Ничего ужаснее Элиот в жизни не видел.

Он начал понимать, как себя чувствует сестра.

Элиот поставил стаканчик с вином на скамейку. Ему вдруг расхотелось пить, а уж тем более вино — красное, как кровь.

— Все еще думаешь о Фионе?

— Типа того. У нас дома все наперекосяк.

— Я знаю, каково тебе, — вздохнула Джулия. — Иногда даже в самый прекрасный день, когда есть бутылка вина и рядом — хороший парень, я не могу забыть о своих родственничках.

Она назвала его хорошим парнем?

Но было уже слишком поздно. Он все испортил своим тоскливым настроением.

А может, не испортил. Может быть, как раз наоборот: у него появился шанс поговорить с Джулией. Помочь ей.

— Ну и как у тебя? В смысле, с родственниками.

Джулия уставилась на опавшие листья и стала покусывать нижнюю губу. Потом открыла рот, но тут же закрыла и покачала головой.

Он должен начать первым, должен рассказать что-то о своей семье.

— Я тебя понимаю. Порой мне кажется, что никто не поверит и половине того, что происходит у нас дома. Ну, к примеру, что у моей бабушки есть список правил длиной в восемь страниц — напечатанный на машинке! Сто шесть правил, представляешь?

Джулия изумленно посмотрела на Элиота.

— Прямо как в тюрьме. А ты помнишь хоть половину?

Элиот пожал плечами. Конечно, он помнил все правила. Большую их часть он выучил, как только научился читать. Они с Фионой словно родились с этим руководством.

— А еще у меня есть дяди и тети, — сказал он. Но что можно рассказать о них Джулии? Он ведь и сам не был вполне уверен в том, что собой представляют его родственники. — Они… грандиозные, но не в хорошем смысле слова. В общем, нами с Фионой вечно кто-то командует.

Джулия отвела взгляд и быстро заморгала. Не глядя на Элиота, она спустила с плеча футболку. На бледной коже синели три отметины от пальцев.

— Это моя мачеха сделала, — сказала Джулия так тихо, что Элиот едва расслышал. — Но не только мне достается. У меня трое братьев, и одного из них мачеха столкнула с лестницы.

Несколько секунд она молчала. Ее губы дрожали. Девушка пыталась сдержать слезы, но все же они потекли по ее щекам.

— Полицейским она сказала, что парень упал сам, и ей поверили.

Элиот нежно прикоснулся к спине Джулии. Оказывается, для того, чтобы в жизни все шло кувырком, не обязательно якшаться с богами и демонами. Достаточно одного плохого человека.

Джулия повернулась к нему, и его руки обвились вокруг ее талии. Девушка прижалась лицом к его груди и разрыдалась.

Он не знал, что сказать, чтобы утешить ее. Или самых добрых слов могло не хватить?

— Послушай, а может быть, я все-таки тебе что-нибудь сыграю?

Джулия выпрямилась и кивнула. Она вытерла слезы тыльной стороной ладони.

— Это было бы здорово.

Элиот вытащил из сапога Леди Зарю и смычок. Осторожно провел большим пальцем по струнам. По скрипке пробежали едва заметные вибрации.

Что-то подсказывало Элиоту: именно этого Джулия хотела больше всего. И все было лишь уловкой, чтобы вынудить его сыграть.

Но как ему могла прийти в голову такая мысль? У Джулии были свои, настоящие проблемы. Такая милая девушка ни за что не стала бы хитрить с ним. Элиот покраснел, устыдившись своих сомнений. Общение с Сенатом превратило его в параноика.

Он прижал скрипку подбородком и поднял смычок. И начал со знакомой детской песенки «Суета земная».

Но тональность мелодии вдруг сама собой изменилась под его пальцами, музыка зазвучала мрачнее. Тени, отбрасываемые эвкалиптом, стали темнее, и Элиот словно оказался в крошечном круге тусклого света.

Осталась только Джулия, вставшая перед ним на колени.

Он не хотел этого. Он собирался сыграть что-нибудь легкое, чтобы развеселить ее.

Элиот устремил взгляд на ее залитое слезами лицо. Вот откуда шла вся эта тьма. Казалось, когда он играл, его музыка становилась увеличительным стеклом, через которое он видел ее душу.

Появились слова, которые часто слышались Элиоту на фоне этой мелодии:

Элиот плотнее прижал струны и заставил Леди Зарю играть то, что ему хотелось. Он вернулся к мажорной тональности и превратил мелодию в задорную, танцевальную, стал притопывать ногой и снова ощутил себя живым.

Солнце вышло из-за туч, порыв ветра расшевелил тысячи легких листьев эвкалипта, и они взлетели в воздух и стали танцевать вокруг Элиота и Джулии в такт с музыкой.

Джулия радостно рассмеялась.

У Элиота засосало под ложечкой. Что-то не получалось с этой песней. Светлые и темные ноты смешивались между собой не так, как ему хотелось. Несмотря на то что выглянуло солнце, он был готов поклясться, что одновременно на небе появились звезды.

Земля содрогнулась. Глубинные силы ожили и пытались аккомпанировать ему. Гул был едва ощутимым, но тем не менее у Элиота возникло инстинктивное желание вскочить и убежать. [83]

Элиот закончил мелодию быстрой трелью.

Джулия захлопала в ладоши и воскликнула:

— Замечательно!

Звезды в небе погасли. Земля успокоилась. Ветер утих, улеглись опавшие листья. Элиот вздохнул с облегчением. На этот раз музыка словно бы сражалась с ним, пыталась убежать от него — живая, наделенная собственным разумом.

Джулия придвинулась ближе и заглянула Элиоту в глаза.

— Ты самый удивительный парень из всех, с кем я была знакома, — прошептала она.

Элиот не знал, что сказать. На ум приходили слова вроде «ты мне тоже нравишься», но это прозвучало бы по-дурацки. Он просто улыбнулся. Может быть, стоическое молчание сработает в его пользу.

— Послушай… — Джулия придвинулась еще ближе. — Я давно кое-что задумала. Никому не собиралась говорить, а потом… ну, потом я познакомилась с тобой.

Она села прямо и наморщила лоб.

— Мне ты можешь сказать.

Элиот положил Леди Зарю на скамейку и взял Джулию за руку.

— Я уезжаю, — со вздохом проговорила Джулия. — Ухожу из ресторана, покидаю Дель-Сомбру. Все из-за моей глупой мачехи.

Элиот не мог понять, как она может просто взять и уехать.

— Когда?

— У меня есть кое-какие знакомые в Лос-Анджелесе. Я уеду сегодня ночью, пока мачеха не напьется, а не то она, чего доброго, и меня столкнет с лестницы.

Джулия закрыла глаза. Под ресницами набухли капельки слез. Она отдернула руку и быстро смахнула их.

— Я понимаю, — прошептал Элиот.

— Да? — с искренним удивлением спросила Джулия. — А я думала, ты попытаешься меня отговорить.

— Меньше всего на свете мне хочется, чтобы ты уезжала, но если ты считаешь, что так будет лучше для тебя, значит, так оно, наверное, и есть. Я бы сам уехал, если бы мог.

Джулия схватила его за руку.

— Ты можешь уехать со мной. У меня там будет работа. И жилье. Мы могли бы уехать вместе.

Такое происходило только в мечтах Элиота. Он не знал, что ответить. Конечно же, он ужасно хотел убежать вместе с Джулией, самой красивой и милой девушкой, какую он когда-либо встречал. И конечно, ничего на свете он не желал так страстно, как уехать из Дель-Сомбры — подальше от правил, запретов и бабушки.

Но какая-то микроскопическая часть его очень скучала бы по бабушке, Си и больше всех — по Фионе. Кто поможет его сестре? Как она пройдет без него последнее героическое испытание?

Но действительно ли Фиона так нуждается в нем? Если она могла разрезать все на свете, что могло ей помешать?

Но тут Элиот вспомнил сестру, сидящую на полу в ванной, плачущую и такую слабую, что она едва могла поднять голову над унитазом.