— И Муртага! — крикнула я ему вдогонку. — Немедленно пришлите ко мне Муртага! Пожалуйста! — Первой мыслью было, что Джейми заночевал у Карла, второй — что с ним случилось что-то страшное. Или же просто несчастный случай, или же это дело рук некоего недоброжелателя.

— Где он? — раздался снизу хрипловатый голос Муртага. Он, очевидно, только что проснулся — лицо измятое, в волосах и складках одежды клочки соломы.

— Откуда мне знать?! — воскликнула я. Муртаг всегда взирал на окружающий мир несколько мрачно и подозрительно, а то, что его разбудили столь бесцеремонным образом, доброжелательности ему не прибавило. Тем не менее при виде его я немного успокоилась — уж на кого-кого, а на Муртага всегда можно было положиться. — Ушел вчера вечером с принцем Карлом и до сих пор не вернулся. Вот и все, что мне известно. — Держась за перила, я поднялась и расправила складки шелковой ночной рубашки. Камины уже затопили, но дом был слишком велик и нагревался не сразу, а потому я вся так и дрожала от холода.

Муртаг сосредоточенно почесал в затылке:

— Гм… А на Монмартр кого посылали?

— Да.

— Тогда я обожду, пока не вернутся и скажут. Если Джейми там, все в порядке. Если нет, узнают, когда и где он расстался вчера с принцем и кто еще с ними был.

— А что, если они оба пропали? Что, если принц тоже не вернулся? — спросила я. Ведь помимо якобистов в Париже проживало немало людей, которым претила сама идея восстановления Стюартов на троне. И если устранения одного Карла Стюарта могло показаться недостаточным для полного провала попытки шотландского восстания, у принца имелся еще и младший брат, Генри, и попытка расправиться хотя бы с одним из них могла в значительной мере охладить энтузиазм старого короля, в том случае если он решился на какие-либо активные действия, рассеянно размышляла я.

Мне живо вспомнилась история, произошедшая с Джейми в тот день, когда он повстречался с Фергюсом, — попытка покушения на его жизнь. Уличные убийства случались здесь довольно часто, с наступлением темноты парижские кварталы наводняли шайки злодеев.

— Ты бы лучше оделась, девочка, — заметил Муртаг. — Мурашки даже отсюда видны.

— О!.. Да, наверное, надо одеться. — Только тут я почувствовала, что вся совершенно закоченела, зубы так и стучали от холода.

— Вы же простудитесь, мадам! — Маргерита торопливо взбежала по ступенькам, и я последовала за ней в спальню. Уже на пороге, обернувшись, я увидела, что Муртаг, стоя внизу, задумчиво рассматривает кончик своего кинжала, прежде чем сунуть его в ножны.

— Вам следует быть в постели, мадам! — корила меня Маргерита. — Это же и для ребенка вредно! Сейчас принесу вам грелку. А где ваш халат? А ну-ка влезайте в него, быстренько!.. Вот так…

Я, слегка поеживаясь, накинула поверх легкой шелковой рубашки толстый шерстяной халат и, не обращая внимания на кудахтанье Маргериты, подошла к окну и подняла шторы.

На улице было почти совсем светло, лучи восходящего солнца уже коснулись крыш каменных домов. Несмотря на ранний час, жизнь на Рю Тремолин уже кипела: служанки и лакеи подметали ступени перед входом, драили медные таблички на воротах, лоточники торговали фруктами, овощами и свежей рыбой, во весь голос расхваливая свой товар. На их крики выскакивали из домов повара. Телега, груженная углем, медленно катила по улице, влекомая совсем древней лошадкой, которой уже давно было пора на покой. Но Джейми видно не было.

В конце концов я позволила не на шутку разволновавшейся Маргерите уложить себя в теплую постель, но заснуть так и не смогла. Каждый звук, доносившийся снизу, заставлял вздрагивать, каждый шаг по мостовой возле дома пробуждал надежду, что вот сейчас я услышу внизу, в прихожей, голос Джейми. К тому же перед глазами все время возникало лицо графа Сент-Жермена. Он единственный из французской знати был как-то связан с Карлом Стюартом. И вполне вероятно, что именно по его наущению произошло то, первое покушение на жизнь Джейми… и мою тоже. Это был человек с сомнительными связями. А что, если он решил разом разделаться и с Карлом, и с Джейми? И неважно, какие мотивы двигали им при этом, политические или личные…

Когда наконец снизу донесся звук шагов, я была настолько поглощена представшим перед моим мысленным взором страшным видением: Джейми лежит в канаве с перерезанным горлом, что не поняла, что это он, пока дверь в спальню не распахнулась.

— Джейми! — радостно воскликнула я и села в постели.

Он улыбнулся, а потом зевнул — широко, во весь рот. Даже издали было видно, что горло у него в целости и сохранности. С другой стороны, выглядел он далеко не лучшим образом. Он прилег рядом со мной, с наслаждением потянулся, испустив при этом тихий стон.

— Что случилось? — спросила я.

Он приоткрыл один налитый кровью глаз.

— Мне нужно принять ванну. — Глаз снова закрылся.

Я подвинулась ближе и принюхалась. Да, действительно, пахло от него довольно скверно: спертым воздухом прокуренной комнаты, сырой шерстью и целой смесью спиртных паров — эля, вина, виски и бренди. Об этом же наборе свидетельствовали и пятна на рубашке. Но над всеми этими многообразными ароматами превалировал один — острый, зловонный, омерзительный запах дешевого одеколона.

— Да, надо бы, — согласилась я. И, выбравшись из постели, вышла на площадку и, перегнувшись через перила, кликнула Маргериту. Велела ей приготовить горячую ванну. От брата Амброза я в свое время получила редкостный по тем временам подарок — несколько кусков хорошего твердого мыла с запахом роз. Я приказала Маргерите принести и мыло.

Служанка занялась тасканием наверх огромных медных ведер с горячей водой, я же переключила свое внимание на Джейми, неподвижно распростертого поверх покрывала.

Сняла с него туфли и чулки, расстегнула пряжку пояса. Он начал было сопротивляться, но тут глаза мои привлекло нечто совсем необычное.

— Что с тобой произошло, черт побери?! — возопила я.

На бедрах виднелось несколько длинных красных царапин, отчетливо выделявшихся на фоне бледной кожи. А на внутренней стороне одного бедра красовались следы укуса — отпечатки зубов были отчетливо различимы.

Горничная, выливавшая горячую воду в ванну, с любопытством воззрилась на эти свидетельства бурно проведенной ночи и не преминула внести свою лепту в объяснение их происхождения:

— Unpetite chien? — спросила она. — Маленькая собачка? Или что-то еще? — В ту пору я еще не владела местным жаргоном в должной степени, однако знала, что petites chiens частенько разгуливают по улицам на двух ногах и с размалеванными лицами.

— Вон! — сказала я по-французски, подкрепив приказ истинно королевским жестом. Горничная подхватила ведра и вышла, надув губки. Я обернулась к Джейми. Он приоткрыл один глаз, однако, увидев выражение моего лица, тут же быстро закрыл.

— Ну? — потребовала я.

Вместо ответа он передернул плечами, затем сел и крепко растер ладонями лицо, потом уставился на меня, вопросительно приподняв одну рыжеватую бровь.

— Сроду бы не подумал, что столь воспитанной и благородной даме, как ты, известен подспудный смысл подобных выражений.

— Слышала этот термин, — небрежно заметила я и, скрестив руки на груди, продолжала сверлить его подозрительным взором. — Однако нельзя ли узнать, где ты подцепил эту столь интригующую цифру?

— Ну, мне предложили, вернее, навязали, чуть ли не силой. Одна дама, с которой я случайно встретился вчера…

— Случайно не та ли самая дама, которая укусила тебя за ляжку?

Он опустил глаза и задумчиво потер место укуса:

— Гм, нет… Эту даму не волновали столь большие цифры. Думаю, она бы удовлетворилась одной шестеркой.

— Джейми, — начала я, нервно притопывая ногой, — где ты был всю ночь?

Зачерпнув воды из ванной, он плеснул ее в лицо, струйки сбегали вниз, по покрытой рыжеватыми волосками груди.

— М-м-м… — пробормотал он, — дай-ка вспомнить… Сначала ужин в таверне. Там мы встретили Гленгэрри и Мильфлера. — Месье Мильфлер был парижским банкиром, а Гленгэрри, один из молодых якобитов, — членом клана Макдоннеллов. По словам Джейми, он лишь наезжал в Париж время от времени и его часто видели в компании с Карлом. — А после ужина отправились играть в карты к герцогу де Кастеллоти.