- Ааааа, бабка умерла и снова поднялась, аааааа!

Пока все собрались, пока сбежались, а Аглая уже успела перегрызть горло своему старику, и откель только силы взялись. Взглянула она на людей, да как прыгнет, а все - врассыпную. Трифон бежал быстрее всех, проломив соседский забор и грохнувшись наземь.

Кто-то с ходу запрыгнул в колодец, кто-то спрятался в овин, кто - на стог, кто на крышу, кто в землянку. А старуха, дико визжа, стала искать себе поживу, гоняясь за всем подряд. Волна страха донеслась до дома кузнеца, схватив со стены топор, он выбежал из дома. Люди, бежавшие во все стороны, завидев его, стали собираться вокруг, вооружаясь всем подряд. Кто схватил нож, кто ухват, кто косу, кто багор. Собравшаяся внушительная толпа кинулась обратно. А старуха, так напугавшая всё село, уже бросила старика и забралась в хлев, где схватила порося, жадно его пожирая.

Там её и нашёл кузнец. Толпа галдела, а Трифон заорал: «В голову её бей, в голову». Кузнец не стал спорить, и когда старуха обернулась к нему, оскалив остатки зубов, он с размаху врезал по её голове топором.

Хрясь, и череп старухи раскололся, как спелый арбуз, и оттуда вывалились мозги. Тело ещё немного постояло и рухнуло на землю, упав рядом с истерзанной свиной тушей. Толпа кинулась во все стороны.

К утру всё прояснилось. Не желая больше рисковать, оба трупа были брошены в дом. Туда же затащили внучку, несмотря на её рыдания, и кинули убитого поросёнка. Поднесли смоляной факел, и дом запылал столбом огня. Ревущее пламя поднялось к небу, уничтожая и мёртвых, и живых. Дикий рёв огня поглотил слабые крики связанной девчонки. Вскоре они стихли, к вечеру от дома стариков остались лишь одни угли и серый пепел.

Такие истории стали появляться в разных уголках большой страны, где-то они имели единичные случаи, а где-то приобретали размер стихийного бедствия, внезапно начинаясь и также внезапно заканчиваясь. В стране наступила Смута, или как писали в летописях гораздо позже – Смутное время.

«В лето 7114, а от Рождества Христова 1606 года Василий Иванович Шуйский избран царём и самодержцем Всероссийским после гибели Ростригиной. В бытность его боляре и весь народ российский разделились на разные части. Междоусобные войны, разбойничества и нашествие поляков и шведов под видом спомогательства так утомили Россию и власть царскую умалили, что некоторые бояре, выбрав на царство польского королевича Владислава, постригли царя Василия Шуйского и польскому королю отдали. И было разорение во всей земле русской, какого и от татар не бывало.

Плач и стон стоит во земле русской, а все бояре каждый во свою мошну смотрит, да власти делит. Оскудела русская земля людьми честными, людьми любящими, да добро творящими, только голь перекатная по дорогам ходит, да убивцы и душегубы по лесам прячутся, честному народу жить не дают. Да на Христа Спасителя всяк надежду возлагает, да на его волю уповает. Днесь воскресе земля Русская, да смочь ли кто ношу ту взять?»

Иеремия отложил перо и задумался. Дума его была тяжкой и нерадостной. Да что тут можно поделать?! На всё воля Божья! Тягостные мысли прервались его же вздохом и, ткнув гусиным пером в чернильницу, монах добавил в летопись ещё одну строчку.

«В тоже лето 7114, а от Рождества Христова 1606 года из лесу близ монастыря вышел необычный отрок, речь его странна, а одежда неведома. Да на то всё воля Божья!»

Устало задув свечу, монах навел порядок на столе, покрестился на икону с горящей под ней лампадкой. Махонький огонёк трепетно дрожал, освещая лик божий. А ладан распространял в келье благостный воздух. Прочитав «Отче наш» три раза, монах размашисто перекрестился и, покряхтев, улёгся спать.

Вадим Белозёрцев сидел перед компьютером и играл в Warcraft: Wrath of the Lich King по сети, когда в его комнату в общежитии зашёл приятель.

- Опять хнёй страдаешь?

Вадим поморщился. Опять Олег пришёл к нему в комнату права качать. Надоел. Вечно лезет со своими нравоучениями: «Зачем институт бросить хочешь?». И тут же: «А пойдём бухать!». Что за тип, хотя, казалось бы… Тоже мне, друг называется. Ну, а какие у него могут быть друзья, с такой замкнутостью и нелюдимостью? Мысли Вадима перескакивали с одного на другое, настроение портилось, а Олег не отставал.

Сам Вадим был худым, нескладным парнем двадцати лет от роду, русоволосым, голубоглазым и скромным до безобразия. Роста среднего, ума большого, комплексов многих. Даже не многих, а оооочень многих.

Учился Вадим на четвёртом курсе Государственного университета землеустройства по специальности «Геодезия и дистанционное зондирование». Профессия его откровенно не радовала, но, что поделать, родоки решили, что она - самое то. Без куска хлеба не останется.

Будучи «бесхребетным» юношей, он и рад был тому, что за него всё решили, и он поступил на бюджет, но чем дальше, тем меньше этому радовался. Страшно неинтересной оказалась эта самая геодезия, вот она ему и не зашла. А ещё на их факультете почти не было девчонок. Точнее, была одна, толстая и похабная Рита Нахамкис, которую с большим натягом можно было назвать девочкой. И от неё стоило всем держаться подальше, а то, мало ли что.

Так же думали и все остальные его однокашники, правда, Риту это нисколько не трогало. Она могла, ничуть не смущаясь, подойти к любому парню, с размаха хлопнуть его по заду и спросить: «Хочешь меня?»

Вопрос обычно ставил в тупик. Изредка кто-то мог выдавить из себя ответ: «Нет!». Но это бывало крайне редко, и большинство старалось уйти, как от ответа, так и подальше, дабы не нервировать будущую даму. Рита же ждала ответного хлопка, но на него никто не решался, и тогда она искала следующую жертву…

Белозёрцев вздохнул.

- Что ты от меня хочешь? Видишь, я «рублюсь»?

Приятель взглянул на плоский экран старенького монитора, где бушевали развернувшиеся магические бои. Взрывы, потоки стрел, выстрелов и прочей лабуды мелькали на нём. Объёмно-плоские фигурки игроков непоколебимо размазывали друг друга по карте развернувшегося боя. Игра шла онлайн, и поэтому любое отвлечение от экрана грозило резким проигрышем всей команды. И Олег это знал.

- Видишь?! Не мешай!

- Так я и не мешаю! Давай подсказывать буду?

Вадим не ответил, напряжённо вальцуя своего противника. В это время послышалось шипение и скрежет открывающейся пробки на бутылке. Он раздражённо повернулся и увидел, как приятель, зажав в руке бутылку пива, присосался к ней губами. Бутылка, откупоренная варварским способом, хлестнула вверх фонтаном белой, резко пахнущей пены. Кряхтя от наслаждения, Олег судорожно сглатывал пенящуюся жидкость.

- Ять…, сколько тебе раз говорить, что не хрен ко мне с пивом ходить? Мне это не нравится.

- А что тебе вообще нравится, Вадик-падик? - передразнил его мнимый товарищ. – ЖооЗ?

- Не ЖОЗ, а ЗОЖ, ты бы ещё задницу вспомнил, косноязычный ты наш. На тебя пиво плохо влияет.

И действительно, скосив глаза на этикетку, Вадим прочитал на ней: «Крепкое». В это время картина боя на экране компьютера резко сменилась, и герой Вадима, получив критический удар, благополучно издох.

- Твою мать! – Вадим резко отодвинул от себя выдвижную клавиатуру и разразился детскими ругательствами.

- Опять всё насмарку, меня забанят из-за этого. Щас в личку начнут писать, что я никто, руки из жопы и…

- Да ладно тебе, ты лучший, Вадик, - Олег энергично размахивал бутылкой пива, - ты их всех одной кнопкой заклацаешь. Это они тебе завидуют, черти. Ты же даже в соревнованиях по игре хотел участвовать, но тебя просто не взяли из-за сессии.

И Олег невозмутимо сделал очередной глоток из бутылки, наблюдая при этом за своим товарищем.

- Да, но всё равно ты мне помешал!

- Не спорю, - рыгнув, Олег снова сделал очередной глоток пива. Он знал, что сейчас Вадик покипешует и успокоится. Не впервой чудаку буянить. Олег про себя Вадика иначе, чем чудаком, и не называл, но всё же ценил. Белозёрцев помогал ему с учёбой, и очень сильно помогал. Глупо терять человека, благодаря которому он вытянул не одну сессию. Чудак он или не чудак, какая разница, главное, что задачу свою он выполнял.