Проводив Колона сочувствующим взглядом, я подумала о словах Мариши. Они походили на «правду», которую могли приплести церковники, ведь девочка уже сейчас была красива. А это у волитов, видимо, особый пунктик.

Я не спешила за хозяевами, внимательно осматривая кусок земли, тянущийся дальше в поле неровными краями. Там действительно ничего не росло. Земля имела серый цвет и глубокие засушливые трещины, тогда как вокруг всё было пропитано влагой. Тёмный цвет земли вокруг повреждённого участка только подчёркивал неестественность этого куска.

Я нахмурилась. Хотелось осмотреть всё целиком, но что-то удерживало меня от того, чтобы ступить на эту землю. Нехорошее предчувствие разливалось внутри, словно патока, зарождаясь где-то в районе живота. Или всё-таки я получила несварение от недавней каши.

Я прошла вдоль кромки поля дальше и заметила, что на границе с поражённым куском были болезненные и чахлые растения. Значит, оно слабело к своему краю.

Но все наблюдения не давали ровным счётом никакого представления о том, что это за дрянь, и как от неё избавиться.

Поджав губы, я стала возвращаться тем же путём в дом. Что бы не вызвало такого иссушения и омертвения почвы, но насколько же надо быть, мягко говоря, недальновидным, чтобы посчитать подобное явление порчей. Даже если допустить абсурдность предположения, что в этой семье могли колдовать, как выразилась Мариша, стали бы они прозябать в деревеньке и работать каждый день, как и прочие? Об этом святоши что-то не подумали. А стоило. Хотя бы для того, чтобы увидеть поломанность собственной логики.

Зайдя в дом, я прошла на кухню, где разговаривали Колон и Мариша. При мне они замолчали. Но я и не подслушивать собиралась.

— Точно никто не знает, что это такое? Даже предположений ни у кого нет? Не считая порчи, — поморщившись, я опёрлась о стол, смотря поочерёдно на хозяев.

— Если бы знали, твоей ноги здесь не было, — надменно отчеканила Мариша.

Кто бы сомневался.

Колон же замялся. Касательно адекватных ответов я уже уяснила, что стоило обращаться именно к нему.

В итоге мужчина решил ответить:

— Что это за хворь, действительно никто не знает. Но до нас доходили слухи, что в других деревнях тоже есть такие пустыри, в том числе на полях землевладельцев. Но и там никто не знает, что с этим делать.

Я задумчиво кивнула.

Это странное явление не давало мне покоя в течение всего дня. Оно не походило ни на одну болезнь, о которых нам рассказывали во время обучения ботанике. Может, что-то под землёй? Но тогда здесь, скорее всего, был бы единичный случай.

В измученный мыслями мозг внезапно пришла идея. Такая простая в своей сути, но отчего-то не пришедшая сразу. А ведь для меня должно быть естественно — думать, как эллан.

Я спустилась вниз, вышла из дома и снова направилась в поле. На этот раз, встав напротив поражённого участка земли, я посмотрела на него на энергетическом уровне.

И то, что я увидела, поразило меня.

В том месте, где земля испещрялась засушливыми трещинами, на энергетическом уровне виднелась чернота. Не та темнота, которую я обычно видела вместо материальных вещей, а густая и непроницаемая чернота. Над или под ней не проходила свободная энергия, которая перекрывала предметы сверху. Там вообще ничего не было.

От зрелища чёрного пятна кровь стыла в жилах. В горле пересохло, язык наждачкой прошёлся по сухому нёбу. Внутри меня всё кричало о том, что это ненормально. Противоестественно!

Однако надо было разобраться до конца. Я собралась и перевела взгляд на границу чёрного пятна. Там нити свободной энергии неровно обрывались. Мне стало больно от этого зрелища, словно я увидела чей-то обрубок вместо ноги и почувствовала боль того, кто её потерял.

Почему-то я не сомневалась: то же самое происходило с нитями энергии в замкнутых системах, которые попали на границу чёрного пятна.

Окинув взглядом эту ужасную во всех смыслах картину, я осознала, что это не поражение почвы из-за невиданной болезни, не чёртова порча, а разрыв на самом энергетическом уровне. Другого объяснения увиденному я не находила.

Покидать поле на этот раз было гораздо труднее, словно я уходила от тяжелобольного. Это оказались странные, неприятные ощущения, которых раньше я не испытывала. Но с каждым шагом, отдалявшим от черноты, во мне росла решительность разобраться с ней во что бы то ни стало.

Конечно же это открытие не дало мне уснуть. Я долго проворочалась в бесплодных попытках оставить думы на следующий день. В итоге сдалась.

Самая главная мысль, которая крутилась в моей буйной голове, была о том, что порванные нити энергии — это очень плохо. Для замкнутых систем подобное означало болезнь, поломку или прореху в структуре материальных вещей. А что это означало для всего мира? Нигде и никогда при мне о таком не упоминалось. А я была любопытна относительно знаний, и мотив, чтобы узнавать больше других, у меня был весомей. Подобное не могло сулить ничего хорошего. Доказательства чахли на поле Мариши и Колона.

Я мысленно вернулась во времена обучения в школе и университете. Все знания, полученные оттуда, касались замкнутых систем. Я раздражённо вздохнула. Как-то не предусмотрительно со стороны сильных мира сего.

Но сразу же другая мысль пришла в голову. Можно рассмотреть мир, как замкнутую систему. Большую, со своими особенностями, но всё же. Он, по сути, ничем не отличался. Только циркуляция энергии происходила в некоторых случаях по другим законам. Тогда этот разрыв мог быть той же прорехой, просто более глобального уровня. Я усмехнулась. Ну да, это вам не дыра в плаще.

Дальше мозг стал перебирать все те методы, с помощью которых нас учили заделывать такие прорехи.

Так, незаметно для себя, я и уснула. А утром проснулась с твёрдым решением поработать над разрывом. И помехи в виде головной боли и других последствий меня не остановят.

За завтраком, «обласканная» взглядами Мариши, я не обращала внимания на её язвительные замечания, пребывая мыслями в тетрадных записях и абзацах учебников, которые изучала в университете.

Поблагодарив хозяйку за очередной пресный завтрак, я направилась в поле. Кстати, я не сомневалась, что Мариша специально подавала мне такую кашу, чтобы и тут показать, насколько «рада» моему присутствию в доме, но я не обижалась на неё. У женщины были серьёзные проблемы, которые просто усугубляли природную вредность.

На этот раз меня уже не охватило такое отвращение к открывшей свой зёв черноте. Я испытывала волнение, как перед экзаменом, только на этот раз экзаменатором представал сам мир.

Смотря на оборванные нити свободной энергии, я напомнила себе, что в первую очередь нас учили тому, что мы — часть мира. Любое действие нужно начинать с этого. Моя энергия должна быть связующим звеном с энергией извне. Простым языком это объяснялось так: чтобы что-то починить, надо что-то привнести в эту «поломку». Соблюдение баланса энергий. Но делать это тоже следует правильно. Я вспомнила разнесённую комнату во дворце. Наглядный пример того, как не стоит взаимодействовать с энергией.

На секунду сомнения ворвались в мысли, заслонив видениями рассыпанных в пыль предметов, трещин и искорёженной мебели. Но я быстро отправила их куда подальше и принялась за работу.

Как только я коснулась нити, на виски начало давить. Первые несколько попыток что-то сотворить не увенчались успехом. Было ощущение, что энергия в этом месте больше обычного сопротивлялась мне. А это сильнее отражалось на моём состоянии. Но я не сдавалась, хотя голову уже ломило от боли.

После нескольких неудавшихся попыток, я решила внести в работу некоторую логику и стала искать более податливые нити, тонкие, небольшие потоки энергии. Я попыталась связать их с нитями на другой стороне разрыва, продлевая с помощью вливания своей энергии. Но не всякая нить подходила друг к другу. А слабость от отдачи энергии норовила свалить с ног.

Наконец, когда нашлась подходящая первая нить на той стороне, она словно притянулась к другой с помощью созданного мной «моста». Я смотрела на пульсирующую ленту энергии и поверить не могла в то, что у меня получилось! А внутри уже разливалось ликование вперемешку со слабостью, тошнотой и невыносимой мигренью. Но сделанное означало, что я не пропащая!