Внезапно за моей спиной возник Джейми, следом шел Джаред, оба они тоже стали наблюдать за этой сценой. Оглушенная криками толпы, я не слышала, как они подошли.

— Что это там? — Я встала и почувствовала его запах: сегодня утром в гостинице Джейми выкупался и пах свежестью и теплом, тонкий аромат со слабой примесью запаха пыли и солнца. Обостренное обоняние — еще один побочный эффект беременности: я бы различила его запах среди мириады других так же отчетливо, как слух позволяет выделить чей-то высокий голос из шума и крика толпы на улице.

— Не знаю. Похоже, какая-то заваруха на соседнем корабле. — Он успокаивающим жестом положил руку мне на локоть. Джаред обернулся и рявкнул одному из матросов с косичкой какую-то команду на своем гортанном французском. Матрос послушно перешагнул через перила и съехал на берег по канату. Мы с палубы наблюдали, как он подошел к толпе, толкнул какого-то моряка под ребра, получил ответный удар, сопровождавшийся выразительной жестикуляцией.

Джаред, хмурясь, выслушал, что сказал ему матрос с косичкой, подойдя к краю причала. Говорил он на жаргонном французском, и я не поняла смысла сказанного. Затем Джаред отвернулся и, подойдя ко мне, стал рядом, опустив руки на поручни.

— Говорят, что на борту «Патагонии» какая-то болезнь.

— Что за болезнь? — Я не догадалась захватить с собой аптечку, а потому помочь ничем не могла, но меня разбирало любопытство. Джаред выглядел встревоженным.

— Боятся, что оспа, но точно не знают. Послали за инспектором порта и начальником гавани.

— Может, мне взглянуть? — предложила я. — Уж по крайней мере смогу разобраться, заразная это болезнь или нет.

Темные брови Джареда удивленно поползли вверх и скрылись под темной челкой. Джейми смутился.

— Моя жена — известная целительница, кузен, — объяснил он, затем, повернувшись ко мне, отрицательно покачал головой. — Нет, Саксоночка, это опасно.

Я отчетливо видела, что творится у борта «Патагонии»: толпа внезапно отшатнулась, люди толкались и наступали друг другу на ноги. С палубы шагнули на трап два матроса, они несли кусок парусины, приспособленный под носилки. Белая грубая ткань прогибалась под тяжестью человека, с самодельных носилок свешивалась обнаженная загорелая рука.

Рты и носы матросов прикрывали тряпичные повязки, они усердно отворачивались от носилок и, переругиваясь, тащили свою ношу по причалу под настороженными взглядами толпы. Вот они подошли к складу и скрылись за дверью.

Решение было принято. Я повернулась и направилась к трапу «Арианны».

— Не волнуйся, — сказала я Джейми через плечо: — Если это действительно оспа, я не заражусь. — Один из моряков, расслышав эти слова, уставился на меня разинув рот, но я лишь улыбнулась и прошла мимо.

Толпа теперь стояла неподвижно, и пройти сквозь нее не составляло труда. Матросы лишь хмурились и провожали меня удивленными взглядами. Складом давно не пользовались, в огромном помещении было пусто — ни бочек, ни мешков, но запахи некогда хранившихся здесь товаров, пиленого дерева, копченого мяса и рыбы еще остались и четко превалировали над всеми остальными. Больного свалили на землю прямо у двери, на кучу упаковочной соломы. Выполнившие свою миссию моряки торопливо двинулись мимо меня к выходу.

Я осторожно приблизилась и остановилась в нескольких футах от больного. Лицо его раскраснелось от лихорадки, кожа приобрела странный темный оттенок и была густо усыпана нарывами. Он стонал, голова его металась из стороны в сторону, пересохший рот был искажен гримасой.

— Добудьте мне воды, — сказала я одному из матросов, оказавшемуся поблизости. Матрос, плотный и мускулистый коротышка с торчавшей в разные стороны хвостиками бородой уставился на меня с таким изумлением, словно заговорила рыба.

Отвернувшись от него, я опустилась на колени возле больного и расстегнула грязную рубашку. Пахло от него просто чудовищно — видимо, из боязни заразиться товарищи вообще не приближались к нему, и несчастный ходил под себя. Руки были относительно чистые, но грудь и живот густо покрывали нарывы, а кожа на ощупь была горячей.

Пока я осматривала его, в склад вошел Джейми, а следом за ним — Джаред. Их сопровождал маленький человечек с грушеобразной фигурой, в изукрашенном золотым шитьем мундире, а также еще двое мужчин, один из них, судя по платью, был знатного происхождения, а возможно — богатый буржуа, второй — высокий тощий тип с обветренным лицом. По всей видимости, это был капитан зараженного оспой судна, если я, разумеется, не ошиблась в диагнозе.

Похоже, то действительно была оспа. Я перевидала немало больных оспой в отдаленных от цивилизации уголках мира, куда в юности возил меня мой дядя, мистер Лэмб, известный археолог. Этот парень не мочился кровью, как иногда бывает, когда болезнь разрушает почки, но все остальные симптомы были классическими.

— Боюсь, это оспа, — сказала я.

Капитан «Патагонии», сердито вскрикнув что-то, шагнул ко мне — лицо искажено гневом, руки сжаты в кулаки, того гляди ударит.

— Нет! — воскликнул он. — Глупая женщина! Ты что, хочешь меня разорить?

Последние его слова захлебнулись в сдавленном вскрике — это Джейми схватил его за горло. Другой рукой он сгреб рубашку на груди капитана, отчего тот привстал на цыпочки.

— Советую вам обращаться к моей жене с должным почтением, месье, — довольно мирным тоном произнес Джейми. Капитан, лицо которого побагровело, мог лишь коротко кивнуть в ответ, и Джейми отпустил его. Моряк отступил и, с трудом переводя дух и потирая гордо, спрятался за спинами других.

Кругленький низенький чиновник опасливо склонился над больным, придерживая у носа большой серебряный шарик на цепочке с ароматическими веществами — старинное средство от заразы. Толпа вновь отхлынула от дверей, в помещение внесли еще одни парусиновые носилки.

Больной, лежавший доселе почти неподвижно, вдруг резко сел, до смерти перепугав склонившегося над ним чиновника. Обвел диким взором стены склада, затем глаза его закатились, и он безжизненно рухнул на солому, словно человек, которому отрубили голову. Голова была на месте, но исход тот же.

— Он умер, — сказала я, что было и без того понятно.

Чиновник, не расстававшийся со своим шариком, обрел присутствие духа и снова шагнул вперед. Внимательно осмотрел тело, выпрямился и объявил:

— Оспа. Дама права. Извините, господин граф, но вам, как и прочим, хорошо известны законы.

Человек, к которому он обращался, нетерпеливо вздохнул. Хмурясь, взглянул на меня, потом перевел взгляд на чиновника.

— Уверен, все можно устроить наилучшим образом, месье Памплемюс. Позвольте вас на пару слов. — Он сделал жест в сторону маленькой хижины для начальника склада, довольно странного на вид реликтового сооружения внутри большого помещения. Принадлежавший, судя по платью и титулу, к высшей парижской знати, граф был элегантным стройным мужчиной с густыми бровями и тонкими губами. Все его манеры говорили о том, что человек этот привык повелевать.

Однако маленький чиновник отстранился, выставив вперед, словно для защиты, пухлые ручки.

— Нет, господин граф, — сказал он. — Очень сожалею, но это невозможно. Никак нельзя. Слишком много людей уже знают об этом. Новость наверняка разлетелась по всем докам. — Он беспомощно оглянулся на Джейми и Джареда, затем махнул ручкой в сторону входа, где в дверях, на фоне уже клонившегося к закату солнца вырисовывались силуэты молчаливо наблюдавших за происходящим зевак. — Нет, — повторил он, и в упитанной его фигурке читалась теперь решимость. — Прошу прощенья… месье, мадам… — добавил он, словно только что заметил меня. — Очень сожалею, но мне следует идти отдать соответствующие распоряжения об уничтожении корабля.

Капитан, испустив невнятное проклятие, схватил его за рукав, но чиновник вырвался и торопливо направился к выходу.

Напряжение после его ухода не спало. Граф и капитан злобно глядели на меня, Джейми грозно косился в их сторону, а мертвец, лежавший на полу, уставился в потолок невидящим взором.