Я прикрыла глаза, вдохнула поглубже и снова открыла их. Вокруг заструились золотые нити-ленты. Какие-то были толще, какие-то тоньше, как нитки для шитья. Толщина зависела от того, насколько вещь, предмет или живое существо были связаны с другими системами и с миром в целом.

Конечно же, никакого плаща я уже не держала. Он являлся закрытой системой. Доступ к энергии внутри него для меня был закрыт. Но в объёмной тёмной фигуре, заменившей бархатный плащ, виднелась вытекающая, словно из ниоткуда, тонкая нить энергии. Прореха. Увы, у меня не получилось бы заделать её со своей стороны — действовать на закрытую систему можно только изнутри. Я могла направить золотую нить, но куда? Она вливалась в потоки остальной свободной энергии. Да и не больно-то она будет подчиняться моим желаниям.

Когда я училась в университете, то проводила множество экспериментов под наблюдением других элланов, которые могли сказать, насколько изменяются закрытые системы от моих преобразований. Но они не менялись. И не нашлось книг, где было бы написано о том, как можно управлять свободной энергией. На остальных элланов она действовала разрушительно. Друзья описывали, что ощущения походили на выжигающее внутренности пламя. У меня при соприкосновении с нитями свободной энергии возникало чувство давления, которое постепенно возрастало.

Я не хотела закончить плохо из-за отсутствия понимания своей проблемы. Где-то ответы должны быть. Преподаватели чуть не головой бились, доказывая, что я — первая в своём роде. Но я не верила. Они отводили глаза при прямых вопросах, обсуждали мою проблему у меня за спиной. А ещё какие-то странные намёки со стороны профессора Ландафа и пара подслушанных разговоров не давали в этом усомниться. Чёткое ощущение, что другие что-то знали, но упорно скрывали, преследовало меня на всём пути обучения. А если прибавить отсутствие книг об элланах в обеих библиотеках дворца и странные морские экспедиции, то сомнения здесь казались неуместными. Я скорее злилась, потому что не могла тягаться с теми, у кого ответы имелись. Но ведь не у них одних они были. Всё выкинуть и всех заткнуть невозможно.

Но найдутся ли нужные знания в Карсе? Я никогда не слышала об элланах из этого королевства. Может, здесь нас называли иначе? Горон сказал не упоминать это слово. Предчувствие подсказывало, что это связано с отношением к элланам. Я не представляла, какое недовольство могло быть у людей к нам. И тем более выглядело странно, если по всему миру во всех королевствах элланы были, а здесь нет.

— Что ты так на неё уставилась? Это всего лишь дыра.

Голос Лары ворвался в убежавшие от действительности мысли. Я тут же осознала, что ещё видела перед собой энергию. Моргнув пару раз, я снова оказалась в материальном мире. Меня спасло, что сидела я с опущенной головой, и это помешало Ларе увидеть мой неестественно застывший взгляд.

— Да просто плащ любимый. Жалко, что порвался, — ответила я первое пришедшее в голову, лишь бы она не заметила заминку.

Предостережение Горона всё ещё висело надо мной, словно грозовая туча, и, похоже, не собиралось рассеиваться.

Лара хмыкнула.

— Можно починить так, что и не вспомнишь, что тут что-то было.

Она, видимо, не заметила, как перешла на «ты». Мне с самого начала показалось, что для неё обращение на «вы» непривычное. Я не стала давать понять, что заметила перемену. Так даже проще для нас обеих.

— Буду благодарна за помощь, — сказала я, протягивая плащ.

Хозяйка ещё раз хмыкнула и вышла ненадолго из кухни. Вернувшись с нитками и иголкой, опустилась на стул и взяла починку в свои руки.

Пока она шила, я решила прощупать почву. Вчера с некоторыми вопросами получилось неловко и непонятно.

— Так почему у вас комната пустует, пока во всём городе свободной койки не найти? — невинно поинтересовалась я, опёршись руками о сидушку стула.

Лара продолжила шить, словно и не слышала мой вопрос. Что только подтверждало: здесь что-то нечисто.

Это понимала и она. Поэтому через несколько секунд Лара наконец остановилась, но головы не поднимала. Я решила, что она взвешивала, о чём стоило рассказывать, а о чём умолчать. Винить её в предосторожности я не могла, поэтому терпеливо ждала.

Через несколько секунд Лара подняла голову и пристально посмотрела на меня. В её взгляде даже привиделся укор, словно я виновата в том, что вернулась к этому подозрительному моменту. Увы, не на ту она так укоризненно глядела, не на ту.

— А много ли ты видела хозяек на постоялых дворах Кефла? — в голосе Лары послышалась твёрдость, смешанная со скрытым вызовом.

Призадумавшись, поняла, что и правда не видела ни одной женщины в роли хозяйки. Но связь не уловила.

— Не видела. И что с того? — с возросшим любопытством спросила я, проигнорировав намёки неуместности таких вопросов.

— А то, что к женщине здесь ни один мужчина не пойдёт. Разве что из Лонии. Или женщина в затруднительном положении. Потому что другие не захотят навлекать на себя подозрение. Да и вряд ли здесь найдётся много тех, кто выйдет из дома без мужа или отца, — последние слова Лара произнесла, снова обратив внимание на шитьё.

Такого услышать я не ожидала. Брови взметнулись вверх. Но моё лицо выражало скорее скепсис, когда хозяйка подняла на меня взгляд.

— Ты из Лонии и не торговка. Это объясняет твои вопросы и непонимание положения, в котором оказалась, — на этих словах я нахмурилась, так как прозвучали они как угроза. А я не любила, когда мне угрожали, даже в предупредительных целях.

Видя моё недовольство, Лара поспешила продолжить:

— Ты одна. Это может грозить неприятностями. Здесь царят суровые порядки, особенно для женщин. За нами наблюдают пристальнее и наказывают жёстче.

Вместе с последними словами Лара резко щёлкнула ножницами, перерезая нить, и протянула зашитый плащ мне. Я в задумчивости взяла его и положила на колени, поглаживая приятную бархатную ткань.

— Почему при таких суровых порядках вы занимаетесь мужским делом?

Слова Лары показались запугиванием чрезмерно переживательной матушки, потому что поверить в них было крайне сложно. Наказания без весомых оснований, а здесь я их не видела, казались скорее сказкой для отпугивания нежелательных переселенцев.

Лара отложила нитки с ножницами на стол и посмотрела на меня грустным взглядом.

— Раньше мы с мужем жили в Лонте. Он погиб несколько лет назад, и я переехала сюда. В Кефле более свободные порядки для женщин. Не в последнюю очередь из-за приезжих из Лонии. Но Кефл наименее гласный из семи главных городов Карсы, хотя больше всего даёт прибыли из-за обширной торговли.

— Как-то нелогично, — усомнилась я.

Лара горько усмехнулась.

— Считается, что здесь царит упаднический дух, — она произнесла это так, словно цитировала чьи-то слова.

Лара поднялась из-за стола, заканчивая таким образом наш разговор. Но напоследок добавила:

— Вопросы здесь надо задавать тоже очень и очень осторожно.

Я серьёзно кивнула, посидела в задумчивости, а затем направилась к себе.

Странный разговор, наполненный предостерегающими недосказанностями, очень обеспокоил. Если такое отношение к женщинам — правда, то это могло осложнить и без того шаткий план. Почему такое пристальное внимание к женщинам? Чем мужчины лучше-то? Явно не тем, чем отличаются от нас.

Спрашивать у Лары я не стала, потому что она и так неохотно отвечала. Хозяйка сама была в шатком положении, как мне показалось. В рассказе за видимой пеленой твёрдости проскальзывал давний застарелый страх, отдающий во рту горьким пеплом. А вот слова про Лонию звучали с потаённой надеждой. И немудрено. Я бы тоже хотела сбежать из места с таким отношением к женщинам.

Я нервно расхаживала по комнате, когда в голове внезапно скользнула предательская мысль, а что если у меня пойдёт что-то не так? Пусть, возможно, Лара преувеличивала, однако могло случиться всё что угодно. Но даже реши я вернуться назад, мне это удастся не раньше, чем через месяц. Потому что переход через перевал с Гороном будет именно тогда. А без него я не смогу покинуть Карсу.