– Это в чем?

– Где труп, – совершенно серьезно ответила Мист. – И с какого дерева он следующим, кто тут остановится на привал, к костру свалится.

– Это ты о чем?

– Это я о своем, – вздохнула девушка и пошла обратно к своим, пока они в какую еще незадачу не вляпались. Почему-то быть старшей в походе и за все отвечать ей совершенно не нравилось.

На входе в пределы городских стен Атенарума их ждал досмотр: впрочем, к счастью, достаточно формальный. Никто не стал заставлять Тилайну снимать капюшон, да и в Воине их заинтересовало только оружие, которое пришлось обвязать специальными ленточками с сургучными печатями, да еще и заплатить некий “налог на войну”. смысла его Мист не понимала – кроме как, дело было в том, что надо было за что-то брать денег, кроме входа, вот и обложили поборами все, что могли: тягловых и верховых животных, большие тюки, оружие. Старики платили еще и глубоко возмутивший их бабку-попутчицу похоронный сбор. Дескать, ежели пожилой человек в пределах славного Атенаума помрет, придется его хоронить тут, а для города это расходы места на местных кладбищах, на которых и так каждый второй из верующих желал упокоиться. Словно близость к месту вознесения святого бросала тень благости и на их бренные останки.

– Знали бы вы, – бормотала Мист себе под нос, ступая по улицам священного города в соверешнено “гнильцовой” компании и с совершенно “гнильцовыми” спутниками.

Сполохи прошедшего. Глава 6

И намерения, конечно же, у них были самые, что ни на есть гнильцовые – как еще можно назвать поиски предполагаемых останков святого Амайрила, который вовсе не вознесся? Да за одно такое предположение можно было тут самому вознестись куда угодно, с таким же шикарным костром.

– Куда мы идем? – тихо спросила Тилайна на весторне, который в его несколько архаичной форме был похож на какой-нибудь диалект. Странно – Мейли же говорил с ней много раз, и его слова не звучали неправильно для нее. Почему это? Действие Доменов, чьи посланники говорят так, что понимают их все?

– К Собору. В Собор, – отозвалась Мист. – Посмотрим, что там получится выведать или почувствовать.

– Что мы там можем почувствовать? Даже если, как ты говоришь, Мейли они называют Святым Амайрилом, даже если в самом деле осталось тело, как ты это почувствуешь?

– Не знаю. Украдем эти его волосы и применим заклинание отслеживания. Эловир меня научил, должно сработать. Оно не слишком сложное.

– А у Эловира … его волос не нашлось? – осторожно уточнила Тилайна.

– Фу, – уверенно сказала Мист. – С чего бы?

– Может, гребень он забыл где-то.

– Эловир слишком аккуратный, чтобы такие вещи оставить. Была пара волос в первой башне, где я побывала и где он часто спал. Но я давно потеряла.

– А просто вещи?

– Просто вещи быстро теряют свою принадлежность. По крайней мере, Эловир сказал, что вещь, потерянная больше часа назад, так не найдется. Хотя я думаю, что владельца ножа я не нашла не поэтому. Да, Воин? Молчит.

– И хорошо, что молчит! Представляешь, если бы еще и говорил? – передернулась Тилайна, у которой Воин до сих пор вызывал явный дискомфорт.

Мист нахмурилась, вздохнула и попыталась собраться с более актуальными мыслями.

Они миновали несколько улиц, следуя указателям, и вышли к величественному саду, над которым возвышался Собор. Он в самом деле был красив: высокие стены, еще более высокие башни очень знакомой архитектуры. Словно бы кто-то очень завистливый пытался построить себе собственные черные башни взамен тех, что не поддавались никаким его усилиям.

– Ах, Фофей, ах же выстроков сын, – покачала головой Мист, пока они приближались. Как оказалось, они вышли к Собору не со стороны главного входа, а сбоку, и им пришлось обойти немного, чтобы увидеть очередь паломников, начинающуюся у границ сада и скрывающуюся внутри.

Тут же и стало понятно, что в Собор пропускали только с непокрытой головой – поэтому им пришлось немного притормозить в ближайших аккуратных кустиках, придумывая новую маскировку. К счастью, у Мист было достаточно бинтов, чтобы перемотать голову Тилайны вкривь и вкось, пряча уши и большую часть черт лица.

– И глаза от пола не поднимай, – пригрозила ей Мист. – По глазам нас живо раскусят.

– Я видела у ваэрле почти такие же глаза, – возмутилась было Тилайна.

– Почти – тут самое важное слово.

В Собор они, в итоге, все-таки вошли, их пропустили. Тилайне даже сразу начали объяснять, к каким образам ставить пожертвования: видимо, за исцелением от всех бед сюда приходили часто. В сущности, всю публику тут и составляли молельцы: кто просил о здоровье, кто о детях, кто об урожае.

– Я не понимаю, – едва слышно сказала Тилайна, наклонив Мист к себе, когда они медленно обходили огромный зал, то и дело вырисовывая в воздухе положенные круги священного символа. – Я чувствовала бы волю божества, даже не своего божества, если бы она здесь была. Но ее нет! Как же они верят?

– Дерсист! – подняла палец вверх Мист.

– И что с того?

– Просто – дерсист. Верую. Точка. Мы проходили по теологии основные доказательства бытия истинных богов, но пересказывать я это, конечно, не буду.

Они обошли зал, и постояли возле черного с золотой каймой круга в центре, но Мист очень разочарованно не ощутила ничего необычного. Даже если Мейли сожгли именно здесь, к потере миром магии эта точка отношения не имела.

Мист была уверена, что уж заклинание или флуктуация такой мощи, чтобы перекрыть магию, должна была ощущаться хоть как-то. Не могло быть тишины и пустоты. Другое дело, на каком расстоянии оно ощущалось бы явно, и не факт, что это расстояние было бы большим.Эта затычка, это блокиратор магии, он не был каким-то антимагическим куполом, или рассеянным заклинанием – нет, он был тем, что просто перекрывало собой ток почти полностью. Все началось локально, но потом, словно какой-то кокон, эта пробка продолжила замыкать на себя все движение магии в мир, пока ничего не осталось. Так что, фактически .. пробка должна была ощущаться как артефакт огромной мощи, подобный Миталь.

Так что, может быть, Мейли и не причем? Или не совсем причем, и Треллион и Эловир были правы?

Мист разочарованно поводила носом, потом, оставив Тилайну и Воина в тщательно продуманных молитвенных позах возле очередной святыни, отправилась добывать информацию.

– Святой отец, – аккуратно поймала она за полу рясы какого-то служку. Ей было совершенно ясно, что никакой он не святой, и не отец, но такое обращение, предположительно, позволило бы ей сойти за глуповатую паломницу, особенно в сочетании с лицом попроще. С этим, конечно, было трудней, но Мист старалась во всю. – А как увидеть самые главные реликвии?

– Дитя мое, – смерив ее взглядом, он попытался вытащить рясу из ее цепких пальцев, но Мист держала крепко, помятуя цирковые представления, которые устраивал Торрен. Люди в состоянии нервного напряжения и неловкости были хорошей добычей. – Имени святого отца я еще не удостоен, а среди реликвий Эйна нет главных и неглавных. Про которые ты говоришь?

– Моя подруга, лэри Элианна, дочь прошлого лэра Имрейса, рассказывала мне, – Мист продолжила говорить, делая максимально наивные глаза и дергая свою жертву за рясу, едва не наматывая ткань на кулак. – Что есть в Соборе дивная из дивных реликвия! Хрустальная шкатулка с благоуханными локонами самого Святого Амайрила. И скрыто в них такое благословение, что свет нисходит вокруг, и благостное ощущение, и мир наступает в душе, и самые чистые желания сердца находят дорогу к исполнению!

– Есть такая реликвия в Соборе, – подтвердил служка, продолжая борьбу за свою одежду. – Но выносят ее из хранилища только по большим праздникам.

– И что же, мне ее не увидеть? – Мист очень убедительно добавила в голос слезу.

– Нет, нелья – до следующего праздника, через месяц. Придется ждать, дитя … мое, – рванул он ткань посильней.