– А куда она ведет, Эдвин?

– Я точно не знаю. Она слишком узкая для меня. Я уже пробовал пролезть в нее, когда в первый раз осматривал пещеру. Но сквозь нее проникают потоки воздуха с вересковых пустошей. Ну, живее, Эмма! Давай поторопимся. А потом мы можем присесть на мешки и попытаться обсохнуть. Я уже замерзаю и уверен, что ты тоже.

Вскоре они разожгли костер. Бумага и хворост сразу запылали, и, пока они горели, Эдвин подбросил пару небольших поленьев. Потом он занялся пустыми мешками. Их было около дюжины, поэтому несколько штук юноша разложил на полу, а остальные скатал валиками и положил у стены.

– Так нам будет удобнее, Эмма, – заверил он, обернувшись с радостной улыбкой.

Эмма стояла у костра, дрожа от холода. На ее лице все еще сверкали капли воды, а мокрые волосы спадали по спине. Она пыталась отжать подол мокрого насквозь платья.

Эдвин подошел к костру, его тоже била дрожь. Он закашлялся. Эмма взглянула на него сквозь языки пламени и нахмурилась.

– Ах, Эдвин, я надеюсь, ты не простудишься опять, ведь тебе только недавно стало лучше.

– Я тоже надеюсь, – проговорил он, кашляя и прикрываясь рукой. Уняв кашель и переведя дыхание, Эдвин сказал: – Думаю, тебе лучше снять платье, Эмма. Мы расстелим его, чтоб оно просохло.

Девушка с неодобрением воззрилась на него.

– Снять платье?! – повторила она, не веря своим ушам. – Ах, но Эдвин, ведь это невозможно!

– Не будь же смешной. Ведь на тебе, наверное, еще нижние юбки и... и еще под ними что-то.

– Конечно, – тихо пробормотала она сквозь зубы, начинавшие уже стучать от холода.

– Тогда делай так, как я говорю, – отрывисто распорядился он. – А я сниму рубашку. Она промокла до нитки. Если мы будем сидеть в мокрой одежде, мы оба схватим воспаление легких.

– Думаю, ты прав, – неохотно признала Эмма. Девушка повернулась к нему спиной и стала расстегивать пуговицы на платье, чувствуя неловкость и стыд.

– Дай мне платье, – так же скомандовал Эдвин, когда девушка разделась.

Она подала платье, стоя к нему спиной и не оборачиваясь. И тут же решила, что ведет себя глупо. В конце концов, на ней действительно была еще нижняя юбка и такой широкий лиф, что только руки оставались голыми.

Она взглянула через плечо, а затем медленно повернулась. Эдвин развешивал ее платье на уступе рядом со своей рубашкой, закрепляя их мелкими камешками, найденными тут же в пещере. Приняв беззаботный вид, Эмма вернулась к костру. Обогрев лицо и руки у огня, она попыталась высушить свои длинные волосы, отжимая их и протирая между ладонями. Эдвин, не обращая внимания на ее облегченный наряд, невозмутимо подхватил корзину с едой и поднес ее к мешкам. Он опустился на колени и, достав тяжелый кувшин вина из бузины, выложил всю еду, тщательно завернутую кухаркой в салфетки. Вдруг он удивленно присвистнул.

– Что случилось?

– Старая добрая миссис Тернер, – воскликнул он, широко улыбаясь и продолжая рыться на дне корзины. – Ей-богу, уж она обо всем позаботится! Она положила не только салфетки и скатерть для моего пикника, но еще и дорожный плед. Какая удача! По крайней мере, мы хоть согреемся. – Он торжествующе показал Эмме свои находки, но тут же изменился в лице. С ее нижней юбки капала вода, образуя под ногами лужу.

– Боже мой, Эмма! Ты и впрямь промокла насквозь и все еще дрожишь. Ты совсем не согрелась?

– Немного. Только ноги замерзли из-за юбки. Она такая же мокрая, как платье. – Она шагнула поближе к огню. В ее ботинках хлюпала вода. Девушка принялась выжимать подол юбки, изо всех сил стараясь сдержать дрожь.

Эдвин поднялся и огорченно посмотрел на свои брюки.

– Боюсь, мои штаны не лучше. – Он нахмурился и тоже подошел к костру. Вместе они стояли у самого огня, в надежде высушить свою одежду. Но тщетно: костер горел слабо и потому давал недостаточно тепла, а огромная пещера была пронизана холодом.

– Бесполезно, – немного погодя изрек Эдвин. Его ноги словно превращались в ледяные глыбы, и холод теперь сковывал все его тело. Он судорожно закашлялся.

Эмма с тревогой посмотрела на него, думая о том, как он предрасположен к простудам.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я замерзаю. Не слечь бы опять с бронхитом. – Он зябко повел плечами. – Эта мокрая одежда... – Он замер в нерешительности. – Эмма, боюсь, нам остается только одно. Думаю, я должен снять брюки, а тебе нужно снять твою юбку и...

– Снять с себя все! – задохнулась девушка, отпрянув к стене, на ее лице застыл ужас. – Эдвин! Но мы не можем! Это неприлично! – горячо запротестовала она.

Легкое подобие улыбки мелькнуло на его губах. Юноша пожал плечами.

– Ладно, поступай как хочешь, Эмма Харт. Но я решил раздеться и повесить брюки и белье сохнуть на уступе. Я не намерен простудиться до смерти из ложной скромности.

Эмма свирепо посмотрела на него.

– Я думаю, это будет очень невежливо с твоей стороны, Эдвин, – резко сказала она. – Ей-богу, невежливо. И не... не по-джентльменски.

Досада отразилась на его лице.

– Эмма, я не хотел обидеть тебя. – Он напряженно думал, не зная, что делать, хорошо понимая ее чувства. Вдруг его взгляд упал на клетчатый дорожный плед, и решение тотчас пришло к нему. – Я придумал. Обернусь-ка я в дорожный плед, будет у меня шотландская юбка. И прикроюсь полностью, – успокаивал он ее. – Но я обязательно должен снять эту мокрую одежду. Возможно, нам придется пробыть здесь не один час.

Эмма кусала губы. То, что он говорил, было разумно, но отнюдь не уменьшило ее смущения. Девушка не могла себе представить, как он будет раздеваться при ней. С другой стороны, она не хотела, чтобы он заболел. Что же касается ее, она решила, что ей самой не обязательно раздеваться догола. Она могла бы еще попробовать обсушиться у огня. Немного погодя Эмма медленно произнесла:

– Ладно, но перед тем, как ты снимешь брюки, проберись к выходу и посмотри, что там делается. Может, гроза уже прошла и мы могли б вернуться. – Раздраженно распорядилась она.

– Вполне возможно, – согласился Эдвин и поспешил выполнить ее указания. Добравшись до конца штольни и высунув голову в расщелину, Эдвин ужаснулся. Настоящий потоп! Дул штормовой ветер, он словно хлыстом подгонял ливень, обрушившийся на скалы, как из бездонной бочки. Вспышки молний вспарывали черное небо, а гром грохотал по склонам холмов, как непрерывная канонада. Несомненно, они попали в длительную осаду. Эдвин быстро втянул голову. И тут он пришел в ярость, осознав, что сможет вернуться, лишь выбравшись наружу и забравшись снова или ползя задом наперед. Юноша решил, что легче осуществить первый вариант, и выбрался из расщелины. Он быстро развернулся на коленях и устремился назад, но все же успел основательно промокнуть.

Эмма с ужасом смотрела на него.

– Зачем же ты выходил? – возмущенно спросила она. – Сделать такую глупость!

Эдвин вздохнул и объяснил. Он взял салфетку и вытер лицо и волосы. Потом он поднял плед и быстро зашагал в дальний угол пещеры. Обернувшись, он сказал:

– Извини, Эмма. Мои брюки еще мокрей, чем были. Мне ничего другого не остается, как снять их.

Пока не было Эдвина, Эмма подбросила в костер еще одно поленце и сидела, съежившись у огня, продолжая отжимать юбку. На ее лице залегли упрямые морщинки. Она была тверда в своем решении не раздеваться, хотя холод пробирал ее еще сильнее. Вернувшись, Эдвин быстро развесил брюки, белье и носки на уступе. Потом он поставил у костра свои ботинки. Эмма сидела, опустив голову, не в силах смотреть на него.

Увидев это и осознав нелепость ситуации, Эдвин рассмеялся.

– Все в порядке, Эмма. Я выгляжу вполне пристойно, уверяю тебя.

Медленно и даже неохотно Эмма подняла голову и не смогла сдержать улыбку. Эдвин обернулся дорожным пледом и связал концы узлом. Плед спускался ниже колен, оставляя голыми только его лодыжки.

– Он и вправду немного похож на шотландскую юбку, – сказала Эмма и добавила с облегчением: – И действительно хорошенько укутывает тебя.