Жозе кивком подтвердил свое согласие с моими словами: «Должность, которую я занимал, позволяла мне предполагать, что эти слухи вполне правдоподобны. Я знал такие вещи, которые подтверждали, что эта версия вовсе не бред воспаленного воображения, — Жозе вскинул голову. — Собственно, вы тоже это понимаете. — Он замолчал, уже в который раз оглядываясь по сторонам: — И все это ужасает меня».

Я спросил, правда ли, что президент Лула поддался коррупции, и сколько времени все это продолжается. Этот вопрос, как я заметил, сильно смутил моего собеседника. После довольно длительной паузы он наконец осторожно заметил, что Лула был частью системы. «А как еще он мог подняться до таких высот?» При этом Жозе постарался уверить меня, что он восхищен президентом Лулой. «Он реалист и прекрасно понимает, что это единственный способ помочь своему народу…» Тут Жозе тряхнул головой, будто отгоняя тягостные мысли: «Боюсь, Вашингтон попытается убрать его, если он рискнет зайти слишком далеко».

«Как по вашему, что они могут предпринять?» — спросил я.

«Вы сами говорили, что у каждого найдутся свои скелеты в шкафу. Едва ли не каждый из нынешних политиков в свое время делал нечто такое, что, поданное в соответствующем виде, может бросить тень на его репутацию. Взять хотя бы скандал с Клинтоном. Понятно ведь, что дело было совсем не в том, что президент завел шашни с Моникой Левински.

Корни проблемы куда глубже. Клинтон зашел слишком далеко, пытаясь изменить расстановку сил на мировой валютной арене, а кроме того, он был слишком молод, динамичен и обладал огромной харизмой — республиканцы явно воспринимали его как угрозу своим перспективам в будущих боях за место в Белом доме. Вот и вытащили на свет эту историю с Моникой. Неужели вы думаете, что у того же Буша в прошлом было меньше подобных связей? Но кто сейчас решится в этом копаться?

Вот так же и Лула — и у него есть свой скелет в шкафу. Если он начнет проявлять неповиновение тем, кто управляет вашей империей, они тут же вытащат на свет божий какие-нибудь компрометирующие его неприглядные факты. И вообще, есть множество способов свалить главу государства, который угрожает гегемонии США».

Жозе с особенным выражением посмотрел на меня. Этот взгляд еще вспомнится мне через несколько месяцев, когда вокруг бразильского президента разразится крупный коррупционный скандал, грозящий положить конец его политической карьере. Речь шла о подкупе голосов законодателей. Четверо высокопоставленных бразильских чиновников под грузом обвинений признали, что ими были разработаны многомиллионные хитроумные схемы, с помощью которых правящая партия вознаграждала членов конгресса в обмен на поддержку определенных законопроектов.

Я спросил Жозе, видит ли он какие-нибудь возможности обуздать империю. «Как раз поэтому я и попросил вас о встрече, — сказал Жозе, — только вы в Соединенных Штатах можете изменить положение вещей. Эту проблему создало ваше правительство, и на вашем народе лежит ответственность за ее решение. Вы должны заставить Вашингтон следовать принципам демократии, даже если демократически избранные лидеры других стран национализируют имущество ваших корпораций, этих рассадников коррупции. Вы должны жестче контролировать ваши корпорации и ваше правительство. В руках у граждан Соединенных Штатов большая политическая власть. И вам следует использовать ее. Помните, что только ваш народ в силах сделать это, потому что здесь, в Бразилии, мы связаны по рукам и ногам. Так же, как и в Венесуэле. И в Нигерии. Дело за вами».

Да, эйфория, которую я испытал, держа в руках свежеотпечатанный экземпляр своей книги, и которая вдохновляла меня во время выступления перед ВСФ, под влиянием слов Жозе вдруг начала испаряться. Позже, когда я бродил по улицам Порту-Алегри, я ощущал все возрастающую подавленность. Подозреваю, что именно это сыграло не последнюю роль в том, что я поддался чарам одной прекрасной бразильянки, которая выдавала себя за журналистку.

Я не мог не заметить ее — во время моего выступления она сидела в первом ряду, прямо под подиумом, с которого я обращался к участникам форума. Рыжевато-каштановые кудри волной спадали ей на плечи, а короткая юбка не скрывала совершенства ее длинных стройных ног. Высокие скулы указывали на то, что в ее жилах течет индейская кровь. Ее чарующая улыбка, казалось, была адресована лично мне. Все это выделяло ее даже в такой стране, как Бразилия, которая славится своими красивыми женщинами.

Когда я закончил доклад, она первой поднялась на подиум и тепло пожала мне руку. На визитке, которую она мне вручила, было написано ее имя — Беатрис Мучала. Далее столбиком указывались названия нескольких бразильских журналов и адрес в Рио-де-Жанейро. «Я просто обязана взять у вас интервью, — проговорила она, — мои читатели непременно должны побольше узнать о вас. Сама я испанка, родилась в Аргентине, но в душе, — тут она послала мне еще одну волнующую улыбку, — я настоящая кариока».

То, как это было сказано, да еще в сочетании с открыто завлекающей улыбкой вдруг заставило меня насторожиться. Кариока — так называют прекрасных жительниц Рио-де-Жанейро, которые прославились благодаря чудесной способности ублажить мужчину. Кстати, во время презентаций моих книг женщины довольно часто оказывали мне знаки внимания, но в основном это было вполне невинное выражение симпатии.

Здесь же речь шла о чем-то совсем другом. Уж больно продуманна была стратегия Беатрис — так мне показалось. И то, где она выбрала себе место, ее соблазнительные позы, которые она принимала, пока я говорил, и ее весьма откровенный наряд. И потом, ее красота была слишком броской, слишком пьянящей — чуточку больше, чем следовало. Мой инстинкт подал отчетливый сигнал тревоги. Я вежливо отклонил ее предложение, сославшись на перегруженный график, расписанный буквально по минутам.

Потом мне вспомнились откровения бывшего сотрудника ЦРУ, когда-то поделившегося со мной своей версией событий, которые должны были привести к импичменту Клинтона. И это в принципе согласовывалось с тем, о чем мне рассказал Жозе. «Подготовить почву, чтобы свалить Клинтона, реформаторство которого грозило подорвать могущество корпоратократии, поручили некой Линде Трипп, — поведал отставной сотрудник ЦРУ. — Уж кому, как не вам, знать, что парни вроде меня всегда находят “невинных овечек”, которым можно поручить грязную работу. Оно и правильно — меньше риска и никто не заподозрит. Вот Линда и нашла такую “овечку” — Левински. “Бедненький президент, — толковала она Монике, — никто его дома не приголубит, не приласкает. Ты уж постарайся, сделай ему приятное”. Остальное вам известно».

В тот день Беатрис еще несколько раз подходила ко мне, пока я беседовал с участниками Всемирного социального форума, прибывшими из Африки и Европы, но я был непреклонен. Что интересно, я случайно встретил Беатрис и в тот день, когда, оглушенный откровениями Жозе, мрачно бродил по улицам Порту-Алегри. Она снова вручила мне визитную карточку, но на этот раз не была столь настойчива. Возможно, почувствовала мое душевное состояние, а может быть, ее несколько уязвило, что мой «перегруженный» график позволяет бесцельно прогуливаться по городу. Это даже вызвало у меня чувство вины — в самом деле, почему я отнесся к ней так подозрительно?

После этой короткой встречи я уже не мог выбросить из головы образ соблазнительно-прекрасной Беатрис. На самом деле беседа с Жозе должна была насторожить меня, но почему-то произвела обратный эффект. Я был подавлен, меня так угнетало все, что я узнал. А тут еще упустил возможность пообщаться с такой красавицей. Теперь я уже ругал себя за идиотскую непреклонность. Может быть, для восстановления душевного равновесия мне как раз и не хватает общения с очаровательной женщиной? В конце концов, она же журналистка, а я прибыл в Бразилию как раз затем, чтобы рассказывать людям о моей книге. Что плохого в том, что я поговорю с ней?