Мист вскинула руки, показывая, что оружия нет.

– Приветствую! Кто вы и что делаете на земле лэра Имрейса?

Сполохи настоящего. Глава 2

– Разве тут земля Имрейса? Первый раз слышу такое, – тут же возмутился ученый. – А вы кто, барышня, будете?

– Кому барышня, а кому – Моррайт из Имрейса. Добрый лэр послал меня проверить состояние башни, чтобы заняться ей снова. А тут, понимаете ли, вы копаетесь.

– Мы прибыли проверить предположения одного из наших профессоров относительно этого перевала, – размеренно сказал ученый, с сомнением глядя на Мист. Он словно пытался понять, кто сошел с ума достаточно для того, чтобы позволить какой-то девице говорить от лица лэра. – Мы ни разу не слышали, чтобы эти земли так или иначе подпадали под власть Имрейса. Он, казалось мне, отсюда через пару дневных переходов.

– Да, но лэр Сорс в бытность свою просто братом лэра имел склонность к этим местам, в связи с чем велел построить тут башню, в которой собирался проводить каждый год самые жаркие дни лета. Никак не может довершить обустройство, но вот теперь, когда он полноправный лэр, велел все проверить и скоро сюда привезут все, что потребно для его отдыха.

– Барышня, башня эта явно не современной постройки, – покачал головой ученый.

– Так и не старой кладки, вы б пригляделись, добрый лэр, – пожала плечами Мист, не обращая внимания на колючие взгляды лайеннцев. – Кладка точная, на смесях, как сейчас делают. А камни правда старые – тут были поблизости руины, которые лэр велел разобрать, чтобы взять из них камень.

Профессор погладил бородку, явно размышляя.

– Как давно стоит тут эта башня?

– Лет тридцать, тридцать пять, по крайней мере, фундамент, – бодро ответила Мист. Лагерь выглядел свежим – и раскопок вокруг было не видать, а при беглом взгляде и с учетом очевидной для этой местности ветровой эрозии башня выглядела очень “молодо”. Собственно, ни одной из Башен Мист не дала бы три тысячи лет, даже той, посреди озера, которая была построена “Ниджиххтом”, первым из Багровых магов, именно столько лет назад. Вероятно, при строительстве в самом деле использовалась магия Доменов, на что указывал намного позже по книге Торстейн, перенявший эти секреты от Торрена – но только частично зафиксировавший их в книге, от чего он был последним из активных строителей Черных Башен. Килларан не построил ни одной. Мейли … что же, он был просто Мейли. И в свете некоторых открытий история о том, что он был автором Башни Камии, вызывала очевидные сомнения.

– Есть ли в башне какие-то метки, позволяющие определить принадлежность здания?

– О, отпечаток ладони в камне, в комнате наверху, – бодро ответила Мист. – Это знак нынешнего лэрского каменщика. Он мнит себя изрядным скульптором, но умеет только ладони высекать. И они у него, к тому же, всегда разные, потому что он художник и так видит. Кроме того, мы оттуда в прошлом году вытаскивали старую мебель, там весь пол в следах.

Профессор едва заметно кивнул ее словам.

– Что же, вынужден заключить, что Профессор Жуст был не прав в своих теориях. С первого взгляда было видно, что постройка не эльфийская, но я должен был удостовериться в ее происхождении. Могу я получить свидетельство от лэра Имрейса о том, что башня эта – его и на его земле, и его постройки?

– Да, я упрошу лэра, когда вернусь, направить в Королевское общество письмо о том, что башня эта его, – кивнула Мист. – А что, есть легенда, что тут строили эльфы?

В том, что лэр Сорс, сменивший во главе лэрства своего обезумевшего брата, напишет ей какую угодно бумагу, она даже не сомневалась.

– Профессор Жуст, пропавший в своей последней экспедиции, настаивал на этом, основываясь на нескольких балладах, приписываемых эльфам. В этих текстах содержится описание перевала и его имя.

– “Я смотрел ввечеру на вершину Таласси”, – процитировала Мист, и профессор поглядел на нее с новым интересом. – Простите, добрый лэр, с кем имею честь?

– Профессор Коурон, – без особых замешательств ответил он. – Вы где-то, барышня, обучались, или таковые легенды передаются и в Имрейсе?

– Я слышала это балладу от покойного сына прошлого лэра, – коротко объяснила Мист. – А он обучался в Университете.

– Крайне любопытно, – заключил профессор. – Вероятно, стоит сосредоточиться не на погонях за странными теориями, а на укреплении контактов с другими научными институциями, какими бы странными они нам не казались.

– Я уверена, что вы им тоже кажетесь странными, – пожала плечами Мист. – И вы все, и Университет, и Королевское общество – кажетесь странными всему остальному миру.

– В том и больше смысла, чтобы держаться вместе, – размышляюще добавил Коурон. – Что же, быть может, мы не нашли тут подтверждений теориям профессора Жуста, которые так взволновали ректора после его безвременной пропажи, но нашли другие полезные истины. Мы уйдем на рассвете.

– А мы переночуем здесь, утром все оглядим и заново обмеряем помещения, и в обратный путь, – легко ответила Мист.

Профессор кивнул, и его спутники, ощутимо расслабившиеся за время разговора, безо всякой тревоги и напряженности пропустили Мист к Башне. Дверь была приоткрыта, кусок косяка выломан – следы сломов еще свежие, видимо, сегодняшняя работа исследователей, от чего внутри на лестнице был такой же холод, что и снаружи.

– Наверху там засядем на ночь, – сказала Мист Воину. – Поломали нам дверь, поломали нам замок, вот что теперь делать? Хорошо хоть прямо внутри лагерь не разбили. Думаешь, перенесли бы? Да, я тоже так думаю. Просто вчера не успели вскрыть. Надо было вешать табличку сразу – собственность … Имрейса.

На вершине башни было теплей, но очень пусто – только следы вынесенного лабораторного оборудования на полу.

– Я, в общем-то, думала, что никто и не придет, – признала Мист негромко, себе под нос, но все же вслух, чтобы сохранить иллюзию разговора, пока они с Воином в четыре руки разворачивали ее постель. Сам Воин не спал и не нуждался в удобствах такого рода, так что ему предстояло коротать ночь как обычно – пялясь в темноту. Зато это раз и навсегда решало вопрос о том, кому стоять на страже. – Никто этого дядю всерьез не воспринимал в этом их Обществе, а тут вот гляди ж – вылезли. Думаешь, странно, что эти не набросились, а послушали нас, хотя мы почти тоже самое говорили? Да, но, понимаешь ли, то, но не совсем. Иногда все зло в деталях. Во-первых, тут, в Башне, были уже относительно свежие следы пребывания. И ни про какие “состояния камня” я ничего не говорила – а в чокнутого каменотеса поверить проще, знаешь ли, чем во всякие эти ваши чудеса. Да и этот Коурон – не Жуст, он не за идеей сюда пришел, а за отпиской, что искать тут нечего. Был бы такой же фанатик, автор теории, готовый за нее и убить, и факты притянуть за уши, – дым и пепел бы так легко отмахались. Опять было бы тут ущелье поющих ветром трупов. Что-что? Все равно может быть? А вот давай, – она зевнула и начала забираться в свое не слишком уютное лежбище. – Ты и проследишь, чтоб это не наши трупы, если что, распевали оды.

Она полежала, глядя в серый потолок и немного – в темное окно, прислушиваясь к звукам лагеря внизу.

– А вообще мне это все не нравится. Ты чувствуешь? Мир пришел в движение, а мы тут топчемся. Я топчусь? Ладно, это я топчусь. И вот не могу сказать, что верю в знаки там какие-то… хотя кому в них верить, если не мне? Но, по-моему, труп в комнате, наземцы, шурующие в Подземье, и лайеннцы на Таласси, и все в один день – это перебор для случайностей. Наверное, меня зовут в путь, или что-то такое, как думаешь? Кого я уговариваю? Себя, конечно, не тебя же. Ты сделаешь, как я скажу, и даже спорить не станешь, а жаль. Торрен всегда ерничал и спорил, и это было знаешь как?.. А ты не вспомнишь, да? Потому что того, кем ты был, нет – Свифт унес, ничего не осталось. Или там, Единый принял к своим вестникам, не знаю, как там у него устроено. Молчишь? Сказал бы хоть что-нибудь.