Свой родной дом я никогда не забывала: к маме с сестрой ездила обычно два раза в год: летом на две недели и зимой на неделю, после Нового года. Как нас ждали мои родные! Особенно они были рады, когда мы приезжали всей семьей.

…Эта телеграмма от сестры пришла в середине мая. Лена просила срочно приехать — у мамы инсульт, она в больнице, нужен уход сейчас и после выписки. Сестра работала фельдшером на станции скорой помощи, часто дежурила через сутки. Конечно, она взяла личный отпуск на неделю, больше не дали, поэтому требовалось моё присутствие на родине не менее месяца. На столь длительное время я еще из Красноярска не уезжала. Саня хотел, чтобы Софья осталась с ним, но она не ходила в сад, а у мужа — служба, частые командировки, выезды в летние лагеря, поэтому иного выхода не было, кроме как забрать дочку с собой. Быстро собравшись, мы вылетели из Красноярска в Барнаул. Нас будто ждал прямой рейс, были в наличии и билеты.

Поездка затянулась на полтора месяца, это время было трудным для нас всех: встав утром, приготовив завтрак для дочери, я бежала в больницу и проводила там два часа. Конечно, в отделении были санитарки, но и им нужно было помогать: переворачивать маму, кормить с ложечки, менять пеленки, разрабатывать ноги и руки. Вечером я приходила к семнадцати часам, а уходила из больницы в двадцать два. Болезнь осложнилась воспалением легких. Спасибо Ольге Скачковой, не знаю, что бы я делала без неё, палочки-выручалочки, бравшей Софью к себе, когда мне нужно было бежать к матери. А ведь у подруги ещё свои дети — двойняшки, ровесники дочери. Через двадцать с лишним дней маму выписали. Она почти не разговаривала, приходилось работать над произношением трудных для неё звуков. Кроме того, маме назначили комплекс физических упражнений для обретения силы мышц, чем мы и занимались, благо Ленка-медработник. Только-только врачи разрешили сидеть на кровати, подперев спину высокими подушками, а мы уже радовались этим нашим общим победам. Через три недели после выписки маме стало значительно лучше: она могла самостоятельно переворачиваться, сидеть, уже говорила, хоть и не совсем понятно. Подумать только: чуть более пятидесяти, а уже инвалид.

Муж звонил два — три раза в неделю. Последнее время его интересовал вопрос: когда мы вернемся домой. Очень ему хотелось, чтобы мы приехали к моему дню рождения. Я не надеялась успеть, поэтому сказала, что выйдем из Барнаула где-нибудь через неделю — две.

Наш последний разговор услышала Лена.

— А обязательно ли сейчас твое присутствие? — спросила она. Я отдыхаю трое суток, сутки попрошу побыть с мамой нашу сотрудницу. Заплачу, конечно, ей за это, а с понедельника пойду в тарифный отпуск, поэтому ты можешь смело выдвигаться домой. Конечно, в конце июля нужно будет приехать, когда я выйду на работу, но, думаю, это на месяц, не более. Если такими темпами пойдет выздоровление, то мама к концу лета будет чувствовать себя значительно лучше. Начнем работать над восстановлением памяти, будем вспоминать её любимого Пушкина, может, продекламирует, как раньше, всего «Евгения Онегина»?

Меня такая надежда улыбнула.

Решив сделать Сане сюрприз, мы выехали домой без звонка. Я надеялась вернуться в Красноярск 21 июня, в мой день рождения. Хоть Соня и не оставалась в Барнауле без внимания детей и взрослых, ей все же хотелось домой — очень скучала по отцу и соседским приятелям: Сережке, Игорьку, поэтому по приезде запрыгала от счастья, когда увидела друзей. Было часов двенадцать — время прогулки малышей, поэтому на детской площадке находилось много народа. Софья вырвала руку из моей и стремглав побежала к ребятам. Я же присоединилась к одной из мамаш, подруге и соседке Иринке, её муж служил в той же части, что и Саня. Мужчины не дружили, но все мы иногда встречались в компаниях приятелей. Что тут скажешь? Красноярск — город маленький.

— Ирина, посмотри за Софьей, — попросила я, — пойду вещи распакую, приготовлю что-нибудь; вечером, наверное, сходим с мужем в ресторан, поэтому сделаю легкий салатик да суп сварю дочке.

— Иди, конечно, и с днём рождения тебя еще раз. Подарок от меня вечером. Не знала о вашем приезде. Мы вчера у Мавриных их годовщину свадьбы праздновали, вот там и разговаривали с Сашей. Он сказал, что ждёт вас через неделю, не раньше.

Довольная предстоящей встречей с мужем, я пошла домой. По моим подсчетам он должен быть на службе до вечера. «Как хорошо, всё успею сделать. Но сначала в душ», — думала я. В прохладной тишине квартиры я ощутила новый прилив счастья — дома. Оставив вещи в коридоре, отправилась в ванную набирать воду. Но что-то мне показалось неправильным, странным, и я вернулась в коридор. На трехъярусной подставке для обуви рядом с туфлями мужа стояли красные босоножки моего размера. «Может, это он мне купил? — успела подумать я, — но нет, они ношеные». И тут из полуоткрытой двери спальни услышала короткий женский храп. На цыпочках войдя в комнату, я увидела «картину маслом»: в нашей супружеской кровати, обнявшись, лежали муж и незнакомая мне девица. «До чего же тривиальная ситуация», — подумала я, — как в анекдоте: муж, а в моем случае жена, возвращается из командировки». Почему-то всегда была уверена, что меня подобная история не коснется. Жаль, Саня не знал о моих мыслях.

В спальне стоял сильный запах перегара. Муж слегка приподнял голову, видимо, почувствовав чужое присутствие, посмотрел мутными глазами, раскрыл рот, желая что-то сказать, но я прижала палец к губам: тсс, и тихо закрыла дверь. Решение созрело мгновенно. Я подошла к шкафу, забрала свидетельство о заключении брака, свой диплом, третью часть из накопленных денег, достала ещё одну сумку и бросила туда наши с Софьей зимние куртки и другие вещи. На всё ушло не более десяти минут. Покинув жилище, я распрощалась со своими, как до этого считала, счастливыми годами жизни.

Конечно, не будь у меня дочери, я бы, наверняка, тут же нашла, каким транспортом уехать из этого города, хотя бы и на попутках. Но со мной была Софья, нельзя было рисковать её жизнью и здоровьем. Я, оставив вещи у Ирининого подъезда, подошла к мирно играющим детям.

— Мама, когда пойдём домой? Я уже наигралась. А папа на работе? — забросала вопросами дочка.

— Сонечка, мы должны снова ехать к бабушке, — не отвечая на вопросы, сказала я.

— Света, что случилось, почему ты не занесла вещи? — этот вопрос последовал уже от Иринки. Как же вам сложно отвечать.

— Ирина, можно до вечера побыть у вас, хотя, может, раньше удастся уехать? Мне нужно узнать, на какой транспорт есть билеты до Барнаула. Телефон работает?

— Да, — с недоумением ответила подруга. — Что же все-таки случилось?

— Не бери в голову, ничего особенного. Просто нужно уехать.

— Ладно, идемте к нам, позже разберемся. Сергей, Игорь, домой, — крикнула подруга.

Приняв душ и искупав Софью, я начала обзванивать кассы вокзалов. На мое несчастье в этот день и в ближайшие два не было рейсов самолетов, прямых поездов, только вечером в восемнадцать часов отправлялся автобус, в пути он должен быть семнадцать часов. Подумав, я решила, что такой вариант меня устроит: и удобное расписание, и Сонечка не отказывается путешествовать автобусами, а напротив, любит этот вид транспорта. Покормив дочку и уложив ее спать, я отправилась за билетами на вокзал.

Признаться честно, уезжать из дома, ставшего родным, мне совершенно не хотелось, не хотелось покидать такой привычный мирок, определенный уклад жизни. Но простить предательство я не могла. «Пора снимать розовые очки, давно пора. Скорее всего, это не единичный случай измены, возможно, были и еще эпизоды», — рассуждала я. Тут же вспомнились отлучки мужа на охоту — рыбалку, наши с Софьей отъезды к маме в Барнаул. Наверное, в это время у него тоже были маленькие приключения.

Когда я вернулась в квартиру Ирины, меня ждал сюрприз — собственной персоной на кресле восседал заспанный, небритый, какой-то помятый Широков. Дочка сидела у него на коленах и играла с куклой, которую подарила перед отъездом Ольга Скачкова.