Я уже хотела отойти к приглянувшимся кустам, чтобы там расседлать коня и устроиться на ночлег, но услышала позади низкий голос:

— Ты ложишься рядом со мной, — тоном, не терпящим возражений, сказал Горон, и занялся своим конём.

Рядом так рядом.

***

Следующие три дня проплыли мимо в таком же размеренном темпе. Пейзаж вокруг менялся и одновременно оставался неизменным. Крутые скалы не отличались разнообразием, а вот тропа и растительность постепенно становились отличными от того, что представляли из себя в начале пути.

Дорога, которую на третий день таковой уже нельзя было назвать, постепенно сужалась. Теперь по ней могли проехать две повозки, поставленные впритык друг к другу. Мой конь несколько раз спотыкался на выбоинах, и приходилось внимательно вести его, потому что стало попадаться больше камней и неровностей.

Растительность же просто убывала. Видимо, плодородной почвы здесь, среди скал, не было, и оставались самые неприхотливые мхи и кустарники.

Но больше всего меня впечатлило другое изменение. Воздух. Я никогда раньше не вдыхала такого кристально чистого воздуха. Я его словно выпивала из гранёного стакана глотками. В чём-то он даже также опьянял, как и хороший алкоголь. Иногда от особенно глубоких вдохов не оставалось места в грудной клетке. Хотелось набрать в себя как можно больше этого чистого блаженства, пока ещё был шанс. А ведь умом понимала, что и капли этого ощущения с собой не вынесешь, но жадность в удовольствии такая неутолимая.

В середине дня, правда, наметились перемены в местной флоре. Зелень снова начала густеть. Не так значительно, как раньше, но всё же. Вытянув шею, я нашла взглядом причину этой перемены: мы достигли горного озера. А через несколько минут Горон объявил привал, чтобы все могли освежиться.

Прекрасная новость, которую я ждала с первой ночёвки. Всё-таки быть девушкой в путешествиях не так практично, как мужчиной.

В этот момент от тех самых мужчин послышались не менее радостные голоса, чем у меня в голове. Я тихо рассмеялась.

Коней рассёдлывать никто не стал. Привал планировался короткий. Сначала я напоила своего скакуна, а потом уже задумалась о месте, куда можно было сходить помыться, при этом не наткнуться ни на одного из шестидесяти трёх попутчиков.

Осматривая берег светло-голубого озера, я наконец приметила метрах в пятнадцати подходящие заросли. Взяла сумку, повесила на плечо и направилась в ту сторону. Но меня нагнал знакомый голос:

— Одна ты туда не пойдёшь, — сказал Горон, опережая широким шагом.

Пока я нагоняла его, заметила несколько заинтересованных взглядов, но тут же выкинула их из головы. Чуть не подвернув лодыжку на притаившемся в траве остром камне, я поравнялась с Гороном.

— Вообще-то я и сама могу позаботиться о своём купании. Не думаю, что тут кто-то...

— Пока ты не подкинешь им лишний повод, сложностей не будет. Поэтому, либо так, либо никакого мытья, — он просто поставил точку в споре.

Я поджала губы, но смирилась. Чувство досады встрепенулось. На меня тут и так поглядывали как на принцессу, слыть ещё и той, для кого нужна нянька, не хотелось. Но попробуй объясни это Горону.

Он уселся спиной к озеру за кустами, в которых я устроила временную гардеробную. Оставшись в одних панталонах, я почувствовала прохладу. Такую прохладу, при которой лезть в воду совсем не хотелось.

Но это оказалось не самым худшим из поджидавших меня зол. Прозрачная голубая вода была просто ледяной. Я невольно ойкнула, попробовав пальчиками ноги температуру у самого берега. Из-за кустов послышался смех.

— Это, считай, талый снег, который скапливается здесь, стекая с вершин, — пояснил Горон.

Мыться в талом снегу совсем не радовало. Но освежиться было необходимо. Поэтому я пришла к компромиссу с собой: быстро ополоснулась, но голову мыть не стала, как планировала вначале. Хорошо хоть волосы не стала распускать. Я их специально заплела крепкими плетениями, чтобы голова меньше грязнилась.

Мои ахи и охи разбавили возгласы мывшихся неподалеку мужчин. Им тоже было не жарко. Такого экстремального омовения я ещё не совершала и, быстро обтираясь сменной рубашкой, надеялась, что больше не придётся.

Когда все закончили, в том числе и Горон, он во всеуслышание объявил:

— Тропа в обход озера круче и гораздо опаснее той, по которой мы двигались до этого. Ехать придётся вплотную к горе, а с другой стороны будет отвесная скала. Так что рот не разевать и смотреть в оба!

К этому заявлению все отнеслись серьёзно, тем более, некоторые уже преодолевали перевал.

Проходя мимо к началу каравана, я поймала пару ухмылочек в свою сторону. Разглядели что-то среди кустов? Ну и пусть.

Тропа и правда поднималась круче. Посмотрев вниз, я на секунду потеряла равновесие и покачнулась в седле, сильно сдавив бока коня, на что тот недовольно фыркнул. Слегка ослабив хватку, я продолжила цепляться за поводья и уже осторожнее ещё раз бросила взгляд в сторону озера: голубая гладь оставалась внизу и немного в стороне.

После обмываний я надела плащ и нисколько не пожалела, так как тепла в воздухе не прибавлялось по мере нашего продвижения. На других я тоже заметила тёплые куртки или обычные плащи с завязками.

Сначала мне удавалось не отвлекаться и внимательно следить за тропой, но вскоре мысли стали ускользать из реальности в сторону воспоминаний.

В первую ночь многим было плохо. Горон тогда объяснил, что это горная болезнь, о которой я не ведала до этого. Обрадовало то, что она проявлялась не у всех.

Именно поэтому на второй день мы не торопились покидать стоянку, чтобы прошла адаптация организма к высокогорному воздуху. Меня эта хвороба обошла стороной. А вот некоторые до сих пор жаловались на головную боль и тошноту.

Потом мысли перетекли к Ленару. Где он сейчас и начал ли поиски? Что думал и как переживал мой уход? При этих вопросах сердце больно кольнуло в груди, напоминая о не совсем справедливом поступке.

Так незаметно опустились сумерки.

— Скоро уже прибудем к месту привала, — сказал Горон, посмотрев на меня через плечо.

Я по привычке обернулась и передала сообщение дальше, чтобы все знали, что до отдыха осталось немного.

Внезапно позади раздались громкие восклицания, перемежаемые отборной бранью. Они эхом разнеслись по ущелью. Горон резко остановился. Мне пришлось с силой натянуть поводья, чтобы не наскочить на его коня.

Стали раздаваться вопросы вроде «Что случилось?» и «Что произошло?». Они нарастали гулом растревоженных пчёл. Наконец нам передали, что позади, где-то в середине каравана, одна из повозок начала сползать вниз, и её пытаются затащить обратно.

— Да чтоб их! — ругнулся Горон, слезая с коня.

Он начал протискиваться к середине каравана. Я тоже спрыгнула со своего скакуна и встала у края, нахмурившись. Далеко Горону не удалось пройти. Из-за внушительных габаритов тела у него не получалось на узкой тропе обойти одну из повозок.

В следующий миг в ущелье раздался крик полный отчаяния. Я и подумать не успела, как уже начала пробираться мимо первой повозки, крикнув сидящему на козлах Лиду:

— За конями присмотри!

Он проводил меня удивлённым взглядом.

Я хотела шустро обойти повозку, у которой застрял Горон, чтобы он не успел меня остановить, но у края неловко покачнулась, зависнув над пропастью. Я затаила дыхание, а сердце ускорило ритм. Во рту резко пересохло.

Но тут на моей руке сомкнулись сильные пальцы.

— Куда? Совсем сдурела? — раздался грозный голос проводника.

Я перевела дыхание, прежде чем ответить.

— Я стройнее многих. Не обижайтесь. Моя помощь может пригодиться, — протараторила я, выдернула руку и продолжила обходить повозку уже более осмотрительно. Я ничем не помогу, если сама свалюсь вниз в попытке поскорее добраться до места происшествия.

Проходя мимо, я поняла по эмоциональным комментариям, что кто-то соскользнул вниз, пытаясь вернуть повозку на дорогу. Добравшись до места, я поняла, что дело дрянь. Та самая повозка, одним колесом соскользнувшая с дороги, ещё и застряла другим колесом в расщелине и мешала добраться до того, кто цеплялся руками за край тропы.