Но откуда берется это приращение Д, эта прибавочная стоимость? Наши предыдущие исследования природы товара, стоимости, денег и самого обращения не только не объясняют этого, но, по-видимому, даже исключают всякую форму обращения, которая в результате приводит к такой вещи, как прибавочная стоимость. Вся разница между обращением товаров (Т — Д — Т) и обращением денег как капитала (Д — Т — Д) состоит как будто только в обратной последовательности процесса; но как же это изменение последовательности может дать такой удивительный результат?
Более того: эта обратная последовательность существует только для одного из трех участников процесса. Как капиталист, я покупаю товар у А и перепродаю его В. А и В выступают в качестве простых покупателей и продавцов товаров. Я сам при покупке у А выступаю только как владелец денег, а при продаже В — как владелец товара; но ни в одной из этих сделок я не выступаю как капиталист, как представитель чего-то большего, чем деньги или товар. Для А сделка началась продажей, для В она началась покупкой. И если с моей точки зрения здесь есть обратная последовательность формулы Т — Д — Т, то с их точки зрения этого нет. Кроме того, ничто не может помешать А продать свой товар В без моего посредничества, и в таком случае неоткуда взяться какой-нибудь прибавочной стоимости.
Предположим, что А и В покупают непосредственно друг у друга то, что им необходимо. Поскольку речь идет о потребительной стоимости, они оба могут быть в выигрыше. Возможно, что А в состоянии произвести своего особого товара больше, чем мог бы произвести его за то же самое время В, и vice versa [наоборот. Ред.]; в этом случае они оба будут в выигрыше. Иначе обстоит дело с меновой стоимостью. В этом последнем случае обмениваются равные количества стоимости независимо от того, служат деньги посредником или нет.
С абстрактной точки зрения, то есть исключая все обстоятельства, не вытекающие из имманентных законов простого товарного обращения, в этом простом обращении, кроме замены одной потребительной стоимости другой, происходит только смена форм товара. Та же самая меновая стоимость, то же самое количество общественного труда, воплощенного в предмете, остается в руках товаровладельца, будет ли это в виде данного товара, в виде ли денег, за которые он продан, или в виде другого товара, купленного за эти деньги. Эта смена форм сама по себе столь же мало означает изменение величины стоимости, как обмен билета в 5 ф. ст. на 5 соверенов. Поскольку здесь происходит только смена форм меновой стоимости, здесь должен происходить обмен эквивалентов, — по крайней мере, если процесс совершается в чистом виде и при нормальных условиях. Товары могут быть проданы по ценам, которые выше или ниже их стоимости, но, если это имеет место, это представляет собой нарушение закона товарного обмена. Следовательно, в своей чистой и нормальной форме товарный обмен не есть средство создания прибавочной стоимости. Отсюда и происходит ошибка всех экономистов, которые пытаются вывести прибавочную стоимость из товарного обмена, как, например, Кондильяк.
Но предположим, что процесс совершается не при нормальных условиях и что обмениваются не эквиваленты. Пусть каждый продавец продает, например, свой товар на 10 % выше его стоимости. Caeteris paribus [При прочих равных условиях. Ред.] теперь каждый из них теряет как покупатель то, что он выиграл как продавец. Получится то же самое, как если бы стоимость денег упала на 10 %. Обратное, но с тем же результатом, произойдет, если все покупатели будут покупать свои товары на 10 % ниже их стоимости. Мы ни на йоту не приблизимся к решению, предполагая, что каждый товаровладелец в качестве производителя продает товары выше их стоимости и в качестве потребителя покупает их выше их стоимости.
Последовательные защитники той иллюзии, что прибавочная стоимость возникает из номинальной надбавки к цене товаров, всегда предполагают существование класса, который покупает, никогда не продавая, который потребляет, не производя. На данной ступени нашего исследования мы еще не знаем такого класса. Но допустим, что он существует. Откуда этот класс берет деньги, чтобы покупать? Очевидно, от товаропроизводителей, — все равно, в силу ли права или насилия, — без обмена. Продавать такому классу товары выше их стоимости — значит только получить обратно часть тех денег, которые даны были совершенно безвозмездно. Так, например, города Малой Азии, платя дань римлянам, получали обратно часть этих денег, надувая римлян в торговле; но в конце концов все же эти города оставались в накладе. Таким образом, это не метод создания прибавочной стоимости.
Предположим случай надувательства. А продает В вино стоимостью в 40 ф. ст. за рожь стоимостью в 50 фунтов стерлингов. А выгадал 10 ф. ст., а В потерял 10 ф. ст., но вместе у них по-прежнему только 90 фунтов стерлингов. Стоимость перемещена, но не создана. Весь класс капиталистов данной страны не может увеличить свое общее богатство путем взаимного надувательства.
Следовательно: если обмениваются эквиваленты, то не возникает прибавочной стоимости, если же обмениваются неэквиваленты, то точно так же не возникает прибавочной стоимости. Обращение товаров не создает новой стоимости. Поэтому здесь оставлены вне рассмотрения две самые старые и наиболее широко известные формы капитала: торговый капитали капитал, приносящий проценты. Чтобы объяснить получение прибавочной стоимости этими двумя формами капитала иначе, чем путем простого надувательства, требуется ряд промежуточных звеньев, которые еще отсутствуют на данной ступени исследования. В дальнейшем мы увидим, что обе они — только производные формы, а также установим, почему они появляются в истории гораздо раньше современного капитала.
Прибавочная стоимость не может, таким образом, возникнуть из обращения товаров. Но может ли она возникнуть вне обращения? Вне обращения товаровладелец есть просто производитель товара, стоимость которого определяется количеством содержащегося в нем труда, измеряемого согласно определенным общественным законам. Эта стоимость выражена в счетных деньгах, предположим, в цене, составляющей 10 фунтов стерлингов. Но эта цена в 10 ф. ст. не есть в то же самое время цена в 11 фунтов стерлингов; труд, содержащийся в товаре, создаст стоимость, но не стоимость, которая порождает новую стоимость; он может прибавить новую стоимость к существующей стоимости, но лишь путем прибавления нового труда. Но как в таком случае может товаровладелец, вне сферы обращения, не приходя в соприкосновение с другими товаровладельцами, произвести прибавочную стоимость или, другими словами, превратить товары или деньги в капитал?
«Итак, капитал не может возникнуть из обращения и так же не может возникнуть вне обращения. Он должен возникнуть в обращении и в то же время не в обращении. Превращение денег в капитал должно быть раскрыто на основе имманентных законов товарообмена, т. е. исходной точкой должен послужить обмен эквивалентов. Наш владелец денег, который представляет собой пока еще только личинку капиталиста, должен купить товары по их стоимости, продать их по их стоимости и все-таки извлечь в конце этого процесса больше стоимости, чем он вложил в него. Его превращение в бабочку, в настоящего капиталиста, должно совершиться в сфере обращения и в то же время не в сфере обращения. Таковы условия проблемы. Hic Rhodus, hic salta! [Здесь Родос, здесь и прыгай! Ред.]» [176–177].[В квадратных скобках указаны страницы т. 23 настоящего издания. Ред.]
Перейдем теперь к решению.
«Изменение стоимости денег, которым предстоит превратиться в капитал, не может совершиться в самих деньгах, ибо как покупательное средство и средство платежа они лишь реализуют цену товаров, покупаемых на них или оплачиваемых ими, между тем как застывая в. своей собственной форме, они превращаются в окаменелости неизменных величин стоимости. Столь же мало может возникнуть это изменение из второго акта обращения, из перепродажи товара, так как этот акт лишь превращает товар из его натуральной формы опять в денежную. Следовательно, изменение должно произойти с товаром, покупаемым в первом акте Д— Т, а не с его меновой стоимостью, так как обмениваются эквиваленты, причем товары оплачиваются по их стоимости. Таким образом, это изменение может возникнуть только из потребительной стоимости товара как таковой, т. е. из его потребления. Но извлечь меновую стоимость из потребления товара нашему владельцу денег удастся лишь в том случае, если ему посчастливится открыть в пределах сферы обращения, т. е. на рынке, такой товар, сама потребительная стоимость которого обладала бы оригинальным свойством быть источником меновой стоимости, — такой товар, действительное потребление которого было бы овеществлением труда, а следовательно, созиданием стоимости. И владелец денег находит на рынке такой специфический товар; это — способность к труду, или рабочая сила.
