни именовались «Гимн темной сладости» и «Напев ромово-сахарной феи».

На поверхности шелка появились бусинки масла, оно начало капать в хрустальные чаши. Это было масло какао.

Беал вытащил сигарную коробку и открыл ее. В коробке лежали высушенные кроваво-красные цветы.

— С полей леди Селии, — сказал он, протягивая коробку главному кондитеру. — Истолки их и добавь порошок к маслу.

Главный кондитер поклонился так низко, что ткнулся лбом в каменные плиты пола.

— Какая честь… — прошептал он.

Беал наблюдал за тем, как собираются галлоны масло какао и как к ним добавляют маковый порошок.

Семейство тратит немало сил и средств на испытание двойняшек Пост. Но можно ли назвать это сотрудничеством? Вряд ли. Это всего лишь затишье перед бурей, маневры, при которых каждый стремится занять положение за спиной у другого, чтобы затем нанести смертельный удар.

Конечно, цель оправдывала любые средства. В данном случае двойняшки могли дать семейству возможность объединиться, а такое происходило раньше только раз.

Беал испытал странное ощущение, какого не испытывал с детства. В его сердце зародилась надежда.

Как только было собрано достаточно масла какао, его смешали с тростниковым сахаром и свежей ванилью, полученной из орхидей, выращенных в оранжерее замка.

К части этой смеси добавили молоко, чтобы получить снежно-белый шоколад. К другой части — сок какао, для создания молочного шоколада. А последнюю порцию изготовили из масла какао, сахара, ванили и сока — и получился излюбленный шоколад Беала: темный, цвета ночи.

Как ни чудесно пахли эти три разновидности шоколада, пока они имели весьма непривлекательную форму. Затем шоколад поместили в керамические барабаны каждый размером с бетономешалку, и туда же высыпали сотни золотых бусин.

Электрические миксеры начали вращаться. Пошел процесс, в результате которого крупные частицы шоколада становились такими мелкими, что язык человека не в состоянии был их ощутить.

После этого шоколад выдерживали в медных кастрюлях, чтобы он не трескался.

К тому времени, когда можно было снимать пробу, за витражными окнами взошла луна. Главный кондитер поскреб плитку шоколада крошечным ножичком. Получился нежный завиток, который он отправил в рот. От восторга кондитер задрожал и закатил глаза.

Он сплюнул в носовой платок и овладел собой.

— Совершенство, — со вздохом возвестил он.

Беалу ужасно хотелось попробовать хотя бы маленький кусочек — что плохого могло случиться? После целого дня вдыхания запаха жареного какао желание было поистине нестерпимым. Но он вовремя одернул себя и рассмеялся. Такая ошибка могла стать катастрофической.

Главный кондитер щелкнул пальцами.

— Созовите главных шоколатье, — крикнул он. — Соберите приготовленные ингредиенты.

Он позвал Беала, чтобы тот вместе с ним поднялся на обзорную галерею. С нее открывался вид на заключительную стадию производства.

Запах был просто невероятным. Ароматы апельсиновой цедры, эспрессо, лаванды, шампанского, земляники, корицы и ванили. Но сильнее всего благоухали горячие пары шоколада.

Внизу у своих столов выстроились шоколатье. С миксерами, двойными кипятильниками и мисками. В центре цеха, похожего на ангар, работал конвейер.

Главный кондитер протянул Беалу маску-респиратор и цейссовский бинокль. Беал надел респиратор и прижал к глазам бинокль, чтобы наблюдать за тем, как будет рождаться каждая конфета.

Постепенно маленькие бумажные корзиночки начали заполняться трюфелями «Дом Периньон», посыпанными кристалликами сахара, темными яичками, начиненными сицилийским лимонным кремом, конфетами в форме бриллиантов с мятной глазурью в серединке, чашечками из черного шоколада с замороженным капучино, вишенками внутри белых и коричневых шариков со светлыми и темными прожилками, конфетами с грецким орехом, квадратиками, покрытыми карамелью, конфетами с медовой начинкой и украшением в виде анютиных глазок. Одна конфета имела форму острого перчика, кончик которого светился красным огоньком. Конфеты плыли и плыли по конвейеру… сотни… тысячи.

Хватит ли их? Когда речь шла об искушении, слово «хватит» не годилось. В конце концов, девочка, для которой старался Беал, могла оказаться его родственницей, а у таких, как они, аппетиты были неутолимы.

Главный кондитер протянул Беалу клипборд с листками, на которых излагалась технология производства. Кроме того, к клипборду был прикреплен счет.

Увидев цифры, Беал поднял брови… но, с другой стороны, разве поддавались оценке воссоединение семьи и победоносное шествие на битву?

— Бланк доставки — внизу, — сказал главный кондитер.

Беал вписал в бланк адрес, который ему сообщил Ури, дважды перечитал написанное. Номер дома, улица, Дель-Сомбра, Калифорния, почтовый индекс. Затем проверил написание имени. Если после всех стараний и затрат посылка будет доставлена не тому адресату… словом, как говорится, дьявол проявляет себя в мелочах.