— представление о политиках как о Слугах Демоса в период расцвета полисного строя было именно господствующим (а иначе зачем бы было появляться оппозиционным взглядам);

— демос отчетливо осознавал отличие своих представлений о политике и политиках от иных представлений других полисных социальных слоев;

— демос хорошо понимал необходимость ведения перманентной идеологической борьбы со своими противниками, и вел эту борьбу всеми возможными способами, начиная от собственно отвлеченных дискуссий и заканчивая открытыми судебными процессами, типа «дела Сократа».

Говоря обо всем этом, в заключение следует привести интересное рассуждение о признанном символе афинского демократического политика — Перикле, античного историка Элиана. Оно звучит так: «Заискивал ли перед народом Перикл, сын Ксантиппа? Мне кажется, что заискивал. Ведь всякий раз, отправляясь в Народное собрание, он думал о том, чтобы с его уст не слетело слово, которое могло бы раздосадовать афинян, показавшись неприятным или необдуманным» [11].

Таким образом, мы еще раз видим, что античное демократическое общество не только осмысливало деятельность политиков прежде всего в русле обслуживания собственного народа, но и осмысливало само это осмысление, осознанно втягиваясь в те идеологические дискуссии о смысле деятельности полисных управленцев, которые были необходимы для защиты важнейших элементов господствующего общественного сознания — обыденного сознания античного демоса. И то, что позиция Сократ была прямо противоположной позиции Перикла — политик не должен был заискивать перед народом, но учить его добродетели и вести за собой к Прогрессу, не могло не вызывать того определенного раздражения в афинском обществе, которое сначала в конце двадцатых годов V века до н. э. вылилось в комедию Аристофана «Облака», а через двадцать лет привело и к осуждению Сократа на суде.

Выше уже говорилось о том, что спецификой афинской демократической власти являлось стремление общества привлечь к исполнению управленческих функций максимально большее число граждан (желательно всех), ежегодно избирая практически все должности по жребию. Поскольку Афины V века до н. э. являлись большим городом, тем более ведущим активную торговлю и внешнюю политику, являющимся центром большого Афинского морского союза, то можно предполагать, что на многие должности (пусть они и являлись коллегиальными) выпадали обязанности по принятию достаточно важных и потому весьма сложных управленческих решений. Которые, в том числе, нередко требовали существенной предварительной экономической и юридической проработки.

С точки зрения обычной управленческой логики, чтобы некая властная система могла более или менее эффективно выполнять свои функции (тем более, при всего годичном сроке полномочий должностных лиц, отсутствии у них опыта, очень кратком сроке для анализа ситуации, принятия решений и их реализации и т. д.), для этого требуется:

— либо повышение уровня предварительной подготовки самих управленцев;

— либо, напротив, такое значительное понижение, упрощение структуры власти и самой системы принятия решений в целом, когда власть становилась действительно общедоступной, общеупотребительной, обыденной, а демократия в полном смысле этого слова непосредственной.

Первый вариант способствовал возникновению элитарности власти, созданию такого слоя «особо умных и особо избранных», представителей которого сначала требовалось специально отбирать из общества, затем специально готовить, и которые впоследствии, осознав свои собственные, отличные от социума в целом цели, ощущая по отношению к социуму свое явное превосходство, рано или поздно обязательно стали бы претендовать на порабощение этого общества. При этом, создавая ту узкую замкнутую корпорацию, которая, являясь сначала элитарной, затем быстро превращается в аристократическую и начинает воспроизводиться из поколения в поколение, уже не считаясь с тем, что волевой и интеллектуальный уровень их членов будет обязательно падать.

Неудивительно, что данный путь, являющийся во всех обществах в человеческой истории по сути общепринятым, в исторически первой афинской демократии полисными коллективами сразу был исключен как потенциально опасный. В этом смысле, перед всяким демократическим полисом стояла как раз та самая проблема, о которой Д. С. Миль писал: «Нельзя допустить, чтобы правящий класс пополнялся за счет самых лучших и образованных граждан, так как политическая организация бюрократических стран в этом случае создаст полное общественное порабощение» [1].

Поэтому победившим в ходе политических коллизий эпохи становления демократии демосом, для реализации своей социальной диктатуры, в конечном итоге был осуществлен такой вариант, при котором не возникало необходимости привлекать к управлению людей высокоодаренных, позволяло осуществлять властные полномочия практически любому (даже необразованному) гражданину и, тем самым, ослабляло политическую власть, не позволяло ей чрезмерно усилиться над властью социальной, в данном случае, над властью демоса. Не позволяло образоваться из слоя регулярно или постоянно обладающих властью новой аристократии, не позволяло уже имеющейся остаточной аристократии использовать политическую власть для своего исторического реванша.

Самым простым способом для этого было введение жесткого императива, установки на массовость участия всех граждан в политике. Для чего, по словам Аристотеля, нужно было сделать так, чтобы «если кто–то из граждан не успевает получить возможность управлять при системе годичной власти, то самым демократичным следует признать тот закон, по которому, если это необходимо для обязательного использования всех граждан в политике путем исполнения должностей, ввести избрание должностей на полгода, против обычного года» [2].

Именно из данного пассажа видно, что одно дело считаться гражданином полиса, а другое — осознавать и непременно реализовывать свое участие в управлении. И здесь речь может идти только о прямом участии в исполнении должностей, магистратур, то есть в деятельности именно исполнительной власти. То есть в античном сознании отсутствовало, например, такое распространенное сейчас представление о том, что суть демократии — участие простых граждан во власти «вообще».

Давайте спросим себя, велика ли, скажем, в настоящее время, доля участия во власти человека, который регулярно ходит на все выборы и референдумы? Видимо, все–таки, нет. Сопоставляя же с античностью, можно констатировать, что голос гражданина в Народном собрании и голос, скажем, стратега или архонта, также были трудно сопоставимы, и потому если античные коллективы на самом деле стремились осуществить именно демократию, «власть народа», им следовало сделать так, чтобы реальной, фактической, а не декларированной властью обладали именно все граждане.

Поэтому отличительной чертой полисного общественного сознания и принципиальным завоеванием именно античной демократии (особенно афинской), на наш взгляд, следует считать обеспечение гражданам не участие во власти «вообще», а возможность стать именно магистратом, должностным лицом, членом исполнительной или судебной власти. А поскольку наличие профессиональных знаний в демократических Афинах не являлось значимым фактором для введения гражданина во власть, это означало, что и критериев отбора должностного лица (после отмены имущественного и образовательного ценза) отныне больше не было. Отсюда вполне понятно и вполне логично то, что в демократических Афинах большая часть должностей замещалась именно жребием, так называемой «слепой жеребьевкой» обычными камушками.

Вот как описывал эту систему большой специалист по Афинам Аристотель в своей «Политике»: «Все должностные лица избираются из состава граждан. Все управляют каждый в отдельности взятым, каждый — всеми, когда до него дойдет очередь. Должности замещаются по жребию либо все, либо за исключением тех, которые требуют особого знания и опыта. Занятие должностей не обусловлено никаким имущественным цензом, или цензом самым невысоким. Никто не может занимать одну и ту же должность дважды. За исключением военных, все должности являются кратковременными. Судебная власть принадлежит всем. Избираются судьи из числа граждан и судят по всем делам — по поводу отчетов должностных лиц, по поводу политических дел, по поводу частных договоров.