Невр, стоя рядом с Джонсом – вполоборота к десантному шлюзу – и придерживая прислоненную к ноге "пулялку", первым заметил наше появление. Толкнул сержанта в бок и дернул подбородком, смотри, мол.

Серафина любопытно оглядываясь, медленно спустилась по "трапу", и остановилась рядом с Эйнштейном. Простыня, придерживаемая у груди, легко колыхалась, обнажая стройные женские ноги, "резные" изгибы атлетических бедер, "угольную бабочку" внизу живота, кубики напряженного пресса… Бункер почти скрывался от взгляда за левым крылом "Амарны", и пустынный пейзаж, "яркостью" не сильно отличаясь от Дельты, не произвел на нее "вау-эффекта".

– Хорошо вы тут "поработали", – она уважительно глянула на Невра и "пулялку". – Гор, помнится, больше было.

Серые глаза поднялись на мелкую, и наткнулись на голубые, с интересом ее разглядывающие.

– Дура, – беззлобно фыркнула Серафина.

Девчушка мгновенно скорчила гримасу и высунула язык… И Серафина ответила тем же!

– Вы подружитесь! – "расплылся" я.

– Как тебе на Старой Земле, лейтенант? – подмигнул Джонс.

Серафина на миг застыла, осмысливая услышанное, брови недоуменно изогнулись. Перевела взгляд на суетящихся кругом Адских Псов, на бескрайнюю пустыню, дыбящуюся горами из-за горизонта, окинула "растянутую" над головой лазурь окропленную "белой пеной"…

– Так вы ей не сказали! – сообразил сержант.

– Тысяча эльфийских шлюх! – выдохнула Серафина, оборачиваясь ко мне: – Что я пропустила?!

– Позже, – "пылая зубами", ощерился я.

– С этими-то чо делать, капитан? – кивнул Джонс на адмиралов.

У Вейерса, похоже, открылось "второе дыхание". Даже стоя на коленях, гордо выпрямил спину, надменно вскинул подбородок, всем видом источая едкое презрение. Но встать не пытался: рядом стоящий Тампер не способствовал подобному желанию. Остальные адмиралы в себя так и не пришли и загнанно озирались. Малыш не особо за ними следил, разглядывая облака, солнце и "белесые завитушки". Но "Мясники" в бронированных руках "близнецов" не спускали с них "смертоносных взглядов", отбивая всякую охоту к необдуманным поступкам.

Я поднял глаза на мелкую:

– Решай.

Девичьи губы медленно поползли в стороны, но то, что они изобразили сложно назвать улыбкой. Скорее, оскал! Самый настоящий, волчий! Хищный. Дикий. Кровожадный. Она уставилась на Вейерса, задумалась на краткое мгновение, язычок, облизываясь, "пощекотал" клыки. И потянулась к руке Джонса, просясь на землю. Сержант присел, и девчушка "съехала" по спине.

Голубые глазенки еще секунду разглядывали адмирала, что-то обдумывая… Именно обдумывая! Ни один мускул на лице не дрогнул сомнением! Она точно решила, ЧТО сделает, и лишь обдумывала, КАК это сделать лучше… Подняла глаза на меня и протянула раскрытую ладошку.

Я не сразу понял, что ей нужно. Но она подсказала: взгляд скользнул вниз, на мои ботинки – я проследил, и все встало на свои места. Действительно волчица! Достав из-за голенища нож – тот самый, что показывал адмиралу, – крутанул, перехватывая за лезвие, и протянул мелкой. Девичьи пальчики едва накрыли половину рукояти.

Вейерс наблюдал, как клинок играет "зайчиками", пока мелкая осторожно приближалась. Но ее неспешные шаги он принял за неуверенность – это легко читалось в надменной ухмылке.

Сандерс отвлекся от любования "красотами" и заметно напрягся. Перехватил "Мясника" обеими руками, готовясь к неожиданностям.

Мелкая остановилась в шаге от Вейерса. В своем шаге. Он мог бы достать ее даже локтем, если бы захотел… Она молча разглядывала его, не встречаясь глазами, чуть склонила голову набок, задумчиво покусывая губу.

– Что?! – "выплюнул" адмирал, снова неверно расценив ее неторопливость. – Ну, и что ты собираешься делать?! Решила ухо отрезать?! Силенок-то хватит?! – он дернулся навстречу, поворачивая голову. – На! Режь!

Но девчушка не вздрогнула. И не отступила. Высунула на бок язычок, прищурилась.

– Что?! Струсила?! – заорал "храбрый" ей в лицо, видя, как поблескивают девичьи глаза. – Иди, поплачь!..

И наткнулся на "голубой лед". Дыхание сперло, в груди похолодело… Нет, она не струсила. И она не собирается плакать. И не планирует отрезать ухо… Надо кинуться! Пусть лучше пристрелят: "Мясник" направлен прямо в голову, "бах!" и кончено… Но маленькая ладонь с ножом в руке не дала ему этого шанса.

Клинок ударил в шею слева, под челюсть. Ударил неимоверно быстро, лишь мелькнув росчерком. И вырвался назад, скрипнув по кости, терзая зубьями мышцы и орошая песок кровью – инстинктивно отшатнувшись, адмирал сам помог его вырвать.

Левая ладонь Вейерса метнулась к ране, правая попыталась найти опору позади, но рука подогнулась, и он завалился на спину, придавив по локоть.

Мелкая насупила губки, сморщила носик, покрутила, словно тот зачесался, и отерла тыльной стороной ладошки. Взобралась адмиралу на бедра, не позволяя выпрямить ноги. Он начал извиваться, стараясь сбросить ее, отползти… Но безуспешно. Девчушка лишь покачивалась, высунув на бок язычок и водя ножом в воздухе, примеряясь для удара.

Ладонь Вейерса отпустила рану, вяло метнулась, уже в воздухе собираясь в кулак – ударить, оттолкнуть, все что угодно, только бы сбросить этого звереныша!.. Нога Тампера столь резко пригвоздила руку к земле, что под бронированной подошвой "Пса" раздался хруст – адмирал взвыл.

И девчушка, улучив момент, когда он отвлекся на боль в запястье, ударила! В живот. Слева, под ребра. Из горла адмирала вырвался дикий вопль; китель вокруг лезвия начал быстро темнеть… Но силенок и, правда, не хватило, нож вошел не глубоко, даже первый зубец не скрылся.

Мы безучастно наблюдали, как мелкая выдернула клинок и ударила снова. И снова. Адмирал вопил, периодически переходя на хрип и кашель с кровавой слюной – видимо, удар в горло зацепил гортань. Но девчушка не обращала внимания. Перевернула нож обратным хватом и била вновь и вновь, уже двумя руками. Но плотная ткань флотского кителя смягчала каждый удар, делая его неглубоким. И мелкая продолжала бить.

Я первым понял ее возню.

– Подожди, – навис я из-за спины, перехватывая занесенные над головой руки. – Вот так.

Я развернул клинок в маленькой ладошке, обхватил сверху и с силой всадил лезвие адмиралу под ребра. И резко увел влево, вспарывая живот вместе с кителем и сорочкой. Если бы он до сих пор стоял на коленях, кишки "растеклись" бы по бедрам, а так – чуть вспучились наружу. Отступил, позволяя мелкой самой доставать нож.

Она вытащила его достаточно проворно – из такого рассечения он и сам едва не выпал. Отложила. Отерла вспотевший лобик, измазав пол-лица кровью. И обеими руками по локоть залезла в распоротый живот.

Не возьмусь судить, в какой именно момент осмысленные дерганья Вейерса перешли в конвульсии. Но, думаю, примерно сейчас. Притих он относительно давно, но теперь и кровь на губах перестала пузыриться.

Мелкая же, с видом опытного хирурга, продолжала копаться внутри. Но, сдается мне, что ее познания в анатомии далеки от академических. Удар в шею даже крупную сонную артерию не задел, иначе рядом стоящий Тампер оказался бы "размалеван", как минимум по пояс…

Смотри-ка! Нашла что-то!

Девичье личико довольно разгладилось, она с усилием потянула руки. Дернулась назад – пальцы соскользнули, видимо, – снова зарылась…

Все подряд тащит?

Кишки все-таки "растеклись" по бедрам Вейерса, "намотавшись" на локти мелкой. Подол "термушки" потемнел от желчи и крови. Но девчушка усердно продолжала тянуть, упираясь ногами.

Показалась поджелудочная.

Мелкая тут же ее отпустила за ненадобностью и перехватилась левее. Несколько секунд борьбы, и появилась печень. Не вся, конечно, краешек примерно с кулачок. Но мелкая оказалась не притязательным ребенком: схватила нож и отсекла сколько достала. И недолго думая впилась в нее зубами, терзая, словно волчонок.