— Она на вас не сердится, — с улыбкой заверил Барак. — А я чувствую настоятельное желание остепениться. И вы тоже, полагаю, не намерены впутываться в новые авантюры.

— До конца дней своих я буду держаться в стороне от политических игр, — заявил я решительно. — Тем не менее мне тоже предстоит кое-что изменить в своей жизни.

— О чем это вы?

— Недавно я получил письмо от Кранмера. Возможно, он чувствует себя несколько виноватым — ведь поручение, которое дал мне он, в конце концов привело меня в Тауэр. Впрочем, не мне судить об истинной подоплеке его поступков. Одно могу сказать — в отличие от Томаса Кромвеля этот человек, судя по всему, порой мучается угрызениями совести. Так или иначе, он сообщает, что в Палате по рассмотрению прошений имеется вакансия адвоката, и он предложил мою кандидатуру. Впереди грядут серьезные перемены. После падения королевы Кэтрин герцог Норфолк утратил свое влияние. Все его семейство пребывает в опале. Сторонники реформы, подобные Кранмеру, вновь прорвались к кормилу власти. Так что он вполне в состоянии оказать мне услугу. Жалованье, которое я буду получать в Палате, не столь уж велико, но теперь, когда я расплатился с долгами по этой проклятой закладной, мне хватит его с избытком. А самое главное — я буду защищать интересы простых людей, которые приходят в суд в поисках справедливости. Уверен, это занятие придется мне по душе.

— Да уж, оно подходит вам куда больше, чем возня с богатыми клиентами, — улыбнулся Барак.

— А вам?

— Мне тоже.

— Превосходно, — заявил я, потирая руки. — Тогда начнем с дела сержанта Ликона и вернем его родителям незаконно отнятую ферму.

— Отличное начало.

Барак протянул руку, и я крепко пожал ее.

«Предательство свойственно человеческой природе, но все же бывают счастливые исключения», — мысленно произнес я.

Мы повернулись и пошли прочь, оставив почивать в мире истинных предков фальшивого короля.

Политическое значение путешествия на север Англии, предпринятого Генрихом VIII в 1541 году, до сих пор не оценено историками в полной мере. Возможно, внимание ученых отвлекает громкое событие, разразившееся вскоре после завершения путешествия. Речь идет о связи Кэтрин Говард и Томаса Калпепера, которая вышла наружу по возращении короля в Лондон. В романе «Соверен» я придерживался точки зрения Дэвида Старки («Шесть жен», 2003), согласно которой отношения королевы и ее возлюбленного, скорее всего, не выходили за рамки невинного флирта. Архиепископ Кранмер сыграл ключевую роль в разоблачении Кэтрин Говард; падение ее стало крупным поражением представителей консервативной группировки, в особенности дяди юной королевы, герцога Норфолка. Кэтрин Парр, шестая жена Генриха VIII, в брак с которой он вступил год спустя, была убежденной сторонницей реформ.

Я позволил себе лишь одно отступление от исторических фактов. В действительности Томас Говард, герцог Норфолк, совместно с герцогом Суффолком являлся одним из организаторов путешествия и находился в Йорке вместе с королем. Однако этот исторический персонаж весьма рельефно изображен в предыдущем романе о Шардлейке, «Темный огонь», и потому я решил, что предоставление ему пусть даже незначительной роли в новом повествовании чрезмерно усложнит сюжет. Генрих VIII действительно принимал прошения от своих подданных на всем протяжении пути, и я позволил себе некоторую вольность, назначив рассмотрение этих прошений в Йорке.

Согласно историческим свидетельствам, июль 1541 года выдался на редкость холодным и дождливым, что едва не явилось причиной отмены путешествия. Беспрестанные ливни, которыми якобы сопровождался октябрь того же года, являются плодом моего воображения.

Северные графства Англии никогда полностью не смирились с воцарением Тюдоров. В начале XVI века недовольство, подогреваемое такими процессами, как изменение системы торговли, снижение жалованья и огораживание пахотных земель под пастбища, становилось все более ощутимым. Религиозные реформы, начавшиеся в 1530-х годах, повлекли за собой восстание, вспыхнувшее в октябре 1536 года. В течение нескольких недель религиозным консерваторам удалось собрать армию, насчитывающую более 30 000 человек. Раскинув лагерь на реке Дон, повстанцы намеревались двинуться на юг. Они рассчитывали, что встретят повсеместную поддержку, которая позволит им добиться смещения наиболее рьяных реформаторов — Кромвеля, Кранмера и Рича.

Генрих пустился на обман, дав мятежникам обещание выполнить некоторые их требования, если они распустят свою армию. После того как они выполнили это требование, король отказался от своих посулов. Все попытки вновь поднять мятеж, имевшие место в 1537 году, были подавлены с чрезвычайной жестокостью. Роберт Эск и другие вожди «Благодатного паломничества» были казнены. Существуют противоречивые свидетельства относительно казни, которой подвергли Роберта Эска. Согласно одним источникам, его живым приковали к башне Йоркского замка, оставив умирать от голода и жажды. Согласно другим — смерть его была менее медленной и мучительной. В своем романе я придерживался первого варианта, ибо он представляется мне более соответствующим характеру короля. Генрих, кстати, пообещал, что Эск умрет прежде, чем голова его отделится от шеи, и, полагаю, не преминул выполнить свое обещание.

После 1536 года началось уничтожение крупных монастырей, владения которых отходили казне. В результате все денежные потоки направлялись в Лондон, что, совместно с ужесточением налогового бремени, повлекло за собой дальнейший экономический упадок. Религиозная реформа, в которой видели основную причину обнищания провинции, вызывала все большее неприятие. В 1537–1541 годах неприятие это оставалось подспудным, до поры до времени не выходя на поверхность.

Возобновил свою деятельность Совет северных графств в Йорке, в задачу которого входил надзор за неукоснительным выполнением королевских постановлений. На севере действовала целая сеть осведомителей, которые докладывали совету обо всех проявлениях недостаточной лояльности. Изображенный в романе сэр Уильям Малеверер является вымышленным персонажем, однако я полагаю, что характер его весьма типичен для той эпохи.

В начале 1541 года был раскрыт новый заговор. Ядро его составили мелкопоместные дворяне и бывшие священники; они рассчитывали поднять восстание в апреле, во время ярмарки в Понтефракте. Свидетельства, весьма, впрочем, немногочисленные, указывают, что на этот раз заговорщики собирались пойти дальше, чем в 1536 году. Так, французский посол Марильяк сообщает Филиппу V, что короля они не называли иначе как тиран. Несомненно, в намерения их входило лишить его трона. Марильяк сообщает еще один весьма удивительный и опасный факт: заговорщики были готовы заключить союз с Шотландией, по-прежнему сохранявшей верность католицизму. Жители Северной Англии традиционно считали шотландцев полудикими варварами (в то время как жители юга страны считали дикарями самих северян). Как видно, решимость заговорщиков добиться своей цели любыми средствами была очень велика; в противном случае они никогда не объединились бы со старинным врагом Англии.

Не существует никаких подтверждений того, что связь между заговорщиками и консервативно настроенными законниками из Грейс-Инна в 1541 году имела место. Однако в 1536 году связь эта была весьма вероятна, и я отважился на некоторое искажение исторической действительности.

Известие о возможном походе северных повстанцев на Лондон, на этот раз в сопровождении шотландцев, а возможно, и французов, давних союзников Шотландии, разумеется, привело Генриха и его правительство в состояние крайней тревоги. В 1541 году все зарубежные послы сообщают своим монархам, что король и его окружение обеспокоены даже сильнее, чем в 1536-м. Идея королевского путешествия на север возникла еще после «Благодатного паломничества», но осуществление ее было отложено на неопределенное время. В 1541 году было решено, что время это настало. Скорость, с какой было организовано путешествие, доказывает, что охватившее Генриха волнение было чрезвычайно сильным. Всего через три месяца после раскрытия заговора огромный королевский кортеж двинулся на север. То было воистину грандиозное перемещение: за королем следовало как минимум в три раза больше сопровождающих, чем во время обычных путешествий. К тому же с 1480-х годов английский монарх не удалялся от столицы на столь значительное расстояние. Помимо придворных и челяди короля сопровождала тысяча вооруженных солдат, а также артиллерия, доставленная в Халл морским путем. Во время сборов представительница другой, католической ветви королевской семьи, графиня Солсбери, была казнена в Тауэре без суда и следствия.