От Игоря я уже знал вкратце историю поселения. Более подробно обо всем рассказал сам Степаныч на следующее утро. Накануне, утомленный приключениями двух минувших дней, я еле выдержал расспросы поселенцев и, едва мне показали приготовленное ложе, упал и провалился в глубокий сон. Утром проснулся затемно и некоторое время лежал, размышляя, в каком направлении искать товарищей. По всему выходило, что надо возвращаться к Агидели и двигаться вниз по течению до Океана, где искать встречи с некими владимирцами, контактирующими с подводной базой. Если эта подводная база является единственным оставшимся островком цивилизации на Эрлике, то наверняка наше подразделение было послано к ней. Теоретически, на планете могут сохраниться и другие недоступные оружию галантов объекты. Но если наш взвод десантировался здесь, значит цель и есть эти подводники.

       Осталось узнать, какие монстры скрываются в водах Агидели, и как избежать смертельных укусов тех мух, которых так любит ушастый пушистик.

       Вчера с удивлением узнал, что чебурашка - это птица семейства неведомых мне маалийских древесных пингвинов. Местная детвора, завидев Пика, тут же заграбастала его, и он при этом не только не сопротивлялся, но даже не выказал хоть какого-то недовольства ни единым пиком, и вскоре довольно урча смачно хрумтел скармливаемыми ему жучками и личинками, наглаживаемый маленькими загорелыми ручками. Испытывая некоторую грусть, подумал, что пушистику здесь будет лучше, а я все равно не смог бы его взять с собой. Иметь личных питомцев в армии Конфедерации позволительно лишь Адмиралам.

       За открытым оконным проемом слегка посветлело. Невольно вздрагиваю от звонкого сигнала петуха. Лишь через несколько секунд соображаю, что это не сигнал будильника бытового коммуникатора, а крик настоящего животного. Надо будет посмотреть, что это за зверь такой - петух, крик которого много лет будил меня в детском приюте?

       Разбуженные криком первого петуха, тут же на разные голоса начинают кричать еще несколько таких же животных. И поселение оживает. Кудахтанье, хрюканье, мычание, топот, голоса переговаривающихся людей - все сливается в одну непривычную моему слуху какофонию.

       Кто-то заворочался в противоположном углу, неразличимый во мраке, прошлепал босыми ногами к дверям и, откинув полог, скрылся за ним.

       Поднимаюсь и я. Шарю ногами возле ложа в поисках обуви. Вспомнив, что моя металлизированная одежда конфискована, подбираю выданные взамен кожаные мокасины и натягиваю на ноги.

       Проснулся? - Встречает меня на выходе профессор.

       Странный вопрос. Неужели я мог выйти не проснувшись? Решив, что Степаныч так шутит, улыбаюсь и на всякий случай киваю, как бы сразу и отвечая на вопрос и приветствуя.

       - Как умоешься, приходи пить чай, - он показывает в сторону навеса, под которым проходила вчерашняя встреча с местными жителями. Там и сейчас довольно оживленно, а утренний полумрак разгоняют несколько мерцающих живым огнем светильников.

       Вскоре я уже сижу рядом со стариком, жую свежие пышные лепешки и прихлебываю из грубой керамической кружки горячий ароматный напиток. Становится все светлее. Замечаю направленные со всех сторон любопытные взгляды. Но народ, закончив с завтраком, расходится по своим делам. Вскоре кроме нас со Степанычем под навесом никого не остается. Судя по тому, как смотрит на меня профессор, ему не терпится начать беседу. Спешно дожевываю лепешку, допиваю напиток и смотрю на старика, показывая, что готов к новым расспросам.

       Если вчера народ интересовался в основном состоянием дел в галактике на фоне экспансии галантов, то сегодня Степаныч почему-то расспрашивает о положение российских беженцев в мирах Звездной Конфедерации. Собственно, а что я мог ему рассказать? Только о собственной жизни на Кинге, о детском приюте, о русском квартале, именуемом унизительным словом - резервация. Находятся ли беженцы на положении людей второго сорта? Да. Но на Кинге ко второму сорту относят и тех, кто прибыл в поисках лучшей доли из окраинных миров самой Конфедерации. Так что сказать, что в таком положении находятся исключительно беженцы из Российской Империи, не могу. Рассказал о русском татарине Халиле Фаттахове и обо всем, что запомнил из его рассказов о планете, куда переселился его род. Профессор внимательно слушал, периодически задавая уточняющие вопросы.

           Под мерное покачивание в седле воспоминания Владимира перескочили на первый контакт с захватившими подводный комплекс иностранцами. Как ни странно, но состоялся он благодаря примкнувшему к ним подданному Российской Империи.

       Когда люди из обосновавшейся в гроте общины окончательно осознали, что помощь не придет и им придется выживать самостоятельно, то наряду с чередой возникших вопросов, встал вопрос пополнения запасов соли. В прежние времена соль для нужд Океанограда добывалась в небольшом искусственном заливчике автоматическим комбайном, который ныне покоился на дне в виде застывшей металлической массы. В первые годы при каждом новом облучении вода в заливчике вскипала из-за плавящегося металла, но потом останки комбайна вероятно погрузились глубже, и накрывающая их толща воды и донных осадков уже перестала пропускать направляемые с дисколетов лучи.

       На старом месте Матюшин и организовал соледобычу. При необходимости пополнения запасов соляной грунт доставался со дна, промывался и выпаривался в огромных глиняных чанах.

       Вместе с солеварами к берегу океана как правило отправлялась и компания детворы. Ребята собирали на прибрежном мелководье съедобных моллюсков и крабов. Искали так же крупные плоские раковины, которые в отсутствии железа использовались как совки и даже как лопаты.

       Однажды, когда солнце добралось до зенита и взрослые, скрываясь от палящего зноя, расселись на обед в тени навеса, в прибрежный лагерь ворвалась ватага галдящей наперебой детворы.

       - Там... Там... Лемур... Силайский лемур... Говорящий... И какой-то белый...

       Мужчины недоуменно переглянулись, но, встав с лавок, на всякий случай взяли в руки рогатины.

       - Какой еще белый лемур? Где? - нахмурив брови, строго обратился к ребятам бригадир - бывший техник с подводного комплекса Андрей Красноселов.

       - Там... В скалах. Он в норе застрял. Рычит и ругается...

       - Ругается? Может, он еще свистит и камни ест? - усмехнулся один из рабочих, вспомнив старую детскую загадку.

       - Не, камни не ест. И не свистит. Ругается только.

       - Та-ак, - подступил к ребятам бригадир, а кто вам разрешил к скалам ходить? А?

       - Так мы это... Мы в скалы не лазили. Мы рядом. А оно как закричит... А из норы вылезти не может.

       - С каких это пор силайские лемуры по норам лазают? - скептически спросил рабочий.

       Пошли посмотрим на этого белого лемура, - вышел из-под навеса бригадир и кивнул детворе: - Ведите, показывайте.

       Идти куда-то под жгучими лучами полуденного солнца не очень-то хотелось, но, судя по взволнованному виду мальчишек, они действительно увидели что-то или кого-то необычного. Прихватив все имеющиеся вналичие оружие, включая лопаты из раковин гигантских мидий, бригада отправилась к уходящей далеко в океан скалистой гряде.

       - Вон там у тех кустов видите? - указал рукой рыжий мальченка, когда команда приблизилась к скалам.

       Там в тени действительно шевелилось что-то светлое, издающее непонятные хриплые звуки.

       Один из рабочих удивленно присвистнул.

       - Ребята, да это, похоже, человек, - сообщил он.

       И действительно, теперь все видели, что в узком лазе, заплетенном крепкими корнями растущего на склоне лимонника, застрял человек. Выбившийся из сил бедолага еле шевелился. Вероятно, он пытался освободиться уже довольно долго.