Сим, похоже, был разочарован.

— Ну, так неинтересно…

— Чем проще ложь, тем она лучше, — ответил я, вставая на ноги. — Еще раз большое спасибо вам обоим! Если бы не вы, все это могло бы очень плохо кончиться.

Симмон тоже встал и открыл дверь. Вил тоже встал, но уходить не торопился.

— Знаешь, вчера до меня дошли странные слухи, — сказал он.

— Что-нибудь интересное? — спросил я.

— Очень! — кивнул он. — Мне говорили, будто ты решил прекратить вражду с неким весьма могущественным аристократом. Я даже удивился, что ты наконец-то бросил дразнить спящую собаку.

— Да ладно тебе, Вил, — сказал Симмон. — Амброз-то ведь не спит и не дремлет. Он не просто собака — он бешеный пес, которого не помешает пристрелить.

— Он больше похож на разъяренного медведя, — ответил Вилем. — А ты так и норовишь потыкать его горящей палкой.

— Ну как ты можешь так говорить? — с жаром возразил Сим. — Вот ты уже два года в хранистах, он за это время хоть раз назвал тебя иначе, чем «грязным шимом»? А как насчет того раза, когда я едва не ослеп из-за того, что он нарочно перепутал мои соли? А коринковый боб Квоута? Знаешь, сколько он теперь будет выводиться из организма?..

Вил вскинул руку и закивал, давая понять, что признает правоту Симмона.

— Все это правда, я знаю, оттого-то я и дал втянуть себя в это безумное предприятие. Я просто хотел поставить на вид.

Он посмотрел на меня.

— Ты же понимаешь, что ради этой Денны ты зашел чересчур далеко, да?

Разбитые колени так и не дали мне толком уснуть этой ночью. Так что, когда на небе за окном проступили первые бледные проблески грядущего рассвета, я сдался, встал, оделся и медленно побрел за город, чтобы нарезать и пожевать ивовой коры. По пути я обнаружил на себе еще несколько значительных синяков и ушибов, которых не заметил накануне.

Идти было на редкость мучительно. Я радовался, что вышел ранним утром, в темноте, когда на улицах еще никого нет. А то, уж конечно, в городе только и разговору будет, что о вчерашней заварушке в «Золотом пони». И если кто-то увидит, как я хромаю, сделать правильные выводы будет совсем нетрудно.

По счастью, от ходьбы я немного разошелся, а ивовая кора помогла притупить боль. И к тому времени, как встало солнце, я чувствовал себя достаточно прилично, чтобы появиться на публике. Поэтому я пошел в артную, чтобы несколько часов поработать над мелочовкой, прежде чем пойти на симпатию для продолжающих. Пора было начинать зарабатывать деньги на оплату следующей четверти и возврат Деви долга с процентами. Не говоря о том, что мне нужны были бинты и новая рубашка.

Когда я пришел, Джаксима в хранении не было, но я узнал студента, который там сидел. Мы одновременно поступили в Университет и некоторое время спали на соседних койках в гнездах. Он мне нравился. Он был не из тех знатных сынков, что в Университете беспечно резвятся, пользуясь влиянием и деньгами своей семьи. Его родители были торговцы шерстью, и он сам зарабатывал себе на оплату учебы.

— Бэзил, — удивился я, — тебя же вроде в прошлой четверти э'лиром сделали! Что ты делаешь в хранении?

Он немного покраснел и смутился.

— Килвин застукал меня за тем, как я подливал воду в кислоту.

Я покачал головой и сурово сдвинул брови.

— Э'лир Бэзил, подобные действия идут вразрез с техникой безопасности! — пророкотал я октавой ниже обычного. — Артефактору надлежит постоянно соблюдать осторожность!

Бэзил ухмыльнулся.

— У тебя даже выговор точь-в-точь как у него!

Он открыл конторскую книгу.

— Ну, что тебе выдать?

— Да мне сейчас неохота заниматься чем-нибудь серьезным, — сказал я. — Возьмусь за мелочовку. Как у нас с…

— Постой-ка! — перебил меня Бэзил и нахмурился, глядя в книгу.

— Что такое?

Он развернул книгу ко мне и ткнул пальцем.

— Тут пометка напротив твоего имени.

Я посмотрел. Странным, каким-то детским почерком Килвина там было накорябано следующее: «Ре'лару Квоуту никаких инструментов и материалов не выдавать. Прислать ко мне. Клвн».

Бэзил взглянул на меня сочувственно.

— Надо лить кислоту в воду! — мягко пошутил он. — Что, тоже забыл?

— Хорошо бы так! — буркнул я. — Тогда я хотя бы знал, в чем дело.

Бэзил с опаской оглянулся по сторонам, потом подался ко мне и шепнул:

— Слушай, я опять видел ту девушку!

Я тупо уставился на него.

— Чего-чего?

— Ну, девушку, которая приходила тебя разыскивать! — напомнил он. — Помнишь, ту, которая искала рыжего волшебника, продавшего ей амулет?

Я зажмурился и потер лицо.

— Она опять приходила? Только этого мне и не хватало!

Бэзил покачал головой.

— Сюда она не заходила, — сказал он. — По крайней мере, насколько я знаю. Но я пару раз видел ее снаружи. Она ошивается во дворе.

Он кивнул в сторону южного выхода из артной.

— А ты кому-нибудь говорил? — спросил я.

Бэзил был оскорблен до глубины души.

— Я бы не стал так с тобой поступать! — сказал он. — Но, возможно, она разговаривала с кем-то еще… Избавился бы ты от нее. Если Килвин решит, что ты приторговываешь амулетами, он будет плеваться гвоздями!

— Да ничем я не приторговываю! — ответил я. — Понятия не имею, кто она такая! Как она хоть выглядит-то?

Бэзил пожал плечами.

— Молоденькая. Не сильдийка. Кажется, светленькая. Но она ходит в синем плаще с накинутым капюшоном. Я пытался подойти и поговорить с ней, но она просто убежала.

Я потер лоб.

— Замечательно!

Бэзил снова пожал плечами, на этот раз сочувственно.

— Я просто решил, дай-ка я тебя предупрежу. А то, если она все-таки заявится сюда и станет спрашивать тебя, мне придется сказать Килвину!

Он виновато поморщился.

— Извини, конечно, но у меня и без того неприятностей хватает.

— Да я понимаю, — сказал я. — Спасибо, что предупредил.

Когда я вошел в мастерскую, первое, что бросилось мне в глаза, — это какое-то странное, непривычное освещение. Я задрал голову, проверяя, не добавил ли Килвин новую лампу к россыпи стеклянных шаров, висящих между балок. Я надеялся, что свет изменился из-за новой лампы. А то, когда одна из ламп неожиданно гасла, у Килвина неизменно портилось настроение.

Я осмотрел балки, но потухшей лампы так и не нашел. Далеко не сразу я сообразил, что освещение такое необычное из-за того, что в низкие окна на восточной стене бьют солнечные лучи. Обычно я никогда не приходил в мастерскую в это время дня.

В такую рань в мастерской было неестественно тихо. Огромное помещение казалось пустынным и безжизненным. Несколько студентов трудились над своими проектами. От этого, да еще от странного освещения и неожиданного вызова Килвина, мне сделалось очень не по себе. Я прошел через мастерскую к кабинету Килвина.

Невзирая на ранний час, маленький горн в углу кабинета был уже разожжен. Когда я отворил дверь и встал на пороге, в лицо мне пахнуло жаром. После зимнего утреннего холода это было приятно. Килвин стоял ко мне спиной, ритмично и неутомимо работая мехами.

Я громко постучал по косяку, чтобы привлечь его внимание.

— Магистр Килвин! Я пытался получить материалы из хранения. Что-то случилось?

Килвин оглянулся в мою сторону.

— А, ре'лар Квоут! Минутку. Входите.

Я вошел и захлопнул за собой массивную дверь. Если у меня неприятности, пусть лучше об этом никто не услышит.

Килвин еще некоторое время поработал мехами. Только когда он достал длинную трубку, я сообразил, что он раздувал не горн, а маленькую стеклоплавильную печурку. Он проворно набрал на кончик трубки каплю расплавленного стекла и принялся выдувать большой стеклянный шар.

Минуту спустя стекло перестало светиться оранжевым.

— Поддувай! — коротко сказал Килвин, не взглянув в мою сторону, и снова опустил трубку в жерло печурки.