А сейчас, стоя под пронизывающим ветром и начинающимся дождем, я уверена - я была для них именно домашним любимцем, который дополнял их картину мира. Но это их позиция. У меня она другая - я остаюсь их дочерью,  поэтому мне важно все сделать правильно. Уже ничего не исправить. До них не достучаться. Не объяснить. Не выслушать их. Потому что родителей больше нет в живых. А я - я просто выполняю свой дочерний долг. Демиду это очень не нравится. Я это ощущаю по взглядам, которые он бросает на меня. Но он мне не препятствовал. Более того, можно сказать, что похороны организовал он. Гробы, венки, списки, кого нужно позвать, машины, место на кладбище, заморозка тел и много еще чего - он все взял на себя. Я помогла разве что составить списки. А потом он вообще сидел со мной всю ночь, пока в доме стояли гробы с телами, а пожилые женщины читали над умершими молитвы. Он позволил мне с ними проститься, но после увел из гостиной. А я так и не смогла заснуть.

Здесь на кладбище я прощаюсь со своим прошлым. Отпускаю его. Потому что жить в нем - это лишить себя возможности двигаться вперед. И пусть я пока сама не знаю, что чувствую к отцу своих детей, но не может же он делать все, что делает, просто так? Да, он меня уничтожил, унизил, растоптал, сделал больно. Но и новую меня создал тоже он. И я хочу дать нам двоим шанс - закрыть то темное и страшное, что было между нами, в каком-нибудь уголке своей души. И не открывать. Потому что пользы от этого не будет. А с возвращением Демида дышать мне стало легче. Я не планирую приносить себя в жертву этому мужчине. Я искренне надеюсь, что он все понял и осознал. И не оступится. Для меня это важно.

- Лер, может, хватит уже? Давай тебя отвезут домой? Я за всем прослежу. Поминки будут в ресторане. Ты сможешь отдохнуть, - не выдерживает он, в конце концов.

Я смотрю на него и пытаюсь объяснить:

- Демид, не дави на меня. Сейчас похороны закончатся, и я уеду домой. На поминки не пойду. Но здесь я хочу остаться.

Неодобрительно морщится, но уговаривать прекращает, только обнимает за талию, закрывая собой от ветра.

И вот церемония подходит к концу, я бросаю первые горсти земли в обе могилы и отхожу. Земляные холмы над телами родителей растут, но я не плачу. Мне жаль, что все так получилось между нами. Но это не моя вина. Это их выбор. И они имели на него право.

Только жаль, что все могло быть по-другому. Жаль, что они не увидят внуков. Жаль многого, что не случилось. Хотя могло.

После окончания похорон Демид усаживает меня в машину вместе с Эльфией и отправляет домой. Он  о чем-то договорился со Степаном Витальевичем. О чем именно я не спрашивала. Не до этого мне было. Но люди, которые меня охраняли, остались на своих местах.

Эля видит мое растерянное состояние.

- Слушай, может тебе чаю с ромашкой заварить? Надо переключиться.

Тут она права. Поэтому согласно киваю:

- Да, было бы неплохо.

Сажусь в кресло на кухне, которое переставили специально для меня. Мне тяжело долго сидеть на стульях, и наблюдаю, как она суетится. Стараюсь ни о чем ни думать. Надо дать себе передышку.

Эля ставит передо мной чашку с горячим напитком и спрашивает:

- Что-нибудь еще будешь?

Отрицательно качаю головой. Я не спала всю ночь и устала. Больше морально, чем физически.

Девушка садится напротив меня, двигает к себе свою чашку и, не поднимая на меня глаз, говорит:

- Ты можешь мне не верить, но я считаю, что у тебя с этим парнем все будет хорошо.

Не могу проигнорировать ее замечание:

- Почему ты так думаешь?

Она поднимает глаза от напитка и встречается со мной глазами.

- Интуиция.

Мне сложно ей возражать. Да и незачем. Время покажет.

Демид

Наконец-то похороны позади. Я поглядываю на Леру, которая задремала и сладко посапывает на моем плече. Я беспокоился за то, как это отразится на ней. Она была грустной и подавленной, но не убитой горем. Это и понятно. Если бы меня вышвырнули так, как и ее, я бы не поехал ни на какие похороны, даже если бы люди, так поступившие со мной, валялись под забором и их жрали собаки. Но это я. Лера - другая. И, похоже, именно этим меня и притягивает.

Я долго разговаривал с Власовым перед отъездом, обсуждая возможные выходы из криминального бизнеса. Он был настроен скептически  и прямо сказал, что оттуда есть один беспроблемный выход - на кладбище. Я ему ответил, что это меня не устраивает. Я не собираюсь отказываться от легального наследства Сивого, но на это имущество есть много желающих наложить лапу. Будет нелегко. Особенно теперь, когда со мной Лера. Власов убедил меня оставить Степана для охраны, расхваливая его как настоящего профессионала. Мы пообщались. И заметно успокоились оба. Он после того, как ничего страшного с его подопечной не случилось из-за моего появления. Я - оценив, как грамотно осуществляется охрана Леры. Также за это время мне удалось найти хорошего управленца, который будет заниматься компанией Самойлова. Хотя бы ближайшие полгода до вступления ее в наследство. Обсуждать дальнейшую судьбу фирмы я с Лерой пока не стал. Ей нужно время. В любом случае я решил, что сделаю так, как она захочет. Если ей это будет нужно - компания останется. Нет - ее можно продать.

И у меня остался еще один должник. При мысли о  нем с глубин моей души поднимается вся муть. Я хочу его уничтожить, стереть с лица земли за то, что посмел  дотронуться до моей женщины. И никакие доводы рассудка не помогали. Что я сам - не ангел. Что за то, что я сделал с ней, меня надо четвертовать. Что в моем положении, если я еще закушусь с Шуваловым-старшим, все может выйти из-под контроля. Ничего мне не помогало.

Вернувшись в Москву, я начал процедуры вступления в наследство. Усилил и свою охрану, и Лерину. А еще попросил Макса устранить Романа Шувалова. Это должен быть несчастный случай, когда всегда остается вариант, что  то, что в чьей-то смерти что-то не так, тебе просто кажется.

Самого Шувалова-младшего я не видел, в клубе он не появлялся. В университете, где училась Лера, не появлялся я.

Я сидел в клубе, разбираясь в бумагах и потягивая кофе, и не понимал, как все можно было привести в состоянии хаоса за время моего отсутствия.

Раздался звонок сотового, я машинально принял вызов, буркнув:

- Алло!                                

- Мне нужно с тобой встретиться, - голос показался мне знакомым, но чтобы вот так - ни "здравствуйте", ни кто это - уже перебор.

- А мне не нужно, - бросил коротко и собрался отключаться.

- Это Шувалов.

Я поморщился. Голос был человека в возрасте. Значит, это тот, который старше. Посылать такого, не выслушав, себе дороже. Неужели он узнал про покушение?

- Когда и где? - лучший способ устранять все неясное - это идти ему навстречу.

- Сегодня погода хорошая. Подъезжай на Пресненскую набережную. Через час.

Я не успел раскрыть рта, чтобы сказать, что он - не красная девица, чтобы с ним гулять, как он прервал разговор.

Я набрал Макса, который тоже был в клубе:

- Зайди.

Когда он появился в кабинете, я его огорошил:

- Меня Шувалов-старший только что на свидание позвал.

- Куда и когда? - поинтересовался он, растирая подбородок.

- Через час на Пресненской набережной.

- Место открытое. Снайпера вроде негде посадить. Стремно, конечно, что за спешка. Но лучше съездить. Люди готовы, и их достаточно.

Я тоже был склонен с ним согласиться. Если Владимир Владимирович хочет поговорить, то разумнее нам с ним пообщаться.

На машинах к месту встречи было не проехать, поэтому пришлось выйти и идти пешком. С собой взял только Макса и двух ребят. Остальные остались ждать в машинах.

Шувалов стоял и смотрел на реку, когда я подошел. Одетый в пальто и сопровождаемый двумя охранниками, он производил впечатление важной шишки, которой, собственно и являлся. Я предпочитал более демократичный стиль в одежде.