В течение последующего года молодой дайвер исследовал буквально каждый камешек в ближайших окрестностях. Пару раз удалялся за пределы действия охранного периметра станции, но в итоге едва не стал добычей коралловой амебы, охватившей ложноножкой правую ласту. Резанув ножом по упругой плоти и откромсав кусок ласты, он в ужасе устремился на мелководье, и больше от станции не удалялся.
Следующий отпуск Маракевич провел на планете Таврида, вступив в клуб акванавтов, членство в котором позволило приобрести профессиональное снаряжение со значительной скидкой. Кроме того, после успешной сдачи различных нормативов ему было выдано удостоверение дайвера, позволяющее официально зарабатывать на жизнь подобного рода деятельностью.
Еще через год закончился обязательный трехгодичный контракт с оплатившей обучение в ПТУ горно-добывающей компанией, и Вадим без раздумий и сожалений написал заявление на увольнение. Снова прилетев на Тавриду, он завербовался в экспедицию на одну из систем, где в прошлом велись ожесточенные бои. Однако вопреки ожиданиям, экспедиция оказалась бедна на находки, процент от которых едва покрывал расходы. Кроме того, Маракевич отчего-то не сошелся с группой, в течение пары месяцев перессорился со всеми членами команды, и начальник экспедиции вынужден был отчислить его с крайне нелестной характеристикой.
В итоге другие команды отказывались принимать Вадима к себе, и он, истратив последние деньги, уже намеревался вернуться к своей прежней профессии. Однако в клуб акванавтов поступил запрос на одиночный контракт. Такое случалось крайне редко, да и мало кто из дайверов соглашается работать в одиночку. Все-таки дайвинг занятие рискованное, и помощь товарища может понадобиться в любой момент. Но этот контракт был на работу в каком-то крупном научно-исследовательском центре, расположенном прямо в океане на планете-заповеднике Эрлика. Дайвер предусматривался штатным расписанием в помощь научным сотрудникам и техникам для выполнения различных подводных работ. Оклад предлагался вполне приличный, и Вадим согласился без лишних раздумий.
Работа на МОНИК оказалась не просто не тяжелой, а, что называется, не бей лежачего. На до предела роботизированной станции почти не осталось места ручному труду, и потому, несмотря на подчинение начальнику смены техников, дайвер по большей части выполнял распоряжение научных сотрудников, то помогая им устанавливать какие-нибудь приборы или ловушки на океанском дне, то принося образцы водорослей с плантаций, то еще что-нибудь. Но и эти задания были достаточно редки. Единственным неудобством было то, что необходимо было в течение рабочего времени находиться на станции на тот случай, если возникнет надобность в его помощи.
Выходные дни для дайвера изначально не предусматривались, так как планировалась работа вахтовым методом по одному месяцу. Но второй дайвер-одиночка долго не мог отыскаться. Во-первых, как уже говорилось, дайверы редко работают в одиночку в силу опасности профессии. А во-вторых, в дайвиннг идут люди исключительно авантюрного склада характера, и нудная работа по обслуживанию какой-то там подводной станции не могла привлечь таких людей даже большим окладом. В итоге, когда закончилась первая вахта Маракевича и администрация МОНИК обратилась к нему с просьбой задержаться еще на некоторое время, пока они подыщут сменщика, он сделал им встречное предложение - работать постоянно за полтора оклада, но с двумя выходными. Более тщательно изучив его обязанности и определив загруженность, администрация приняла предложение, сделав поправку в штатном расписании. Было даже предложение полностью сократить это рабочее место, однако после заявления главного инженера, что дайвер подобен оператору системы пожаротушения, который годами спит у своего пульта, но если не окажется на месте в нужный момент, может случиться много бед, решили оставить. Так Вадим получил возможность для дальних исследований оккеанского дна. Когда-то Эрлика находилась в гуще боевых действий, потому он надеялся найти богатые трофеи.
К радости Маракевича вскоре на МОНИК начали прибывать ученые из других держав галактики. Две самые большие группы прибыли из Британии и Звездной Конфедерации. К удивлению Вадима, конфедераты оказались даже более близки ему по своим либеральным убеждениям, чем несколько консервативные британцы. Познакомившись ближе с этими людьми, молодой человек проникся уверенностью, что только в мирах Конфедерации можно рассчитывать на истинную свободу личности, и теперь его идея-фикс стала заработать необходимую сумму для покупки гражданства в одном из этих миров.
После пришествия апокалипсиса Вадим старался держаться рядом с конфедератами, всячески показывая им свою верность и желание услужить. Когда его соотечественникам был закрыт доступ в комплекс, он отнесся к этому равнодушно, лишь порадовался тому, что его самого конфедераты приняли в свой круг.
Проникшись идеей Мэтью Ривса об основании новой цивилизации, дайвер решил доказать свою полезность. Единственное, что пришло ему в голову в качестве доказательства, это поиск все тех же захороненных в океанских глубинах останков военной техники времен Звездных Войн. В условиях глобального уничтожения всего содержащего металлы на поверхности планеты, ценость таких находок должна несоизмеримо возрасти. Однако дайверская удача не шла навстречу Маракевичу, и ему никак не удавалось обнаружить ничего сколь-нибудь стоящего. Правда полезным он все же стал, ибо все техники на МОНИК были из местного населения, не имевшего доступ в подводный комплекс. Соответственно все заботы по уходу за внешним оборудованием легли на плечи научного персонала. А ученые, понятно, грузили подобными заботами Вадима. Благодаря полученной в ПТУ профессии, Вадим разобрался в местной обслуживающей робототехнике и поначалу справлялся с возложенными на него обязанностями. Но со временем проблем добавлялось. На пультах систем жизнеобеспечения появлялись сообщение о различных неисправностях и скорой необходимости смены воздушных, водяных и масляных фильтров. Даже будь Вадим знаком со всеми этими системами, то все равно обслужить в одиночку огромный комплекс было попросту невозможно. А у основной массы научных сотрудников склад ума не предназначался для решения технических проблем. Они разбирались лишь в пользовательской настройке собственного научного оборудования и не больше. Кое-какой прок был от химиков-лаборантов. С их помощью дайвер кое-как разобрался со сменой картриджей в револьверах фильтрационных аппаратов. Однако, несмотря на замену фильтров, воздух в комплексе с каждым месяцем становился все более тяжелым из-за повышенной влажности. У питьевой воды появился неприятный привкус, и ее невозможно стало пить без добавления различных ароматизаторов. К середине второго года подводного заточения вышла из строя канализационная система в одном из исследовательских блоков. Из-за этих и многих других более мелких проблем персонал МОНИК стал раздражителен. Нередко вспыхивали ничем не мотивированные ссоры. Порою доходило до рукоприкладства. Естественно в такой обстановке все мысли о рождении новой великой цивилизации ученых отступили на задний план и вовсе затерялись за массой бытовых и профессиональных проблем. Если бытовые проблемы, являющиеся в основной массе аскетами, ученые еще могли терпеть, то сбои систем, обеспечивающих функционирование лабораторий, приводили их в крайнюю степень раздражения. Не желая ничего слушать и понимать, они требовали от своих руководителей немедленно обеспечить приемлемые условия для работы.
Выход виделся только один - привлечь к обслуживанию МОНИК оставшихся в живых техников и операторов систем жизнеобеспечения. Собственно, это планировалось изначально. Нужно было только, чтобы те, лишенные всех благ цивилизации, слегка хлебнули лиха и поняли свою зависимость от новых хозяев жизни. Но, когда последовало второе облучение планеты галантами, а потом и третье, возник вопрос с посещением суши. Понятно, что вплавь никто из персонала не сможет подняться с пятидесятиметровой глубины и проплыть несколько миль до берега. Соответственно, никто не сможет попасть на МОНИК и с суши. А любые подводные аппараты, как и индивидуальное оборудование, содержат металлы, расплавляющиеся при облучении.
