Еще один пример. Морские звезды любят лакомиться гребешками. Хищник, обнаружив раковину моллюска, обхватывает ее своими лучами и тянет в разные стороны — тянет десять минут, полчаса. Наконец мускулы моллюска устают и раковина раскрывается. Морская звезда приступает к обеду. Однако моллюски научились противостоять агрессии морских звезд. Только учуяв ее запах, они сами выпячивают из раковины мантию и натягивают ее, как носок, на свой домик. Морская звезда не может уцепиться за раковину, так как ее щупальца скользят по покрытой слизью мантии. После бесплодных усилий открыть раковину она удаляется ни с чем.

Эти и другие похожие случаи дарвинисты объясняют полезными мутациями: из столкнувшихся с суровой действительностью животных выживают наиболее приспособленные. Эти выжившие накапливают полезные мутации, передают их потомству; в результате у следующих поколений появляется полезный признак, который позволяет животным избегать неприятностей и дает преимущества.

На самом деле все происходит не так. Животные, какими бы тщедушными и безвольными они ни казались людям, имеют свое собственное разумение и волю. Они правильно оценивают окружающую обстановку, которая изменяется и ситуацию, в которую попали. По этому поводу они обмениваются информацией, и предпринимают превентивные действия, которые помогают им выйти из ситуации победителями.

Если отдельное животное столкнулось с чем-то для себя новым, оно передает информацию об этом другим особям (в виде сигналов, поз, но нельзя исключать и телепатию) и те предпринимают усилия по преодолению этого препятствия. Все это позволяет предположить присутствие у животных развитого сознания, которое обеспечивает процветание их вида. Конечно, такой вывод не вяжется с примитивным строением некоторых животных; многие из них не имеют головного мозга и ведут сидячий образ жизни. Однако у любого вида животных, как бы неказисто он ни выглядел, существует коммуникация между особями, которая позволяет животным общаться и оперативно вносить изменения в свое поведение, а в конце концов и в свой облик. Таким образом, можно предполагать, что изменения идут от сознания к геному, а не наоборот.

Как известно, Дарвин постулировал тезис о микроскопических наследственных изменениях, которые формируют облик, образ жизни животных и их психический уровень, который обеспечивается нервными клетками, образующими нервную систему. По Дарвину, выражаясь современным языком, поток изменений идет от ненаправленных мутаций к усложнению организма: от тела — к разуму. На самом деле этот процесс имеет противоположный вектор: от сознания — к телу!

В связи с этим можно утверждать, что животные вполне осознанно (на своем уровне психической деятельности) делают свой выбор и изменяют свое тело.

Согласно Дарвину, в мире живых существ властвует конкуренция. Отбор и селекция наиболее успешных существ приводят к образованию сначала новой популяции, а затем и нового вида. В видовом сообществе, раздираемом противоречиями и борьбой за существование, выживают наиболее шустрые особи. Естественный отбор пестует наиболее приспособленных. Эти фавориты в гонке на выживание имеют больше шансов оставить многочисленное потомство и передать наследникам свои ценные качества. А потомки, всю жизнь занимаются тем же самым — копят «полезные» качества и передают их по наследству. Из успешных приспособленцев формируются виды, которые в конкурентной борьбе вытесняют виды менее приспособленных животных.

По Дарвину, борьба за выживание идет на всех уровнях — особи, видов и борьбы со средой обитания. Эта борьба и творит чудо, называемое эволюцией. Кто такой человек? Оказывается, потомок насекомоядных зверьков, более успешных, чем их сородичи. Несколько утрируя, можно сказать, что по Дарвину человек — зверёк, который обошел своих сородичей на эволюционном повороте. Не сказка ли это? Похоже на то; только к этой сказке все привыкли…

Однако существует и другой взгляд на проблему происхождения видов, где каждая особь — член своего вида и подчиняется его коллективной воле. Вид, как единый, исторически сложившийся конгломерат особей, принимает общее решение, и отдельные особи претворяют это решение в жизнь. Таким образом, руководствуясь принятым решением, вид входит в соответствующую экологическую нишу, обживает ее и обзаводится необходимыми для существования в ней приспособлениями. Например, сухопутные животные многократно покоряли водный простор и обзаводились для жизни в воде ластами, новой системой дыхания и прочим. Тоже самое происходило с предками птиц, у которых в результате адаптации к полету появились крылья, перья, воздушные мешки.

Вероятно, основой для всех метаморфоз, происходивших с особями — новая коллективная идея вида, которая довлела над каждым животным и побуждала обзаводиться соответствующими приспособлениями. Согласно такому допущению, трансформация особей зависит не от индивидуальных приспособлений, накопленных во время каждодневной борьбы, а от воли сообщества, которое формирует волю индивида, заставляя его трансформироваться психически и поведенчески в нужную сторону. Основываясь на этом, можно сказать: дарвиновский подход абсолютизирует роль особи; альтернативный подход постулирует главенство коллективной воли, которая в конечном счете формирует поведение и облик члена сообщества.

Согласно инволюционной концепции развития жизни на Земле, разнообразные виды животных ведут свое происхождение от разных видов человеческих существ, существовавших на планете в разное время. Если принять эту концепцию, то появление новых видов живых организмов можно уподобить делению клеток. Вид-родоначальник разделяется на один или несколько видов, которые, через какое-то время опять разделяются. Причина, побуждающей виды к разделению, на наш взгляд, является отказ от некой объединяющей идеи, которая не только сплачивала вид-предшественник, но и являлась более совершенной и универсальной по отношению к идее, занявшей ее место. Идея обособления всегда базируется на некоторой самобытности данного сообщества индивидов. Новое сообщество стремится позиционировать себя по отношению к своим бывшим сотоварищам. Например, культурную исключительность можно очень эффектно подчеркнуть отказом от некоторых норм и правил, бытовавших в прежнем сообществе, или, напротив, попытаться ввести новые нормы и правила. В этом случае культурное разобщение служит тем маркером, который отделит настоящее данной популяции людей от его прошлого. По нашему мнению, вид дробиться на отдельные группы не столько в результате географической изоляции, сколько в результате культурной самоизоляции…

Вероятно, причиной инволюции является то, что некий человеческий вид разделяется на отдельные группы (популяции), со временем имеющие все шансы превратиться в самостоятельные виды. По мере того как некогда единое человечество, руководствуясь принципом группового эгоизма, разделяется на части, изначальный богоподобный образ человека претерпевает все большие изменения. Новые группы отщепенцев, дистанцировавшись от этого образа, воздвигают между ним и собой некую идейную преграду, которая оформляется как психические и поведенческие запреты — табу. Таким образом, механизм табу проявляет себя в истории как эффективный способ ухода от Бога. Через систему запретов, накладывающих покрывало забвения на божественное происхождение человека и препятствующих прямому контакту с Творцом, различные популяции людей формировали свою автономность. Это позволяло им подчеркнуть свою исключительность и независимость от иных групп людей.

И современные люди отталкиваются от богоподобного образа человека и стараются сформировать нечто иное. Они берут себе в помощники всеобщую коммерциализацию и технократическое государство. Но движутся они, как ни странно, в противоположную от Бога сторону — к озверению, хотя, вероятно, сами так не считают.

Однако, к чести современного человека, теологические идеи овладевают сегодня массой быстро, как никогда. Это позволяет надеяться, что человечество сумеет соединить науку и религию и узрит наконец истинный источник своего существования — Бога.