Где-то вдалеке прозвучал волчий вой, вслед ему завыл второй зверь, и через минуту оба звериных крика смолкли, захлебнувшись в диком рычании. Мрачно захохотал филин, наслаждаясь тёмной ночью. Мерзким истошным криком где-то на болоте закричала выпь. Вся природа застыла в своей мрачной красоте. Под эту лесную какофонию, Вадим и заснул, смертельно устав и больше не обращая ни на что внимания.

Ночная птица спорхнула с высокого дерева на крышу бани и снова захохотала, призывая тёмные силы. Из трубы бани замерцал полупрозрачный дым, послышался тихий вздох и неясное бормотанье.

От этих звуков Вадим проснулся. В это время филин снова громко захохотал, схватив тисками страха сердце Вадима. Не желая больше бояться, Вадим решился на крайние и, в принципе, бесполезные меры.

- Ах, ты ж, тварь! – он вынул из-за пояса пистоль, пошурудил в походном мешке, насыпал пороху, загнал пулю в ствол и, щёлкнув кремнёвым замком, выстрелил.

Оглушающий грохот и сноп огня словно сдёрнули птицу с конька бани и швырнули её в темноту леса. Вряд ли он попал в цель, но эффекта своего выстрел достиг. Неясное бормотание, дикие звериные крики и прочая чертовщина, происходящие на месте сгоревшей Пустыни, сразу же прекратились. Послушав ещё тишину, Вадим снова провалился в сон и проспал до самого утра. Больше никто его тревожить не посмел.

Проснувшись поутру, Вадим, не желая всё оставлять так, как есть, решил спалить всю Пустынь. Он не хотел, чтобы оставшееся без людей жильё стало обиталищем монстров.

Позавтракав, он вынес всё оставшееся более-менее ценное из домов и, запалив факел, бросил его в здание. Пламя, постепенно разгораясь, ярко запылало. Второй факел полетел в следующее, потом в пристройки и, распугав куриц, в хлев, а затем и в баню. Когда Вадим уходил, за его спиной пылала ярким огнём вся Пустынь. Уже отойдя в лес, он запалил костёр и, зажарив курицу, отобедал.

Покончив с едой, поправил мешок и зашагал в сторону села. Жаль, бердыш не смог взять. Он был тяжёл и не мог помочь в борьбе с мертвяками.

Сытый и спокойный Вадим шёл, помахивая кистенем, так было сподручнее и спокойнее. Но навстречу ему так никто не попался и, дойдя до первого дома, он, наделав факелов, стал поджигать здания, один за другим. Сухое дерево сначала нехотя, а потом всё быстрее стало заниматься огнём.

От изб стал подниматься чёрный дым пожаров, а Вадим зашагал дальше. Он даже не собирался заходить в дома, а только поджигал их и шёл дальше. Он даже не узнал, что в одном из домов застыли в ступоре два монстра, которые потом и сгорели в нём, не сумев выбраться.

В селе Вадиму попался только один зомби, он стоял у последнего дома, словно на дозоре. Завидев Вадима, монстр замычал и направился к нему. Вадим, оскалясь, шагнул к мертвяку, что было силы, раскрутил гирьку кистеня и навсегда упокоил зомби. Упокоенное тело рухнуло на траву. Вадим оглянулся, бросать гнить тело просто так он не хотел. Чистый огонь очищает от скверны, оставляя только пепел. Рядом валялись старые грабли, ими он затянул тело в избу, чтобы не касаться руками, и поджёг дом. Подождав пока занялось пламя, он бросил взгляд в сторону реки и, повернувшись, направился к ней.

Стоя на берегу реки, Вадим посмотрел на горящее село, что пылало перед ним. Стоял он на том самом месте, с которого и начал свой путь в этом мире. Сегодня он попытается вернуться обратно в свой мир. Надо только вспомнить дорогу.

Ночь застала его уже довольно далеко от села. Вадим разжёг костёр в удобном месте, свернул голову кудахчущей курице, которую взял с собой, и зажарил её на импровизированном вертеле. Сытный ужин подействовал на уставшего путника благотворно. Наступила ночь, и Вадим решил провести её в поисках своего мира. А вдруг снова туман, и вдруг он сможет провалиться в свой мир или перейти ту невидимую грань, которая отделяет его от своего привычного существования.

Подхватив мешок, он устремился в ночь, стараясь найти обратный путь. Вскоре под его лаптями захлюпала вода болотистой местности, и вокруг поплыл туман. В тумане бродил он долго, пока не понял, что больше не может идти. Найдя толстое дерево, Вадим забрался на него и остался сидеть в могучей развилке, привязав себя к стволу верёвкой. Было жутко неудобно, но жизнь одна и глупо погибнуть в самом расцвете сил.

Утро застало его всего окоченевшего на треклятом дереве. Спустившись, он в тайной надежде пошлёпал в обратную сторону. Шёл он долго, ориентируясь по солнцу, пока снова не вышел к тому же селу, которое он спалил вчера. Вадим постоял, глядя на него издалека, потом зло сплюнул, поправил лямки мешка и направился в обход, держа путь на Козельск.

Да, ему не повезло в очередной раз, но разве это повод унывать! У него была еда, оружие, предметы обихода. Так что же теперь? Завернув к одному из огородов, он набрал себе овощей и последовал дальше, держа путь через лес. Никто его не трогал и не нападал. Птицы щебетали и трепыхались на ветвях деревьев.

Старый филин, сидя в дупле, открыл жёлтые огромные глаза, заслышав шум идущего мимо человека. Хотел гукнуть, но передумал. Этого он уже видел ночью, хай идёт, не интересен он. Ночью его ожидают другие дела, и людишки попроще, а не то, что этот, стреляющий громом. А этот дурачок пусть идёт своим путём, а все пути неисповедимы, и каждый выбирает его по себе. Филин закрутил назад голову и прикрыл глаза.

Вадим, не заметив Филина, всё шагал вперёд, думая, когда ему пора будет остановиться и сделать привал. Нужно успеть сегодня до темноты выйти к Козельску или к какому-нибудь жилью. Успеет ли он, то было ему не ведомо.

Ну и ладно. Вадим грустно хмыкнул и ускорил шаг. Сейчас он пообедает, обжарив овощи на костре, и можно идти дальше. Человек привыкает ко всему, привык и Вадим, хоть и с грустью, но смотрел он теперь только вперёд, ведь назад пути больше не было. Не было…

Белозёрцев шёл по лесу и, в конце концов, вышел к излучине реки Жиздры, что несла свои воды к Козельску. Место это оказалось чуть дальше Пустыни. Сориентировавшись, Вадим повернул к Козельску. Довольно скоро он понял, почему к ним в Пустынь никто долгое время не приходил.

Возле реки шатались сразу трое мертвяков, а чуть дальше, там, где белела песчаная просёлочная дорога, бродили ещё трое. Возможно, что и в лесу тоже были мертвяки, но отсюда их пока видно не было.

Вадим остановился, нехотя снял мешок, достал из него пистоль, а вместо него положил кистень. Зарядив огнестрел, он стал осторожно подбираться к трём мертвякам.

Те бесцельно бродили вперёд-назад, словно контролируя речную гладь. Один же стоял по пояс в воде и бессмысленно пялился в набегающую волну. Видимо, пытался поймать рыбу. Вадим был очень зол, вся ненависть к произошедшему с ним прокатилась по телу жаркой волной, а руки наполнились силой. Прячась за кустами, он резко вынырнул из них и сильным ударом быстро смахнул голову первому мертвяку. На звук стал поворачиваться и мычать второй монстр, но ещё один удачный выпад помог и ему расстаться с собственным черепом. Два контрольных удара саблей в голову окончательно упокоили монстров.

В это время «рыболов» дрогнул и, развернувшись, пошёл назад, медленно рассекая воды огромным туловищем. Вадим спокойно ждал мертвяка на берегу, чтобы не лезть самому в воду. Взмах, и очередная голова покатилась по мокрой траве, тут же добитая вторым ударом. Упокоенное тело рухнуло рядом и осталось лежать на земле как немой укор людям.

Но не всё было так хорошо, как казалось сначала. Трое мертвяков, которые шарахались по просёлочной дороге, заслышали шум. Повернув свои обезображенные морды, они стали высматривать добычу. А добыча в это время спокойно шла им навстречу. Радостно урча, все трое быстро устремились на встречу с врагом.

Вадим шагнул в сторону, выбирая наиболее удобную позицию для обороны. Этой премудрости его научил Елизар. Шагнув за высокий куст терновника, Вадим затаился. Мертвяки упорно шли к нему в надежде полакомиться свежей человечинкой. Зло ощерившись, Вадим направил пистоль в голову первому, идущему на него мертвяку, и нажал на курок.