— Не ожидала увидеть вас здесь, — протянула она. — Но я уже говорила. Пока вы не согласитесь исправить все то, что натворили, можете позабыть об архиве и о наших услугах…

— Собственно, я не за услугами, — я прикрыла за собой дверь. — А хочу перестраховаться и избавиться от всех долгов. Что именно необходимо исправлять?

Милена скривилась.

— Откуда такое трудолюбие? Вас искусал Рене? Вряд ли, он для того слишком порядочен и спокоен… Или, может быть, вас кто-нибудь отравил?

Её язвительный тон мне совершенно не понравился. Не оставалось сомнений, что между прежней Эдитой и этой Миленой был достаточно серьезный конфликт, но я рассчитывала его уладить.

Все же, богиня любви должна нести всем радость да благодать, а не раздражать одним своим внешним видом!

А я таки раздражала.

— Мне на голову упали антресоли, — спокойно пояснила я. — И я решила, что это знак свыше…

— Думаете, Истинные обратили на вас свои взоры? — закатила глаза Милена. — Ну-ну… Что ж, если эти антресоли и упали, то не потому, что вам кто-то хотел вправить мозги — там нечего вправлять! — а потому, что вы в своем кабинете не убирались тысячу лет!

— Попрошу обойтись без грубостей, — строго оборвала я её излияния. — Меня в данный момент мало интересует ваше обо мне мнение. Я хочу узнать, что именно необходимо сделать, чтобы в будущем полноценно пользоваться архивом.

Милена скривилась. Она явно была настроена немного поспорить, но, столкнувшись со мной взглядом, поняла: ничего не получится.

У меня были совершенно иные планы.

— И вы планируете исправлять содеянное самостоятельно? — язвительно поинтересовалась она. — Считаете себя способной?

— Там целых тридцать добровольцев из купидонов.

— Вы много лет подряд просто сваливали отчеты у меня на пороге. Любовный архив — настоящая клоака, — сухо отозвалась Милена, совершенно не собираясь выражать хоть какие-нибудь зачатки приязни по отношению ко мне. — Что ж, не уверена, что тридцати добровольцев будет достаточно, чтобы рассортировать все те бумаги, разложить все по полкам…

— А этим занимаются разве не сотрудники архива?

— Нет! — взвилась Милена. — Нет, потому что вы оставили настоящий кошмар после себя! И рассортировывать такое мои сотрудники не нанимались!

Я тяжело вздохнула. Что б там ни натворила Эдита, оно вряд ли помещалось в рамки моего понимания. Потому оставалось только кивнуть и соглашаться делать все, что велит Милена.

Она явно была настроена серьезно. Жестом велев следовать за нею, женщина буквально вылетела из кабинета.

В коридоре она на мгновение растерялась, очевидно, не ожидав увидеть такое количество купидонов. Но, окинув их взглядом, тяжело вздохнула и, усмехнувшись, заявила:

— Они всерьез намерены работать? Не поверю!

— Они тоже не верят, — покачала головой я. — Но им придется. Потому что пока не отработают, ни о чем больше и речи быть не может.

— Ну, ладно, — сдалась Милена. — Следуйте за мной.

Стуча каблуками по полу, она решительно направилась вперед. Я шла за нею, след в след ступали купидоны. Они бы с удовольствием разбежались по всему архиву, но трахиандра тоже не отставала и покусывала за лодыжки тех, кто пытался якобы случайно потеряться в местных коридорах.

Дорога оказалась недалекой. Никакого лабиринта тут, в отличие от Канцелярии, не было и близко, и уже минуты через две Милена застыла перед дверью с табличкой «любовный архив».

— Ну вот, — усмехнулась она. — Прошу приступать к работе, уважаемые. Можете обратиться к вахтерше, она вам выдаст моющие средства и воду… Если понадобится.

Судя по выражению лица, она была свято уверена в том, что мы сейчас бросимся спасаться бегством, даже не задумываясь о том, чтобы что-то тут убирать.

— Удачи, — совершенно неискренне пожелала Милена, прежде чем открыть дверь и решительно отступить в сторону.

А мне осталось лишь застыть, шокированно осматривая этот кошмар.

Архив ассоциировался у меня с бумагами. Но здесь ни о каких бумагах не шло и речи. Нет, конечно, где-то вдали пылились горы отчетов, но, взглянув на масштаб бедствия, я поняла, что основной проблемой были все же не они.

Повсюду лежали стрелы.

Кое-как сложенные на полки, сломанные, с покрученным оперением… Рядом с ними валялись амулеты. Огромное количество «грешков», которые каким-то образом были изъяты у купидонов, хранились здесь.

— Иногда мне кажется, — протянула Милена, — что на вас работает стая идиотов, Эдита. Потому что это просто невообразимо — находясь в своем уме, устроить такое!.. Вне всяких сомнений, — она вредно ухмыльнулась, — наивно было полагать, что стрелы не вернутся в архив. По истечению определенного срока они перемещаются сюда. Я уже перестала следить за этим. Раньше выбраковка составляла не более десятка стрел в месяц, потом — в день… Теперь они сваливаются сюда в огромном количестве. И я понимаю, что следящие устройства активированы далеко не на всех. Со временем обнаружим и их. Но все это, — она обвела рукой помещение, — разбирать будете вы и ваши люди. Потому что я не намерена рисковать жизнью и судьбами своих сотрудников. Не они ломали эти стрелы!

Я была шокирована. Масштаб бедствия просто поражал. Все эти стрелы причинили людям вред. Они должны были подарить кому-то истинное чувство, настоящее счастье, а вместо этого обрекли кого-то на порочную страсть.

— Стрелы возвращаются сюда, если они не выдернуты из человека — неправильного человека, потому что с правильным они моментально сливаются воедино! — и при этом не находятся в руках купидонов. Полагаю, вашим подчиненным, как и вам, прекрасно известно об этом. Но в любом случае, удачи в разборе. А я удаляюсь. И помните, Эдита. Все это на вашей совести.

Разумеется, горы искореженных стрел никакого отношения к моей совести не имели и близко. Где-то там вдалеке сгрудились и свободные амулеты — очевидно, по уже выполненным разнарядкам, — вокруг творилось невесть что…

Я протянула руку, желая прикоснуться к стреле.

— Эдита, ты что! — остановило меня восклицание Димитрия. — Они же опасны! И мы не будем их разбирать! Если вдруг кто-нибудь уколется…

Я стремительно повернулась к нему.

— Наш долг — разобрать все эти стрелы и отправить их на утилизацию, — решительно заявила я. — Собрать активированные амулеты и разложить их по положенным местам. И если вы будете рассказывать мне об опасности этой затеи, то я напомню: именно благодаря вам здесь их настолько много!

Кажется, Димитрия немного напугала моя резкость. Он втянул голову в плечи, взглянул на меня, сердито щурясь, тяжело вздохнул.

— Ты права, — выдохнул наконец-то мужчина.

Я не сомневалась, что без злобно поклацывающей зубами трахиандры не обошлось, но вместо того, чтобы задаваться вопросами мотивации, просто отступила в сторону.

— Приступайте, — велела я. — Разбирайте их и…

— Нужно складывать в контейнеры для утилизации, — подал голос один из мужчин. — Такие есть у бога смерти… Тут стоит только два.

Конечно, только два! Очевидно, никто не рассчитывал, что стрелы будут прилетать по сто штук в день.

Позор, какой позор… Мне было страшно даже представить, что обо мне — точнее, о моей предшественнице-тезке, — вообще думали люди. Но купидоны точно не были достоверным источником необходимой информации.

— Пока загружайте эти контейнеры, — велела я, — а я пока отправлюсь к Себастьяну и попрошу у него другие емкости. И заодно спрошу, куда отправлять уже собранное… — я бросила взгляд на железные коробки и заметила надписи на боках. — И не вздумайте перепутать! Сортируйте стрелы и амулеты верно! За вами присмотрит мой вазон.

Купидоны загалдели, выражая свой протест, но трахиандра уже взялась за дело. Не прошло и нескольких минут, как все они были успешно загнаны в архив, а растение застыло на страже у выхода, не позволяя купидонам выбраться наружу.

Они пугливо протискивались мимо стрел и пытались осторожно, по одной, вытаскивать их из кучи, да так, чтобы ни на кого ничто не свалилось. Я не представляла, каковы были бы последствия от укола этими стрелами, но решила, что проверять на себе не буду уж точно. Мне бы Себастьяна найти.